Я знаю. Уже третий день я хожу с этим знанием. Оно разъедает меня изнутри, подобно крысе прогрызает во мне дыры. Я смотрю на тебя осторожно, исподлобья, глупо и непрерывно хихикая про себя. Крыса внутри меня ждет, злобно потирает лапки. Ты кокетливо смотришь на меня, обнимаешь за плечи, по-матерински целуешь в лоб. Я сжимаюсь в комок, когда чувствую прикосновение твоих пальцев к моему лицу. Мне нестерпимо хочется ударить тебя, но я сдерживаюсь. Ты делаешь вид, что все, как раньше, но ты ошибаешься. Три дня я прогниваю изнутри, но молчу. Каждый раз, как только ты закрываешь снаружи входную дверь, я выжидаю несколько секунд и выскальзываю следом за тобой.
Я знаю, и я не прощу…
Я видела. Это уже не просто маловероятные догадки или чьи-то сомнительные доводы. Я видела это своими глазами. Крыса продолжает вгрызаться в мое сердце. Вместо крови оно безостановочно прокачивает через себя кислоту. Крыса веселится, но сдерживает. Боль растет, дает силу, огромную, всеобъемлющую, дает право. Иногда, только редко, на какое-то мгновение хочется обнять тебя, но я испытываю при этом болезненное брезгливое отвращение. Молчу целыми днями, не могу согнать с лица ядовитую ухмылку. Ты догадываешься, что я знаю. Стала совсем ласковая, нежная, как никогда внимательная, но…
Я видела, и я отомщу…
Я почувствовала его запах, как только зашла в квартиру. Остатки кофе в моей кружке, даже не удосужилась сполоснуть. Простыни, разметавшиеся по кровати. И запах. Мужской запах. Меня подташнивает от него. Я спокойно беру кружку, включаю воду, и методично перемываю всю посуду, прибираю и проветриваю квартиру, выкидываю простыни в стирку и заправляю свежее белье. Сажусь на кровать и жду. Жду, когда ты вернешься.
Твоя нежная белая кожа с каждой минутой становится все бледнее и холоднее. Ты прекрасна, и теперь ты только моя…