Давненько мы не бывали с тобой вместе,
и в своих песнях я не был честным.
Твоя рука давно
в моей не грелась.
Посмотри в окно:
вселенная расклеилась.
Наливай, давай выпьем
за стаю спаянных свай, читай: за этажи.
Но с другой стороны: зачем слова нужны?
Мы же чем-то другим объединены.
Взять, к примеру, сны:
в них до сих пор встречаешься ты, твои черты.
Цветы, разинув рты, просят воды
у края пустоты, у самой ее черты.
Мы никого не ненавидим так сильно,
как тех, кого когда-то любили,
кому дарили жизнь не по капле,
а отдавали целиком все.
Теперь пустая квартира, холодный пласт памяти.
Расплавить бы, исправить бы, стереть времени патину.
Убить гадину, что сделала наш мир холодным,
но что-то говорит мне: поздно.
Ты молчишь гордо в другом городе.
Горы горя не портят, они горят и в копоти.
А мы на полпути к увяданию, к отчаянию,
стираем звания: теперь мы просто мыши.
Остывшие крыши чуть ниже облаков…
мелькают кадры давно забытых снов,
стирая буквы тобой написанных слов,
сплетая канаты из голосов.
Ведь были же чувства! Почему теперь пусто?
Даже ни хрена не грустно, просто тошно.
Благодарю тебя за эту возможность
ощутить себя полным ничтожеством,
спрятавшим в ножны нож свой,
уничтоженным, распятым на памяти.
Хватит закипать каплям, я люблю тебя,
отголосок скомканного бытия.
Мы никого не ненавидим так сильно,
как тех, кого когда-то любили,
кому дарили жизнь не по капле,
а отдавали целиком все.