СЕРИЯ ПЕРВАЯ. РОДЕО С ГОЛУБЯМИ.
1
Атрошенко писал, не поспевая за преподавателем, и бумага натужно скрипела под его пером. Сосед, Саломатин, развалившись на стуле, неотрывно глядел в окно.
Шла лекция по литературе. Лекторша, Нелли Петровна, с надрывом рассказывала рабфаковцам о перипетиях предгрозовой любви Катерины и Бориса, и, как всегда, эмоционально переживала чужую страсть.
В руках Нелли Петровны бешено вращался пластмассовый угольник. Это помогало ей релаксировать, сберегая сердце от инфаркта. И вот, когда эрегированный Борис, воспользовавшись отсутствием мужа Тихона, примчался к калитке, чтоб овладеть Катериной, Нелли Петровну постиг педагогический апофеоз. Она резко взвизгнула, и угольник, не выдержав, хрустнул…
В этот момент Саломатина посетило озарение, и он, не отрываясь от окна, по-волчьи выдохнул: «Бля-я-я-я-дддь!!!»
Все вздрогнули. Это было круто.
Недвижимой осталась только Нелли. Саломатин вернул её на землю. Подлец словно прочел её потаенные грезы; ведь именно её, Н.П., обнимал в эти минуты Борис.
Гадость была вброшена в эфир безотносительно, но все студенты с осуждением посмотрели на именно на Нелю Петровну. Выведенная на чистую воду, она поправила платье и зарделась.
Атрошенко недоумевая посмотрел на соседа. Живя с Виктором в одной комнате, он всякого повидал, однако такая реакция на адюльтер была неожиданной. Если б Виктор прокричал: «Карету мне, карету!», – это куда б ни шло… А так, нехорошо… В воздухе повисла тягость. Однако, во спасение, за дверью прогремел звонок. Неловкость снялась.
– Ты что, Виктор, спятил что ли? – отложив ручку, завелся Атрошенко. Он был интеллигентен, и осознавал, по ком звонит колокол.
– Да, понимаешь… – Саломатин махнул в окно, - там, на дереве, один на голубь залез на голубку… И давай её трахать! А на него, сверху, еще один взобрался! Представляешь?! Вот я и обомлел!
– Виктор! – раздался сзади голос старосты, Валеры Петрова, – ты что творишь? Матом орешь на всю аудиторию?!
В компетенцию старосты входила групповая нравственность.
– Понимаешь, Валера, – Виктор приложил руку к груди, – видение мне было! Голуби там снашались, – он снова ткнул в окно, – вот меня и затянуло! Нет, ты представляешь, я заберусь на Нелю Петровну, а сверху, сзади, ещё и ты пристроишься? Ужас! Вот я и возмутился!
– Господи, – Петров перекрестился, – что за видения у тебя? Почище, чем у Валледжо! Стыдно Виктор! Что за зоофильский бред? Ты же будущий дизайнер! Значит, и видения у тебя должны быть дизайнерскими! Понял?
– Понял… – кивнул Виктор. – Мечты должны быть дизайнерскими…
– Вот и молодец! – осклабился Петров. – Надеюсь, ты больше орать не будешь!
– Не буду, – побожился Виктор.
– Н-да… – стоявший рядом Атрошенко жалобливо посмотрел на Саломатина. Петров весил полтораста килограммов, и даже в грезах Виктору пришлось бы нелегко.
О Нелли Петровне, Атрошенко, к своему стыду, даже не подумал.
2
После перерыва речь пошла о цинизме тургеневского Базарова. А Виктор задремал. На этот раз ему приснился чисто дизайнерский сон. Согласно сюжету, Саломатин гулял по широкому кукурузному полю и неожиданно набрел на расчехлившийся от жары мотоблок. И, как только он навалился на механизм, сзади, из зарослей, на него коварно напрыгнул огромный «Камацу». И, несмотря на дизайнерское самообладание, Саломатин пронзительно закричал: «А-а-а-а-ааа-яяя-ййй!!!»
Атрошенко, вздохнув, пнул соседа под столом. Тот, Вием приоткрыв веки, ошалело оглядел аудиторию... Проснись он секундою позже – безжалостные самурайские гусеницы сорвали б с него бумазеевую рубаху…
Нелли Петровна взяв у кого-то очередной угольник, с хрустом надломила его. Её можно было понять: Базаров был матерьялистом и принципиально не обнимался с женщинами … А тут ещё этот придурок орет.
Все хором повторили дебютную фразу Саломатина. Правда, про себя. И тут вновь раздался спасительный звонок. Виктору сегодня везло.
* * *
Чтоб сгладить всеобщую неловкость староста Петров соскочил с места и громко заорал: «Группа РФ-5! Группа РФ-5! Сейчас никуда не расходимся! Все идут со мной, ремонтировать полы в 401-й аудитории! Слышите, никуда не расходимся!»
И негодующе посмотрел на Виктора.
Тут взбесилась Нелли Петровна:
– Валера, дайте мне закончить занятие, а потом будете решать свои половые вопросы!
И швырнула на стол обломки треугольника.
2
Через неделю Виктор, придя на литературную лекцию, привычно откинулся на спинку и тихо захрапел.
Атрошенко, закатив глаза, крепко лягнул соседа. Тот вздрогнул, но храпеть не перестал.
– Не надо, Серёжа! – с мольбой сказала Нелли Петровна. – Не надо!
Врожденное педагогическое чутье подсказывало, что предъявлять претензии к Виктору бессмысленно. На то и рабфак, чтоб лингвист не дремал.
«Не надо!» – неслышно повторила аудитория.
Атрошенко потер кельтский подбородок и продолжил писания… Лекция мирно текла под размеренное храпение. Так оно даже спокойнее. Голуби за окном снашались без соглядатаев, а Нелли Петровна, переброшенная через лошадь, безвольно болталась в седле братишки Азамата. Её везли к стройному русскому офицеру, и она нервно теребила угольник в предвкушая любовь. А Валера Петров, блаженно улыбался, раздумывая, как ему лучше решить оперативные половые вопросы.
Впрочем, Саломатин не всегда был жертвою кошмаров. Иногда он даже контратаковал. И вот вам пример.
СЕРИЯ ВТОРАЯ. РОДЕО БЕЗ ГОЛУБЕЙ.
1
В этот вечер Виктор пришел в общагу расстроенным. Завтра нужно было сдать начерталку, а ничего не получалось. Сбросив куртку, он приподнял стоящую у кровати гирю и раздраженно бросил её на пол. Гиря, гулко ударившись, вызвала содрогание перекрытий. Снизу послышалось: «Достали, ослы!»
«Эх, изобрести бы что-нибудь гениальное! – упал на кровать Саломатин. – Например, кружку Эсмарха из чугуна. Литую, с узорами из червленого олова…. С финифтью и вкраплениями.
Сделав два приседания, он натянул трико и тельняшку, и принялся чертить. Однако, давалось с трудом.
* * *
В этом время, в секцию, озираясь, вошла замдеканша Рая Хайрутдинова. Несмотря на студенческую погонялу «Белая лошадь», Раиса двигалась бесшумно, без цокота. Внезапное проникновение гарантировало ей массу разоблачений, для чего, собственно, она и пришла. Всякий визит деканатских преследует одну-единственную цель: изобличить и наказать одиозных…
«Да пошли вы на хер!» – вдруг раздалось из-за одной двери. Голос был сочный и брутальный, как у Гойко Митича.
«Надо же! – подумала Рая. – Давно меня на хер не посылали! Последний раз при эвакуации, в Одессе, в 20-м!» Тогда хмурый белый офицер, перегородив им вход на трап, точь так же бросил ей и её бабушке: «Пошли вы на хер!»
И очутилась маленькая Рая не в Париже, а в Екатеринбурге. Где, став комсомолкой, она поступила на должность замдекана, в местный ВХУТЕМАС.
Раиса, тихо пошла на голос. А Саломатин молча чертил. Задание было несложным, но чересчур абстрактным. Некая точка должна была пересечься с какой-то плоскостью, однако, как Виктор не бился, ничего не пересекалось.
«Ну когда же ты, бляха-муха, пересечешься?!» – злобно подумал дизайнер, и бросил карандаш на стол.
Закурив, принялся пересекать снова. Его охватывало раздражение. Мало того, что вечер не сложился, дак еще соседи доставали. Бегут один за другим, как в сельмаг: одному заварки подай, другому – закурить! Виктор нежадный человек, однако, под горячую руку – достали! Плюс к тому – бабы постоянно лезли, спрашивали Атрошенку… То Танька, то Манька! Тот дослужился до старосты, вот народ-то и лез, особенно женщины. ****ь, не комната, а проходной двор…
* * *
Детские воспоминания подстегнули Раису… Она подкралась к нужной двери и с размаху ломанулась в неё… Однако, не тут-то было!
2
Виктор, изогнувшись, колдовал над чертежом. Он принял стойку, именуемую в народе «буквой Зю»… В высоком искусстве это называется «позой «Сзади». И дверь, при открывании, упиралась ему точно в ягодицу. А ягодица была скована небывалым напряжением начертательного труда.
И Виктор потесненный дверью, поступил сообразно хищнику, загнанному в угол. Элегантно подобрав попочку, он, собрав воедино торс, что есть силы саданул по двери.
Удар получился классным! Людой канадский профи – ахнул бы от зависти! Раиса ушла в коридор как пробка!
«Достали! – подумал Виктор, слушая грохот. – Не дадут, ****и, поработать!»
Надо заметить, что Виктор, вместо «достали» сказал другое слово, однако, употребить его здесь, язык не поворачивается.
* * *
Хайрутдинова, встав, оправила прическу и озадачилась. Закаленная в боях, она не ожидала такого норова. Впервые её вход был столь непрезентабелен.
«Оборзели, суки! – стряхнула она пыль с полы плаща. – Стоит месяц тут не появиться, как каждая тварь норовит голову поднять!»
Тряхнув чубом, Рая бросилась на новый штурм. И стала рывками протискиваться в дверь. Русская женщина издревле упорна, и отступать замдеканша не собиралась. Однако, пришлось.
Сделав небольшое послабление Виктор вновь напружинился и саданул задом по двери. Не ожидавшая вероломства гостья, снова ушла в коридор.
«Т-а-а-а-ак! 919-я… – подумала она, оглядев цифры. – Ну, ты у меня попомнишь!»
Соседская дверь распахнулась и оттуда выглянула незалежная девица. Покачав фиолетовой головой, она поглядела на замдекантшу с недоумением: «Чо ты выдра ломишься? Тут своим-то – мужиков не хватает!»
«Интересно, что эта сучка в мужской секции делает?! – подумала замдеканша. – Ладно, я потом с ней разберусь!»
Сейчас ей было не до девицы. И она бросилась на третий штурм. На сей раз ей повезло.
Саломатин, злорадствуя, вел по ватману утолщенную линию. В его дверь снова стало протискиваться назойливое существо. Позабавившись, он решил поглядеть: что ж это за чудо?
Он, как сильная личность, уважал настойчивых… Не напрягая зад, он дал визитерше протиснуться.
Вспотевшая Раиса утерла лоб и, присев на краешек кровати, выдохнула:
– Это что же такое?..
У ней даже не хватало слов от пережитой наглости. Однако, заминка тут же прошла, и церберша принялась орать. Орала она долго, выразительно, до румянца на щеках… Потом, на секунду прервалась, чтоб придти в себя и поправить чёлку.
Саломатин, используя тайм-аут, вальяжно подбоченился и спросил:
- А вы, собственно, кто будете?
Она хватала воздух под его прищуренным взглядом. Она, гроза факультета, ужас двух общежитий должна выслушивать вопросики от этого недоросля!
- Я? Я? Я? – она искала глазами что-нибудь тяжелое.
Но, взяв себя в руки, Рая объяснила. Про Хайрутдинову он, конечно, слышал. Поэтому сразу обмяк, побледнел. Это было похлеще «Камацу»!
– А ты откуда? – восстановив статус-кво, спросила Рая.
– Из Каслей… – выдавил Виктор.
– Касли? Это где? – поморщилась она, потерев ушибленный бок.
– Чугун…– с достоинством сказал Виктор.
– Понятно… – сказала Рая и снова поморщилась. – Понятно, что чугун! И так видно…
3
Расстались они друзьями. По дороге Раиса заглянула в соседнюю комнату, и с треском выперла оборзевшую девицу. А потом, удовлетворенная, пошла вниз. Бока у неё изрядно болели, однако досады не было. Было ощущение, что она пережила сексуальное нападение слона. Однако, женщине, иногда и такое необходимо. Особенно, пережившей эвакуацию и бремя САИ.
Саломатин получил статус общаговского героя, и дожил до глубокой старости… И отлил там, у себя в Каслях, именную кружку Эсмарха… Чугунную, с узорами из олова, с червленой финифтью и вкраплениями.
Теперь он живет где-то на Сейшелах, и изредка вспоминает те давние истории, с голубями и Белой Лошадью. А вокруг носятся мавритане и мавританки, слушая занимательную летопись ковбоя Вити. Вот такое родео…