Раздался звонок. Не найдя своих домашних тапочек, миловидная светловолосая девчушка лет шестнадцати босиком добежала до коридора и открыла дверь. На пороге стоял юноша, весь промокший от вечернего ливня.
- Здравствуй, Усаги. – его голос колебался и по всему было видно, что юноша растерян.
- Здравствуй… - словно эхо, несколько удивленно ответила девушка. – Проходи, если хочешь, не стой на пороге.
Юноша зашел в квартиру и неуверенно стал снимать с себя куртку, с которой упали на пол холодные капли дождя.
- Да ты же весь мокрый! Разве можно ходить без зонтика в такую погоду, я тебя спрашиваю!
Ответа на шутливое нравоучение не последовало.
Немного смутившись, девушка спросила:
-Сейя, тебе плохо? С тобой что-то случилось?
- Да, случилось. – Он говорил как-то неестественно серьезно, как будто решил искупить перед ней свою вину.- Мне почему-то показалось, что ты поймешь меня… Должна понять.
Она перевела дух и посмотрела ему в глаза. Он говорил чистую правду, ведь его взгляд выражал почти детскую, беспомощную мольбу. Видимо он долго мучался какой-то проблемой, прежде чем обратился к ней. И на мгновение ее испугала мысль о том, что он скажет ей сейчас.
- Главное – не волнуйся... – она скорее успокаивала не его, а себя. – сейчас ты все мне расскажешь. А пока… - она улыбнулась своей искренней улыбкой – ты должен выпить горячего кофе… с булочками…
Все еще босиком шлепая по паркетному полу, она провела его в кухню, где приготовила кофе. Пока он пил и ел, она присела рядом и стала внимательно разглядывать его лицо.
Теперь ее друг показался ей совсем другим, каким-то повзрослевшим и грустным. Прежняя веселость и беспечность покинули эти черты. Даже стоящие торчком темные волосы, которые когда-то казались ей ужасно забавными, навевали какие-то печальные мысли.
Он, напротив, старался совсем не поднимать на нее глаз, как будто провинившейся мальчишка, или смотрел на нее украдкой с каким-то ждущим выражением лица.
Наконец, не выдержав тягостного молчания, она подошла к окну, по которому неистово хлестали капли дождя. Вечернее небо было темным и тревожным, таким же, как он. Странные ощущения закрались в ее голову, но она почему-то не могла оторваться от окна и все еще продолжала стоять к молодому человеку спиной.
Вдруг послышался его упавший и тихий голос:
- Я ведь люблю тебя… - казалось, он с трудом выдавил из себя эти слова и осекся на последнем слове, как будто сказал что-то ненужное.
Проследовала пауза: он молча ожидал ее ответа и уже готов был уйти.
Она ближе прижалась к окну, дыхание ее достигло стекла, образуя на нем запотелую дымку. Указательным пальчиком она стала выводить причудливые линии, зачеркивая ими след от своих губ.
Обрывая эту тишину, она почти шепотом сказала:
- Я знаю…
Этого он никак не ожидал, настолько обреченно прозвучали эти слова. Светлый силуэт тонкой девичьей фигурки ясно и одиноко различался на фоне темного окна. Он поборол всю свою растерянность, подошел ближе и положил свою руку ей на плечо. Она чуть вздрогнула и обернулась. Ее лучистые глаза были устремлены в самое его сердце, горло сдавливали слезы, но она через силу произнесла:
- Сейя, не надо, я прошу тебя. Мне больно, когда ты так говоришь, ведь ты сам видишь, что я люблю только Мамору и ничего не могу с этим поделать…
- Не говори о нем сейчас… - он перебил ее и теперь голос его звучал еще отчаянней. – Теперь больно мне.
Ее сердце сжалось еще больше от ужасной жалости к нему, К НЕМУ, который любил ее…И вдруг она вспомнила, каким он становился робким и грустным, когда она смотрела на него… Ведь он знал, что никогда ей не быть с ним, и все равно любил…Она протянула свою дрожащую руку к его голове и ласково провела по волосам. Он закрыл глаза и сказал:
- Даже сейчас ты гладишь не меня, а его. Эти руки принадлежат только ему, но не мне.
- Так не бывает. – Ответив так, она сразу поняла, что он совершенно прав, но все равно продолжала касаться волос юноши.
- Ведь ты даже не знаешь, любит ли он тебя по-настоящему. Он уехал и может больше не хочет видеться с тобой…- в его словах звучала, по крайней мере, надежда.
Она отдернула руку от его головы и серьезно произнесла:
- Ты просто не знаешь Мамору.
И отвернувшись, девушка направилась в комнату, куда после недолгих раздумий последовал и он.
- Я сейчас тебе покажу лунную слезу...-запыхавшись, говорила она, ища что-то в ящиках своего комода. – Надо только найти.
Он осмотрел ее комнату: светлую, радостную, милую, как и она сама. Вдруг на глаза ему попалась фотография, стоявшая на письменном столе в красивой рамке. На ней была радостная и улыбающаяся Усаги, обнимавшая какого-то темноволосого высокого равнодушного и уставшего молодого человека. Сколько счастья было в ее лице! Юноша невольно залюбовался этими открытым взглядом голубых глаз…Но опять обратив свое внимание на лицо молодого человека на фотографии, он положил ее лицевой стороной вниз, чтобы не ощущать на себе этот неприязненно-добродушный взгляд того, из-за которого он не может быть вместе с ней.
Наконец, девушка нашла тот предмет, который искала и присела на краешек кровати.
Это был всего лишь небольшой медальон величиной с женскую ладошку. Юноша сел около нее и стал смотреть, как она бережно открывает медальон и заводит в нем какой-то винтик. Из маленькой железной коробочки послышались чудесные и грустные звуки, из-за которых по гладкой девичьей щеке покатилась чистая и соленая слеза. Усаги подняла на него глаза:
- Знаешь, когда-то эту вещь мне подарил Мамору…-ее голос чуть подрагивал. – и я, кажется, до сих пор верю в то, что он вернется и не оставит меня. Хотя… я должна тебе кое- в чем признаться: иногда я начинаю бояться одиночества… Мне трудно сейчас…Без него. Понимаешь?
Ответом на ее вопрос был поцелуй: молодые жаркие губы инстинктивно потянулись к ее устам и она никак не могла понять, почему она отвечала ему согласием.
Разве могла она, совсем еще ребенок, знать, что повлечет за собой этот невинный поцелуй? Она совсем не боялась ласки к этому человеку, он всегда был ее другом…и только. Захотелось только прижаться к теплому мужскому плечу, почувствовать, что ты не одна…
Своим предположением о неверности Мамору, он заставил ее сомневаться, и как не была сильна ее вера в любовь, она все же поддалась на искушение…
Все это происходило в полном сознании: она ясно помнила, что делала, но почему-то не понимала, ЧТО ИМЕННО.
Он опустился на пол перед ее худенькими коленками и смотрел ей в глаза.
Она смогла найти в себе силы и жалобно запричитала, хотя слова ее смешивались со слезами:
- Сейя, хороший мой, ну что же будет? Почему так странно все получается в этой жизни, почему ты полюбил меня? Почему все так? Что же нам делать?
Она продолжала говорить ему какие-то бессмысленные слова, задавать важные вопросы, но его руки тем временем плавно заскользили по ее кофте. Дрожащими пальцами он расстегивал маленькие перламутровые пуговицы одну за другой. Его жадные глаза как-будто считали их: «Одна, вторая, третья…»
******************************************************
Дождь все неистовей барабанил по стеклам, а по другую сторону стены на разных углах кровати сидели юноша и девушка. Оба молчали. Всего лишь за полчаса эта комната увидела многое. Даже слишком.
Дрожащая и заплаканная девчушка прижалась спиной к стене, рядом с подоконником и краем тонкого покрывала пыталась прикрыть свою наготу. Полуодетый молодой человек с испуганным и отчужденным взглядом раздраженно затягивался дымной сигаретой, сидя на самом краю кровати, ближе к двери. Между ними расстилалось кружевное розовое одеяло с причудливо нарисованными на ней милыми кроликами. Оно было скомкано и смято, а на одной из его сторон зияло небольшое, грязно-кровавое пятно.
Парень последний раз затянулся и лениво привстал, покосившись виноватым взглядом на девушку.
- Прости, куколка.
И дверь захлопнулась. Два слова – все, что он мог сказать ей.
С ее личика сошла былая радость, глаза потухли и вся ее фигурка представляла собой унылое зрелище…Боже, как ей было мерзко! Особенно тогда, когда он прикасался к ней…Ей было лишь бесконечно больно…Теперь она чувствовала, что ей надо выплакаться, потому что при нем она не могла…Ей же еще шестнадцать! Как посмотрят на нее родители, подруги, друзья….мама… МАМОРУ….Она горько всхлипнула… Вечный стыд не мог покинуть ее мыслей…Как она будет жить с этим?
Она встала с постели и взяла со стола фотографию. Глаза темноволосого молодого человека смотрели на нее не так, как прежде: она ясно видела в них осуждение, презрение, НЕНАВИСТЬ…Она прижала фото к груди и прошептала:
- Прости меня, мой милый…Прости, но я не могла быть одна… И мне было так его жалко… Прости…
Она буквально молилась о том, чтобы Мамору приехал и пожалел ее, чтобы он понял и простил. Но в глубине ее души опять зашевелилось темное сомнение:
- Но если он не приедет…если он уже забыл меня?
И тут же сам собой возник ответ: « Ведь Сейя тоже любит ее, и пусть он совершил над ней насилие, она должна дать ему шанс исправиться… Она тоже должна прощать…»
Луч света снова появился в ее глазах. Она верила в хороший конец вопреки всему, верила, потому что пока еще любила…
******************************************
Все эти недели чувство ожидания не покидало ее. Она никому ни о чем не сказала и старалась наедине поговорить с Сейей. Казалось, он избегал ее. Когда их взгляды встречались, она читала в его глазах лишь пренебрежение, страх и трусость…Ни разу она не слышала от него ни одного слова, обращенного к ней. Это угнетало ее.
Когда гибли ее друзья, Земля и вся Галактика, когда шла Священная война за жизни людей, когда она узнала о смерти Мамору, Сейя не сказал ей, что любит ее и готов увезти на свою планету. Он только молчал. А ведь ей так были нужны его слова…
Она победила, победило добро. Все встречали ее радостные и счастливые. Появился Мамору… О, как она упала в его объятия, как она захотела почувствовать его тепло и любовь… Но, увидев его прошлогодние, холодные и равнодушные глаза, она поняла, что и он не любит ее… Он смотрел на нее чужим, уставшим взглядом. Так не смотрят в глаза любимой девушки.
Самым страшным испытанием в ее жизни было прощание с Сейей. Она стояла под руку с Мамору и подругами, строя из себя любящую и благополучную дуру.
Сейя насмешливо и жестоко сказал Мамору:
- Береги ее, парень…
Каким тайным злорадством осветилась его ухмылка!!! Она готова была убить его, убить себя и еще больше Мамору, который простодушно ответил:
- Я постараюсь…
После этого прошла еще неделя… Все было как в тумане: глупое лицо Мамору, недоуменные взгляды девочек, какие-то вопросы и бесконечное раздражение….Она так ни в чем ему не призналась, да и был ли в этом смысл, если он был почти таким же? Она уже совсем не тяготилась тем, что скрывала, напротив, она привыкла и смирилась…Смирилась…
******************************************
Сработал автоответчик:
- Усаги, ответь мне пожалуйста…Я за тебя волнуюсь…Обязательно перезвони мне…
Такого рода сообщения она слышала уже два дня…Два дня с тех пор, как не могла больше видеть его равнодушное лицо… «И даже сейчас он не сказал мне, что любит, - подумала она. – так зачем же эта пытка?»
Она опять сидела, прислонившись к стене, но теперь туша сигареты об подоконник, и небрежно бросая горящие окурки в раскрытое окно. Да, теперь она изменилась: глаза стали темнее, будто закрылись мутной пленкой, улыбка навсегда сошла с юного лица, выражение детской наивности исчезло… Светлые волосы были коротко обстрижены, во взгляде виделась какая-то странная неизбежность, какая-то страшная обреченность.
Она, как и тогда, встала с постели и взяла со стола фотографию в красивой рамке, на которой была она сама, только как-будто много лет назад. Она с дурацкой улыбкой обнимала темноволосого парня. На этой фотографии он был какой-то раздраженный, глупый и даже злой…
Как она могла тогда верить во что-то? Вдруг ей вспомнилось, как после того вечера она молила небеса о возвращении Мамору и как она прижимала это фото к своему сердцу…
Тишину разорвал звук бьющегося стекла и, ударившегося о деревянную дверь, железа фото-рамки. Странно, что столько осколков оставило после себя на полу небольшое стеклышко. И странно было, что ей почему-то совсем не хотелось собирать прозрачные осколки из-под ног и вытаскивать эти острые обрывки памяти из своего сознания…