Это было замечательное утро. Одно из тех когда просыпаясь, человек думал что началась новая жизнь; обещающая множество радостей, любви. Вот и Верджиния которая как обычно пила свой утренний кофе на скромном балкончике, мечтала что именно сегодня с ней что-то произойдет. Может она встретит человека выходя из дома? Человека, который изменит ее жизнь настолько что об этом можно будет смело написать роман. Или быть может, она обнаружит письмо в своем почтовом ящике, из которого узнает об оставленном наследстве ее хоть какой ни будь, богатой но доселе неизвестной родственницы?..
Кружка была полна еще на половину, солнце еще добрых пять часов будет заливать балкон, а вместе с ним и комнату своим теплом. А значит еще было время помечтать. И Верджиния мечтала.
В какой то момент ей показалось что она больше не ощущает собственного тела: горячая кружка в руках, да и сами руки были где-то очень далеко. Нет! Не руки, не кружка, - это всего лишь сознание Верджинии улетело прочь из этого города.
Из города о котором она когда-то мечтала, и в котором живет всего лишь три года. Нельзя сказать что Лондон разочаровал ее, нет. Скорее наоборот: он оказался даже еще лучше чем о нем говорили в провинции; гораздо красивее чем она могла видеть его на открытках и в журналах. И красоту города она видела не глазами, но ощущала своим сердцем. Да только вот, эта любовь давалась ей не малым трудом: Верджиния работала в прачечной. Стирала и гладила, стирала и гладила, сначала стирала, затем снова гладила… Иногда она улыбалась, - вспоминая те времена когда закрывая глаза она видела бесконечные белые простыни. Да, пожалуй это один из немногих поводов улыбнуться. Денег вполне хватало для оплаты жилья. Верджиния даже могла позволить себе фунт семги в неделю. Однако рыбу на себя не натянешь, поэтому в шкафу висели довольно старые платья. Старые но любимые. Любимые настолько что она не выбросила бы их, даже если бы внезапно разбогатела.
Кружка пуста, солнце заслонило непонятно откуда взявшееся облако. Верджиния пожалуй слишком быстро впорхнула обратно в свое тело, - ей стало не по себе. Неожиданный холод словно крючок, - подцепил и вытащил на поверхность одно из самый неприятных воспоминаний из ее прошлой жизни, когда как многие считали, она была неизлечимо больна. Верджиния вспомнила тот самый разговор, неприятный разговор, которому она была благодарна за свою свободу сейчас:
"- ...возможно это я сама. – Задумчиво ответила Вирджиния, и усмехнулась про себя – наверняка все кто был сейчас здесь, подумали будто это она так о своих, только что сказанных словах задумалась.
- Возможно? – Сконфуженно спросила крякалка и втянула подбородок. Вечно она так делает, и Вирджиния всегда будет замечать эту ее манеру; в то время как другие уже привыкли к этому, она до конца дней своих будет глазами кричать крякалке о том как это отвратительно выглядит.
- Вы ведь слышали что я сказала? Я сказала возможно это я сама. Вы переспросили, а значит слышали, так зачем повторять, зачем? Зачем вы тратите мое время? Время вашего мужа… моего брата? – Проговорила Вирджиния. Слова эти она произнесла таким же спокойным тоном, с каким будят годовалого ребенка. Специально она так, разуметься – если бы закричала, все сошло бы ей с рук. Но так… Вирджиния молила бога, чтоб только крякалка хоть на дюйм приблизилась к истине о себе самой, к истине кричащей самым громким клаксоном: какая же ты дура!"