- Василий Петрович, чудо мое, прошу вас, подойдите ко мне.
Ну, что? Что она от меня хочет? И ведь знает, что не пойду. С места не сдвинусь. Сама придет. Вот, пришла уже. Ладно, глаза открою, так и быть.
- Васенька, солнышко, талисман вы мой, птичка моя синяя.
Да-да, солнышко, птичка, талисман и чудо – это все я. Но, если честно, не хочется мне быть ни чудом, ни солнышком, ни тем более талисманом. Мне хочется, чтобы Виолетта оставила в меня в покое.
Не оставляет. За ушком чешет. Тут, наверное, надо как-то выразить свое отношение к почесыванию за ухом. Кажется, действие сие должно мне нравиться. Но я не уверен. Наверное, нравится. Но, повторяю, не уверен. Я бы лучше поспал.
- Василек, ты мурлыкнул?! О чудо, ты мурлыкнул! Василий Петрович, сделайте для меня еще одно чудо. Сегодня ко мне придет кандидат. Ну, вы меня понимаете. Ах, я так хочу, чтобы все прошло гладко, чтобы не как в прошлый раз.
Бр. Я даже хвостом дернул, вспомнив «прошлый раз». Предыдущий кандидат, кажется, Арнольд Робертович, заявил, что на котов у него аллергия, взял меня (меня – чудо, птичку, талисман!) за шкирку и скинул с дивана. Вот скажите, разве я виноват, что, падая, зацепился за ногу этого Арнольда? Чисто инстинктивно, заметьте, зацепился. Ох, и вопил он тогда. Кроме «развела зверинец», «дура старая», «скотина жирная» и «морда наглая» были еще какие-то слова, но их я не запомнил. С тех пор у Виолетты аллергия на Арнольда Робертовича, а у меня – на всех кандидатов. И зачем они Виолетте? Нам и вдвоем неплохо. Но Виолетта упорно знакомит меня с очередным.
- Никогда, - говорит она, - никогда не выйду я замуж за того, кто плохо к моему Василь Петровичу относится!
А вот с этим я согласен. И я бы за такого не вышел.
Нынешний кандидат оказался покультурнее прежних. С дивана скидывать, за усы и хвост дергать, когда хозяйка на кухню выходила, не стал.
- А это – самое дорогое, что у меня есть. Василий Петрович, голубой британец.
- Да какой же он голубой, - возражает кандидат.
- Ах, вы тоже заметили? Необычность колера, васильковый отлив, видите? Василий Петрович – единственное в мире васильковое чудо! Неужели он оставит вас равнодушным?
- Дорогая Виолетта. Есть более серьезные вещи, которые не могут оставить меня равнодушным. Например, ваше здоровье…
Дальше я не слышал – задремал.
Проснулся от вопля Виолетты. Что на этот раз? Кандидат спихнул с дивана саму Виолетту? Я знал, знал, что рано или поздно это произойдет. Сперва котов пихают, потом и до хозяйки доберутся.
Оказалось - все гораздо хуже. Виолетта рыдала, не переставая, но я все-таки понял, что она должна куда-то лечь, а я отправляюсь на месяц к Виолеттиной сестре, Маринке.
- Это, конечно, дикая семья, - оправдывалась Виолетта, прорыдавшись, - но, Василий Петрович, сами понимаете – мне больше некому Вас доверить.
Дикая семья состояла из трех человек и одной собаки. Первым делом после ухода Виолетты моя временная хозяйка, Марина, выкинула мои мисочки на балкон и заявила, что мы с Белкой, собакой то есть, будем есть (и пить тоже!) из одной плошки, поскольку кухня тесная, и запинаться о мои причиндалы она не собирается. Я к этому ее заявлению отнесся весьма несерьезно, а зря. Первый час проживания в дикой семье прошел довольно бурно. Белка загнала меня на холодильник, Сеня, сын хозяйки, навернулся с табуретки, когда полез меня снимать, мы с ним слегка придавили Белку, потом поругались, чтоб не лезла под ноги. Тогда Белка загнала меня на шкаф. Сеня пытался достать меня лыжной палкой, но у него ничего не вышло – я шипел и царапал палку. Потом под вопли хозяйки «оставь кота в покое, что за наказание» умудрился уснуть.
Проснулся от голода. Где Виолетта, почему не несет мою любимую еду? Вспомнил последние события, огорчился и опять уснул.
Проснулся и ощутил дискомфорт. Понял, что никто кормить меня не собирается, спрыгнул со шкафа и поплелся на кухню.
В Белкиной миске находилось нечто неудобоваримое. Однако, выбирать не приходилось. Только я пристроился поудобнее, как эта псина влетела в кухню, оттолкнула меня, одним махом уничтожила все съестное, да еще и порычала – куда, мол, кошачья морда, нацелилась. Марина, вместо того, чтобы заступиться за благородного кота, еще и посмеялась – не щелкай клювом, мол. В совершеннейшем недоумении – где это она увидела у кота клюв - я вновь отправился на шкаф.
Вечером Сеня, призвав на помощь маму Марину, стащил таки меня со шкафа. «Он будет спать со мной, вместо подушки», - заявил этот малолетний садист. Таким образом, первый день в новой семье завершился кошмарно – голодный и злой, я оказался в цепких объятиях Сени, не в силах даже лапой пошевелить.
Утром мне удалось урвать кусочек из Белкиной похлебки до того, как собака оттащила меня от миски. В обед – то же самое. На третий день, озверевший после ночи с Сеней, который то храпел мне в ухо, то немилосердно стискивал в объятиях, я рыкнул на Белку и замахнулся лапой. Пока она переживала нанесенное оскорбление, мне удалось съесть примерно треть похлебки.
Сеня свернул из бумаги бантик, привязал на ниточку и тычет мне в морду – лови, говорит, Васька, мышку. Малец, похоже, никогда мышей не встречал. Впрочем, я тоже. Но смутно догадываюсь, что выглядят мыши несколько по-другому. Отстань, говорю, не дело это – благородным котам за мышами гоняться. Это Виолетта так говорила. А Сеня не отстает, знай тычет в меня мышкой своей. Пришлось опять скрываться на шкафу.
На десятый день я это сделал! Белка осталась без еды! А вот нечего клювом щелкать! И скулить тоже нечего, я же не виноват, что твой нос мне случайно под лапу подвернулся. Я торжествующе прошел в комнату и улегся на диван. Теперь мое место будет здесь, я сказал!
Не будет. Николай, муж Марины, спихнул меня с дивана и улегся сам. Нет, не зря я Виолеттиных кандидатов отваживал.
Только хотел прыгнуть на шкаф – тут опять Сеня явился со своей мышкой. Вот же зануда. Ну, ладно, давай поиграем, что ли.
А вы знаете, ловить мышку даже интересно. Поймаешь, и когтями ее, когтями. А когда я представил, что это Белка, то разошелся не на шутку, забегал от волнения, прыгнул на стол и нечаянно смахнул Николаеву любимую кружку. Не, я же нечаянно, за что газетой-то?! Пришлось укрыться на шкафу.
Утром проснулся – и к миске. Что бы вы думали? Белка почтительно стоит рядом, дожидается, когда я наемся, и лишь потом доедает то, что от меня осталось. Да не скули ты мне над душой, аппетит ведь портишь, оставлю я тебе, оставлю. Марина меня синей бестией прозвала. Вон, говорит, из увальня какая бестия получилась. Не знаю, что такое бестия, наверное, что-то очень приятное. Типа комплимента.
Пока никого нет дома, можно и на диване поспать. Главное, не прозевать момент, когда Николай возвращается. А то можно и газетой получить. Но с газетой-то мы разберемся – придет Сеня, и мы из нее мышку соорудим. С Николаем разобраться сложнее. Но я и к нему подход найду.
Вы не поверите – нашел! Николаю нравится, когда я мурлычу. И теперь, когда он на диван ложится, я к нему под бочок – и мурлычу. Николай добреет сразу, за ушком меня чешет и под подбородком, да так и засыпаем мы на диване вдвоем. Уж извини, Сеня, папе надо кота уступать. А я тебя предупреждал, чтоб ты не тискал меня во сне? Предупреждал. Ну и вот.
Я даже начал Виолетту забывать, честное слово. Но, когда она пришла, сразу вспомнил. Погодите, что значит – обратно? А Сеню с мышкой мы возьмем? А Белку с миской? Нет? Ну, так нечестно. И кого же мне теперь воспитывать?
Ага! Виолетта все-таки из всех кандидатов выбрала одного – того самого доктора… Так что, извините, мне пора возвращаться. Ну-ну, не надо слез, друзья мои. Слушай, Белка, ну хоть ты будь собакой. Теперь твоя миска будет только твоей. Не, если хочешь, можешь Сеню попросить – он меня заменит. Что, никто не заменит? А что я могу сделать? Виолетте ведь тоже помощь нужна – доктора этого воспитывать.
А вы сами в гости приходите! Не знаю, как Виолетта с доктором, а я вам всем буду очень рад. И, пожалуйста, не говорите, что я – чудо. Я – самый обыкновенный кот. Синяя бестия, наглая морда и… нет, уже не жирная. Так себе, средней упитанности.