Под Гданьском кипели тяжёлые бои. В мельнице войны перемалывались солдатские кости. 2-й Белорусский фронт упёрся в Померанский вал, на котором укрепились немцы. Двадцать две отборнейших дивизии под командованием самого Гиммлера стояли насмерть, не желая пускать русских в свой древний вольный город Данциг, защитник великой Ганзы. До войны в городе проживали почти одни немцы. Поляков было не более 10 процентов от всего населения Данцига.
- Город крестоносцев был и будет наш во веки веков! – кричал командующий на офицеров, докладывающих ему о больших потерях, которые несли элитные части «СС». – Мы уничтожим эту славянскую сволочь!
Фюрер, направляя его в Померанию, наставлял:
- От тебя зависит судьба Берлина и Германии! Нам здесь нужна передышка. Оружие возмездия почти готово. Мы скоро покажем всему миру ужас нашего гнева! Ты должен превратить Дацинг в капкан с приманкой для врага!
Гиммлер исполнял приказ фюрера тупо и жестоко. Вдоль дорог стояли виселицы с повешенными немецкими солдатами. На свёрнутых шеях мертвецов, болтающихся на верёвках, висели таблички с надписями: « Дизертир», «Трус» и другие подобные пропуска в иной мир.
Русские несли огромные потери. Каждый день на жертвенный алтарь войны приносилось почти тысяча жизней и три тысячи раненных. Пулемёты НКВД почти не стреляли в спину отступающим – все рвались вперёд к победе, домой. Убитых и умерших от ран хоронили на скорую руку, без салюта и патриотических речей, в братских могилах чужой земли. Долго ещё будут потомки людей, живущих в этих местах, находить доказательства бессмысленной человеческой бойни, устроенной войной. Через сотни или тысячи лет археолог, рассматривающий череп, сохранившийся в болотистой прибалтийской почве, придёт к выводу о насильственной смерти человека, пришедшей к нему через пулевое отверстие. Количество черепов, обнаруженных им в одном месте, ужаснёт его масштабом уничтожения человека человеком, и, он вздохнёт с облегчением, осознав, что живёт во времена, когда боевое оружие можно увидеть только в музеях.
Пожары боёв давно растопили снег даже в лощинах между холмов. Со стороны Балтики прилетал на разведку тёплый весенний ветер. Чувствовался скорый приход настоящей весны. Кончался февраль 1945 года. Батарея 122-х миллиметровых гаубиц резерва главного командования зарывалась в песок на высоком холме. Самолёты противника почти все были уничтожены первой мощной бомбардировкой аэродромов, и в воздухе господствовали самолёты с красными звёздами. Иногда они пролетали совсем низко над холмом, покачивая крыльями, как бы говоря, что не надо бояться нападения с воздуха.
Командир артдивизиона, капитан Владимир Степнов, прошедший через ад войны и уцелевший до сих пор, благодаря исключительно службе в дальнобойной артиллерии, подгонял расчёты орудий, бегая по занимаемой огневой позиции: «Быстрее, ребята! Скоро время «Ч»! Не копошитесь! Отстреляем – отдохнём! У нас в запасе есть ещё грамм по сто наркомовских!» Ребята, чуть ли не вдвое старше капитана, прибавляли в работе, матеря немцев и весну, разъедающую дороги в жидкую грязь, в которой тонули колёса тяжёлых гаубиц, у которых только один ствол весил около пяти тонн.
Вот артиллерийские орудия установлены, определено основное направление стрельбы, в секторе стрельбы вырублены высокие сосны, чтобы не задеть снарядом. Стокилограммовые снаряды выложены возле орудий. Номера расчетов присели на раздвинутые станины гаубиц и закурили цигарки. На войне нет передышек. Когда их планируют, они, обязательно, прерываются. Команда: «Расчёты! К орудиям! - прозвучала сразу после первой затяжки.
Батарея гаубиц, как правило, вела огонь с закрытых позиций. Поразить цель за десять километров для гаубицы не представляло трудной задачи. Степнов выдел, как снаряды летели над соснами и пропадали вдали. Он представлял себе, как через несколько десятков секунд они упадут на немецкие доты и обрушат железобетонные укрытия. Сколько пехотных жизней сохранит артподготовка атаки! Не даром артиллерию зовут богом войны. После десятиминутной артподготовки командир полка по телефону с командного пункта прокричал: «Цели уничтожены! Молодца! Теперь дело за пехотой! Пошёл штрафной батальон! Он даст немцу жару!» Командир артполка, подполковник Удалый, всегда кричал и не только по телефону из-за плохой слышимости. За долгие годы службы он оглох от стрельбы. Полковник был легендой полка. В начале войны генерал Удалый попал в окружение, потерял свою армию и попал рядовым в штрафной батальон, искупать кровью свою вину перед Родиной. Он чудом уцелел в смертельных атаках, был награждён за взятие стратегической высоты, награждён орденом Боевого Красного Знамени за всех, как единственный уцелевший из батальона. К концу войны Удалый дослужился до звания подполковника и недавно получил под своё командование артиллерийский полк. Подполковник рвался в бой, поставив перед собой задачу - закончить войну генералом, в крайнем случае – полковником. Времени оставалось в обрез и Удалый рисковал. Вот и сейчас он приказал развернуть батарею 122-хмиллиметровых гаубиц поближе к позициям пехоты, чтобы ударить по фрицам наверняка. Подполковник уже привык только наступать, и ему не приходило в голову, что в конце войны бегущий враг может пойти в наступление.
Немцы пошли в наступление рано утром, после завтрака, на сытый желудок. Для куража немецким парням выдали шнапс. Отборные части «СС» при поддержке танков раздавили тонкую пехотную линию обороны русских, и, не встречая сопротивления второго эшелона, не успевшего подойти и развернуться, углубились в тыл противника. По пути немцы уничтожали прифронтовые госпитали и хозяйственные части, колонны машин, ремонтные передвижные базы, склады боеприпасов и продовольствия. В нескольких километрах от линии прорыва немцы наткнулись на гаубичную батарею русских. Батарея огрызалась огнём прямой наводкой и автоматными очередями. Гаубичные тяжёлые снаряды снесли башни у двух «Тигров», но батарея не могла устоять против немецкой пехоты. Рукопашный бой длился не долго. Немецкие натренированные и злые немецкие парни изрезали ножами немногочисленных русских артиллеристов на куски.
Капитан Степнов лежал на спине возле ящика пустого ящика от снарядов и видел высоко в небе яркие звёзды. Его не добили педантичные немцы, так как лейтенант не подавал признаков жизни. Володя лежал на чужой земле и пытался вспомнить своё детство и всю свою жизнь, как это было положено для умирающего согласно литературным описаниям. Но вспомнить Володя Степнов успел только своего старшего брата Бориса, с которым он постоянно дрался за первенство в любом деле. «Вот, Борька, и всё! Прощай, братуха! Береги родителей и будь счастлив!» С неба упала звезда и застыла в глазах русского капитана Владимира Степнова.