9-я глава
- Там мы летим, или не летим?
- Это кто подал голос? – спрашиваю я.
- Это я, Михаил Орлов, самый инициативный из нашего альянса, в силу своей относительной молодости.
- Кажется, мы летим. Впрочем, мы летим всегда, даже когда никуда не летим, в смысле услуг авиации, - начал философствовать я, дорвавшись до живого общения.
- Вы имеете в виду наш полёт в просторах мироздания? – опередил мое мудрое высказывание Михаил Орлов.
- Именно так. Иногда, глядя на свой домашний планетарий, в котором присутствуют только ближайшие планеты, от Меркурия до Марса, я удивляюсь тому, как всё это происходит. Мои планетки, сделанные из папье-маше, подвешены к своим орбитам, выгнутым из проволоки, на обычных чёрных нитках. В космосе же эти связующие нити незримы. Пожалуй, действующую модель солнечной системы в зоне силы тяготения земли сделать невозможно. Либо надо создавать искусственно невесомость. Иначе планетки, без ниточек, будут падать на пол.
- Так мы летим, в смысле услуг авиации, или всё так же, в подвешенном состоянии, как планетки в вашем планетарии? – подал голос Виль Липатов, исполненный остроумия и плохо скрываемого негодования за то, что перерыв между написанным предыдущей главы и рождаемым из-под пера в текущий момент оказался опять более календарного месяца. – Чем вы, извините, занимались, какие глобальные проблемы решали?
- Я понимаю ваш сарказм, Виль Владимирович. Кстати, не покинул ли нас Сократ?
- Сократ стоик, как известно, - вступился за коллегу Михаил Орлов. – Но Виль Владимирович прав. Мы бы хотели знать, почему нас так долго задерживают на старте? Или мы, наш триумвират, стали вам, как начинающему прозаику, неинтересны? В таком случае было бы честнее закрыть тему и распустить нас «по домам».
- Меня удивляет подобные заявления, господа! Все вы, за исключением Сократа, были писателями, и знаете, что вдохновение – вещь в себе. Оно или есть, и тогда пишется, или его нет, и тогда наступает пауза, иногда переходящая в бесконечную паузу. Вот ты, Михаил Орлов… Твоя пауза длится и поныне. Ты ушёл в 36 лет… Какой соблазн отклониться от темы! Именно сегодня, и именно 36 исполняется моей давней Мечте. Не потому ли я, отложив все дела текущие, взялся за перо?
- Вы хотите этой повести придать романтический уклон? – спросил Михаил Орлов.
- Об этом я пишу в иных рукописях. Хотя, отделять зерна от плевел в жизни не так-то просто. Всё переплетено. Одно без другого может быть не понято. Но я хотел сказать о том, что ты, Михаил Орлов, покинул мир живых людей, и не только людей, но и всей живой природы, довольно рано. В то время, если причиной твоего ухода стали экономические трудности, жить можно было хотя бы на хлебе. А в наше постперестроечное время на горизонте маячит реальный Голод. Я чувствую его дыхание в свой затылок. Он приближается. И одна из причин затянувшейся паузы – борьба за экономическую независимость. Борьба за то, чтобы у меня и у моих нахлебников была хотя бы чашка муки в день. Иначе – мы все становимся жителями царства теней, реально переходим в ваш, потусторонний мир. Но это страшно, и не потому, что погибну лично я, горячо любимый самим собой, и погибнут две моих собаки, кот. Погибнут многие. Поскольку, если даже я, при всех моих разнообразных способностях не выживу в этой схватке со Смертью, то как быть менее одарённым? И я ввязался в этот бой. Пока не кончились деньги, заработанные у нефтяников, расходуемые мною предельно экономно. Помните, вы спрашивали о шампанском в новогоднюю ночь? Да, я сейчас не пью. Не ем мяса, даже рыбы. Не курю давно. Тоже экономия.
- И вы нашли выход из положения? – Михаил Орлов единственный, кто, казалось, слушал мой монолог с заинтересованностью.
- Думаю, на данном этапе нашего развития, извините, развития – да. Вот она, первая партия готовой продукции.
- Что это?
- Керамика.
- Кому нужна керамика, когда надвигается, как вы говорите, голод?
- Она нужна в первую очередь мне. Ведь должен же я делать хоть что-то. Помните притчу о двух лягушках, упавших в банку с молоком? Одна утонула, прекратив сопротивление, другая, барахтаясь, взбила лапками комок масла, и, оттолкнувшись от него, выпрыгнула из банки. К тому же, пока я осваивал новую технику – изготовленный собственными руками гончарный круг, пока постигал особенности поведения нашей глины, надо признаться, довольно капризной особы, пока освоил азы обжига, минул самый трудный период года – зима: отсутствие солнца, тепла и прочих радостей жизни. Через два дня наступает день весеннего равноденствия. Предпоследний год тысячелетия раскручивает свой маховик. И, возможно, благодаря этому азарту борьбы с непослушной глиной, я ещё нахожусь в ряду живых, хотя и отгорожен от них забором своего участка. Три месяца одиночества. И вот первые шесть готовых к реализации изделий. Миниатюрные вазочки, пасхальные, ярко раскрашенные яйца на подставках. Среде этой унылости жизни – яркое, красочное пятно. И благодаря ему и, возможно, тому, что сегодня день рождения моей сбывшейся Мечты, состоялась эта глава, которая, к сожалению, опять не о том, не о Магеллане и вашем с ним путешествием, а о том, как я сводил зимой концы с концами. Но отныне появилась надежда, что путешествие всё же состоится.
А эта глава должна была стать ещё более мрачной, без света в конце тоннеля. О том, что по-прежнему падает много самолётов и вертолётов. О том, что позавчера прогремел взрыв во Владикавказе, на рынке, унёсший 53 жизни, сделав многих калеками. О том, что идёт война, начатая в 1991 году, точнее, в 1993. Гражданская война. После проигранной холодной войны с Америкой. Идёт борьба за власть. Даже надвигающийся конец света, предсказанный церковниками, не может этого остановить. Грустно. Я бы хотел обратиться ко всем политикам, ко всем террористам и борцам за грошовые идеи. Люди! Возьмите тайм-аут на пару лет. Разойдитесь по дачам и норам. Побудьте в одиночестве. Почитайте Сенеку и Шопенгауэра. Посмотрите на звёзды, пока их видно, пока не затянуло небо неопадающей пеленой пыли, поднятой взрывами в последней войне на этой многострадальной земле. И тогда неважно будет, кто какого цвета, кто какой национальности, кто за что воюет и чего добивается. Всё станет неважно. Одно «высветится» в мозгах миллионов: «Что же мы натворили, безумные?!»
И тогда ничего поправить будет уже невозможно. Есть такое понятие: ПОЗДНО…
20.03.99