ПРЕДИСЛОВИЕ
До сего дня тенденциозные публицисты рисуют Жана Кальвина всесильным женевским диктатором, подчинившим своей власти несчастный город Женеву. Надеемся, читателю будет полезно узнать некоторые исторические подробности, проливающие истинный свет на жизнь и труд этого великого человека, заложившего духовное основание современной социальной системы.
Отдельно стоит упомянуть о так называемых записках современников. Вряд ли можно доверять пристрастным мемуаристам, по тем или иным причинам осерчавшим на Женеву времен Кальвина. Примером такого писателя является Себастиан Кастеллио. Не получив должности пастора по причине провала на экзамене, он уезжает из Женевы с обидой на город и особенно на Кальвина, считая последнего лично виновным в том, что ему отказали от места. Но не лучше ли ему было признать богодухновенными все Книги Писания, а не вольнодумствовать на том злополучном экзамене? Или возьмем Жерома Больсека (Bolsec). Ему также было отказано от места пастора, и также по причине его некоторых теологических воззрений. Больсек уехал, вернулся в католичество, через несколько лет издал биографию Кальвина. Лживую, неопрятную, рисующую великого реформатора чуть ли не сексуальным маньяком, и прочее... Стоит ли полагаться на такие свидетельства?
Мы бы про них и не вспоминали, но вся беда в том, что эти тенденциозные материалы легли в основание тенденциозных книг, написанных близкими к нам по времени авторами, например, Дмитрием Мережковским и Стефаном Цвейгом. Последний, страшась распространения фашизма, пишет сочинение о Кальвине, в котором старательно гримирует великого богослова под фюрера. Так сказать, предупреждает человечество. В 1942 году психически надломленный писатель кончает жизнь самоубийством. Бог ему судья...
I. ЖЕНЕВА НАКАНУНЕ КАЛЬВИНА
Когда мы говорим о кальвинизме, невозможно обойти стороной реальные исторические условия, в которых он был реализован. Итак, Европа шестнадцатого века. Время великих географических открытий и перемен в экономике, когда расцвела мировая торговля, а на смену натуральному хозяйству пришли денежные отношения. Время великой духовной Реформации.
Что представляла собой Женева того времени? Город с населением в 13 тысяч жителей. Только что после двадцатилетней борьбы Женева освободилась от власти епископа и герцогского дома. Тем не менее, Женева находится в кольце двух сверхдержав того времени: Франции и империи Карла V, и эти сверхдержавы враждебно к ней относятся.
Впрочем, город живет свободной жизнью. Женева – город-космополит, перекресток Европы, куда собираются энергичные люди из разных мест. Женева достаточно богата, хорошо развита экономически, и прежде всего в торговом отношении.
Жители города отличались агрессивностью, неистовством и даже буйством. Про женевцев сложилось мнение, что это самодовольные и любящие поразвлечься люди. Наверное, не зря. В районе Мадлен (Madeleine) каждый третий дом был кабаком, а дебоши были обычным явлением. Нравы прежних служителей католической Церкви были таковы, что городскому Совету пришлось издать специальное распоряжение, чтобы священники и монахи не посещали район красных фонарей. Но если такова была мораль католических служителей, то что говорить о большинстве их подопечных?
За год до прибытия Кальвина в город была отменена месса (август 1535), закрыты четыре мужских монастыря и один женский. Обращаем внимание, что еще до Кальвина городской Совет принимает первые постановления о нормах морали горожан и обязательном посещении ими воскресной службы. В случае уклонения предусматривался денежный штраф. В то время разумно полагали, что человек, уклоняющийся от богослужения, опасен для общества. По меньшей мере, такой человек воспринимался как аморальная личность. Запрещалось пение непристойных песен. Заядлых картежников наказывали следующим образом: им вешали на шею колоду карт. Азартные игры справедливо считались диавольским изобретением.
Совет постановил уничтожить все иконы. Всем магазинам предписывалось не работать в течение воскресной службы. Вместе с тем, в Женевской Церкви еще не было ни установленного вероисповедания, ни системы христианского образования.
О жилищных условиях. Женева постоянно переполнена людьми, приехавшими в поисках политического убежища. Город просто не готов к приему такого количества лиц без определенного места жительства. (Эту ситуацию стоит сравнить с нынешней московской.) Приезжие были вынуждены ночевать на улице или в переполненных лачугах. Кальвин потом еще будет взывать к совести женевцев, занимавших просторные дома.
Как управлялся город? Прежде в городе была власть епископа, постоянно воевавшего с герцогом за право на судопроизводство. После освобождения власть (и суд) полностью переходит к городскому Совету. Администрация Женевы представляла собой достаточно громоздкую систему, включавшую в себя Генеральную ассамблею и три совета. Малый Совет (25 членов), Совет Шестидесяти и Совет Двухсот. Правительство было закрытой корпорацией, поскольку Малый Совет избирал Совет Двухсот, но последний избирал 16 членов Малого Совета. Генеральная Ассамблея ежегодно избирала четырех синдиков (бургомистров) и казначея. Они также входили в Малый Совет. Большинство дел было в его руках, и когда мы читаем о постановлениях Совета, то это как правило относится к постановлениям Малого Совета.
Никто не имел права вмешиваться в решения этих выборных представительных органов. После изгнания епископа городской Совет вовсе не собирался отдавать власть кому бы то ни было. Более того, Совет вознамерился подчинить себе Церковь Женевы, и прежде всего получить в свои руки право отлучать.
* * *
... Кальвин прибывает в Женеву в августе 1536 года.
II. ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ ГОРОДСКОГО СОВЕТА
Продолжаем рассмотрение вопроса о так называемом диктате Кальвина. В последнее время об этом охотно распространяются наши византийские публицисты. У господ писателей получается, что иностранец (подданный, заметим, недружественной страны) приезжает в город Женеву и каким-то образом становится ее диктатором. Не будучи гражданином, не имея права голосовать и занимать какие-либо выборные должности...
Критикам Кальвина следовало бы учесть, что многие жители города не допускали и мысли о том, что Церковь имеет право вмешиваться в их личную жизнь. И если простые бюргеры были готовы роптать, то что говорить о сильных мира сего? Городской Совет, состоявший из самых влиятельных и независимых граждан Женевы, стоял на страже своих интересов, не пуская церковную власть дальше отведенного ей предела. Фактически он противостоял малейшей попытке Церкви взять право руководства духовной жизнью в свои руки, установить четкие моральные нормы и правила христианского поведения. Люди могут гораздо легче согласиться с изменениями в порядке богослужения, чем пойти на то, чтобы жить по Слову Божиему. Признание Библии в качестве программы жизни даже тогда представлялось чем-то невероятным, уместным лишь для фанатиков, оторванных от действительности.
Приведем некоторые данные, говорящие о противостоянии Совета предложениям Кальвина. 4 Января 1538 года Совет Двухсот издает указ, в котором торжественно обещалось, что никому не будет отказано в Вечере Господней. Указ был направлен специально против Кальвина и его единомышленников, боровшихся за благочестие и соблюдение церковной дисциплины. По сути, это и послужило причиной изгнания Кальвина из Женевы. Кальвин отказался допустить к Вечере Господней нечестивцев из числа именитых горожан, чем вызвал неудовольствие власти, и предпочел уйти в отставку, нежели поступиться принципами.
Когда арестовали хорошего знакомого Кальвина Мишеля Сепа (Michael Sept) по подозрению в шпионаже в пользу Франции (это было излюбленным обвинением против французов в Женеве), Кальвин ходатайствовал за него, но ему было отказано. Отказали в довольно в грубой форме, порекомендовав заниматься Библией, а не совать нос в политику.
После возобновления работы в Женеве, в самый день своего возвращения Кальвин попросил городской Совет избрать комиссию для подготовки “Ордонансов” – письменной конституции, или устава, женевской Церкви. Получив одобрение (решение Совета, XXXV, 324), Кальвин приступает к работе по написанию этого документа. Он понимал, что самым трудным здесь будет отстоять право Церкви на решение дел духовных. Так и случилось. В представленных на рассмотрение “Ордонансах” Малый Совет внес изменения, причем Кальвину не разрешили даже посмотреть, что же там изменено. Отредактированный текст был передан на рассмотрение Совету Двухсот. Последний одобрил документ и представил его на ратификацию Генеральной Ассамблее, которая и утвердила его 20 Ноября 1541 года. Тем не менее, даже этот текст не удовлетворяет Совет. В 1543 году, вопреки уставу Церкви, Совет отнимает у Консистории право отстранять от Вечери Господней и отлучать. И только в 1555 году в результате непростой борьбы Консистории удастся окончательно вернуть себе законные права.
Неоднократно Совет препятствует Кальвину (отметим указы 1542 и 1546 гг.) в деле богослужебной реформы. В марте 1548 года Кальвин вызван “на ковер” перед членами Совета за некоторые чересчур живые высказывания языка в проповеди. В ноябре 1548 года Совет потребовал, чтобы готовящуюся к печати книгу Кальвина подвергли цензуре. И во многих других случаях Кальвин не имел поддержки Совета. Постоянно был ограничен в своих действиях. Ему все время давали понять, что он – нанятый слуга города. Историк Фредерик Тиссо отмечал: “Его предложения отвергались, к его словам придирались, его писания цензурировались!” (Ф. Тиссо, Отношения между Церковью и государством в Женеве времен Кальвина, Лозанна, 1875 г., на франц. яз.)
Как нетрудно заметить, приведенные сведения касаются первой половины жизни Кальвина в Женеве. Однако, не стоит делать вывод, что затем Кальвин стал-таки диктатором, устроив единоличное правление. Его влияние возросло, это так, но не благодаря какой-то поддерживающей его партии или военным силам. Просто этот далеко немолодой (по меркам того времени), больной человек своим самоотверженным трудом на общее дело постепенно стал вызывать всеобщее уважение. Даже весьма скептически настроенные к нему горожане не могли не признать заслуг этого человека перед городом. Но главное состояло не в этом. Кальвин и другие служители Церкви добились того, что жители Женевы стали регулярно читать Слово Божие. Годы чтения Библии не могли не изменить воззрения горожан. Слово Божие “не возвращается тщетным” (Ис.55:11). За время служения Кальвина в Женеве выросло поколение людей, для которых чтение Слова и каждодневное пение псалмов стало нормой, естественным образом жизни.
Приведем для сравнения любопытный факт. В апреле 1537 года Совет напечатал пятнадцать тысяч экземпляров Вероисповедания, чтобы каждый житель мог его прочитать и высказать мнение. В июле наметили провести присягу верности городу в деле Реформации. Люди должны были придти к собору Св. Петра и поклясться. Несогласные были вольны оставить город. Но по причине массовой оппозиции призывам Кальвина к чистоте учения и жизни это не удалось. Жители объявили бойкот ... Но через двадцать лет никакого противостояния Слову Божиему уже не было. Люди приучились жить по Писанию, и заслуга в этом во многом принадлежит Кальвину.
Кстати, а в чем же тогда проявилось пресловутое диктаторство Кальвина, о котором так любят распространяться противники великого реформатора? К собственной выгоде он не стремился, не преследовал и каких-либо личных интересов... Остается только признать, что диктаторством они называют благочестивое стремление Жана Кальвина руководствоваться Словом Божиим и устроять по нему жизнь. Но об этом с ними мы спорить не станем.
III. БОРЬБА ЗА БЛАГОЧЕСТИЕ
Согласно принятым Ордонансам пасторы определялись как служители Слова Божиего и Таинств, а поддерживать дисциплину должна была Консистория, состоявшая из двенадцати пресвитеров. Только они могли отстранить от Причастия и отлучить от Церкви. Важнейшей задачей Консистории являлось приучение членов Церкви регулярно посещать богослужебные собрания. Реформаты заявили недвусмысленно: внимать Слову Божиему есть христианский долг, и всякий уклоняющийся от него должен дать ответ. Другой задачей этого органа было охранение нравов христианского народа. Для этого Консистория прибегала к приватным увещеваниям, а в случае повторного проявления греха – к публичным внушениям. Стоит ли говорить, что угроза отлучения от Церкви была очень серьезным средством воздействия. Со временем Консистория стала надежным средством воспитания христиан в духе благочестия и страха Божиего.
Согласно консисторским протоколам того времени, Консистория активно работала с членами Церкви, увещевая тех, кто совершал неблаговидные поступки. Например, трое человек были призваны к ответу за смех во время проповеди. Отсюда не следует делать поспешный вывод о запрете смеха в Женеве, хотя «смехотворчество» не поощрялось (см. Лк.6:25; Еф.5:4; Екк.3:4). Одному члену церкви было сделано внушение за то, что он критиковал проповедь пастора и говорил, что прежний пастор ему нравится больше. Как вы понимаете, речь идет о нарушении элементарного порядка благочиния. Если проповедь ему действительно показалась неверной, то следовало обратиться с запросом в Консисторию, но хула на пастора неприлична и показывает неуважение к общине.
Наши современники ужасаются, что члены Консистории призывали к ответу тех, кто не ходил на воскресное служение. Но стоит посмотреть на это глазами верующих людей. Если человек не пришел в собрание народа Божиего, значит с ним случилась какая-то беда. А тому, кто ленился посещать службу, напоминали о гневе Божием. В этом отношении к иностранцам относились так же, как и к своим. Если приезжий не посещал церковь, то после трех предупреждений его могли выслать из города.
Напомним, что если Консистория увещевала, то Совет имел право налагать взыскания и наказывать сообразно закону. История свидетельствует, что административным мерам (от штрафов до тюремных заключений, как правило срок исчислялся несколькими днями) подвергались люди за следующие правонарушения:
за упоминание всуе имени Божиего; за разговоры о том, что нет ни ада, ни диавола; за попытку совершить самоубийство; за гадание у цыганок; за хранение скабрезной (непристойной) литературы; за игру в карты по воскресеньям; за пляски (поскольку считалось, что пляски разжигают похоть); за постоянное времяпрепровождение в тавернах; за сквернословие и проклятия; за слова над могилой: «пусть земля тебе будет пухом» (языческое выражение); за устроение брака между женщиной семидесяти лет и мужчиной двадцати пяти; за обручение своей дочери с католиком; за утверждение, что Римский Папа – “тоже хороший человек”; за распевание непристойных песенок.
Однако наибольшее число наказаний, как можно судить по протоколам Совета, приходится на преступления, связанные с прелюбодеянием и воровством.
Время от времени между Консисторией и Советом возникали разногласия. Приведем известный случай. Кальвин часто выступал против ношения богатыми горожанами роскошных одежд, считая возмутительным для христиан разряжаться в порфиру и виссон, когда бедные братья ходят в лохмотьях. Но особенно его возмутили дорогие новомодные мужские брюки с немыслимыми разрезами по бокам. Кальвин увидел в этом не только стремление к роскоши, но распущенность и легкомыслие. Совет Двухсот устроил заседание по этому поводу, важно заглянул в Писание... и не нашел в нем ничего конкретно против брюк. Но с кем они собрались состязаться в толковании Писания? Мэтр Кальвин легко доказал на основе Писания, что эти брюки проходят по разряду “тщеславие и гордыня”, или, как он пишет, в “Наставлениях” на подобную тему: “это щегольство, служащее орудием разврата” (III, 10, 3). Совет согласился. Был издан указ о запрете ношения одежды, оскорбляющей нравственность.
В борьбе за нравственность не остались без внимания Совета знаменитые женевские кабаки. Совет объявил их самыми гнусными местами в городе, источником нравственной нечистоты. Невзирая на прибыль казне, городская власть решает бороться с ними. 29 апреля 1546 года Совет издает указ о закрытии всех кабаков! Взамен было открыто пять новых городских питейных заведений. С небывалыми правилами. Здесь были запрещены клятвы, уговоры выпить еще, фамильярное похлопывание по плечу, сальные шутки и неприличные жесты по отношению к дамам, пляски и непристойные песни. В этих заведениях на видном месте лежала Библия и поощрялись духовные разговоры. Заведения закрывались в 9 часов вечера. Посетитель должен был пойти домой трезвым (не потеряв разума) и благоприлично завершить свой день.
IV. ПРОТИВНИКИ БИБЛЕЙСКИХ ПОРЯДКОВ
О Кальвине пишут, будто бы он стремился установить единоличную власть. В качестве аргументов приводят имена людей, по тем или иным причинам вступивших в столкновение с городскими властями. Их подают как мучеников, пострадавших из-за Кальвина.
В действительности же они выступали не столько против Кальвина, сколько против установленных в Женеве христианских порядков, христианского образа жизни. Люди, как мы отмечали прежде, согласны посещать воскресные службы и жертвовать средства, но предпочитают, чтобы их личная жизнь была вне пределов суждения Церкви, с чем Церковь согласиться не может. Кроме того, влиятельных господ раздражало, что к ним стала прилагаться та же мерка, что и ко всем прочим.
В качестве примера выступлений против политики Реформации приведем демарш, учиненный партией Либертинцев в 1546 году. Либертинцы противились духовной власти Консистории и политике Совета. Дескать, женевцы не этого хотели, когда проводили реформы.
Поводом для выступления послужило прибытие очередной группы французских эмигрантов. Женева к тому времени уже была переполнена беженцами. Во главе тех, кто ругал французов, и прежде всего Кальвина, был Пьер Амо, член Совета. Амо даже дошел до хулы на учение об избрании. В этой ситуации Жан Кальвин потребовал от него публичных извинений, заявив, что в случае отказа он не видит возможности продолжать проповедническое служение.
Жителям Женевы пришлось выбирать. Консистория, Коллегия пасторов и вслед за ними городской Совет встали на сторону Кальвина. Совет признал господина Амо виновным в оскорблении Бога, Совета и мэтра Кальвина. От Амо потребовали принести извинение, что он и сделал, обойдя весь город, прося прощения у Бога, городских властей и церковных служителей. Постепенно движение либертинцев сошло на нет, не найдя поддержки у жителей.
Обратимся к другим фигурам, часто упоминаемым в исторической литературе. Например, Мигеля Сервета делают чуть ли не борцом за свободомыслие, пострадавшим опять-таки от нетерпимого реформатора. Однако испанец был осужден не Кальвином, но городскими властями, и не за то, что враждовал с Кальвином, но за ересь и богохульство, что по законам того времени в Европе каралось смертной казнью через сожжение. В качестве примера стоит привести законы Российского государства. Соборное уложение 1649 года предусматривает за богохульство совершенно идентичную меру наказания: “того богохульника обличив, казнити, зжечь.” (I,1).
Жак Грюэ. Поводом к обыску в его доме послужил плакат против Кальвина, вывешенный Грюэ в здании церкви. При обыске нашли богохульные записки, в которых он утверждал, что законы Моисея являются человеческой выдумкой. По его мнению, Моисей много говорил, но ничего не мог доказать. На полях книги Жана Кальвина, там, где речь шла о бессмертии души, было отмечено: все это чепуха. Напомним, что в то время нападки на Библию приравнивались к оскорблению Бога, то есть к богохульству. На суде Грюэ подтвердил свои безбожные воззрения. Суд нашел его виновным в богохульстве и, кроме того, – в измене (это подтвердили найденные документы).
Ами Перрен. Довольно известная в городе личность. Его тесть, местный богатей Франсуа Фавр, был осужден Советом за нарушение седьмой заповеди и за непристойную пляску на свадьбе своей дочери. Сын Фавра Гаспар привлекался Советом за игру в кегли во время воскресной службы. Немудрено, что все это семейство распространяло клевету на Совет и Консисторию, заботящуюся о поддержании христианского благочестия. Консистория считала этих господ крайне распущенными людьми. Известно, что Совет привлек их к наказанию, одновременно поручив Консистории увещевать их Словом Божиим. Возмущению этого семейства не было предела. Пусть простых горожан учат уму-разуму, но не их!
Жером Больсек, бывший монах-кармелит. Выступил против библейского учения о предопределении. Однажды, во время службы в одной из женевских церквей, встал посреди проповеди и начал поносить это учение. На его беду в церковь как раз заглянул Кальвин. Спокойно выслушал его замечания, попросил разрешения встать за кафедру и экспромптом, с приведением цитат из Священного Писания, в течение часа опроверг аргументы Больсека. За распространение диффамации в отношении служителей и открытого противостояния Церкви Больсек подвергся суду и был лишен права проживания в городе. Позже он вернется в католичество.
Себастиан Кастеллио. Хотя его и превозносят враждебные Кальвину публицисты, для женевского реформатора это был прежде всего человек, отвергавший богодухновенность Книги Песнь Песней Соломоновых. И этот вольнодумец еще претендовал стать служителем Слова Божиего! Разумеется, ему отказали от места. Кастеллио уезжает, всю оставшуюся жизнь обижен на Женеву и Кальвина.
Итак, все эти люди, если так можно выразиться, проиграли спор с Кальвином. Твердая, непреклонная воля Кальвина не позволила заболтать плоды Реформации, не допустила католического реванша, закрепила начатки действительно христианской жизни. По сути, противостояние этих людей было противостоянием идей, взглядов на жизнь.
То, что борьба была жесткой, очевидно. Эти люди уступили, ибо такова была воля Бога, избравшего Жана Кальвина для содействия в этом европейском городе утверждению христианского образа жизни и общественного порядка. Дело Кальвина продолжается и сегодня. И так же сегодня самые разнообразные противники ополчаются против установления жизни по Слову Божиему.
V. ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ
Отметим некоторые факты жизнедеятельности Жана Кальвина, которые помогут нам лучше понять этого человека. В личной жизни Кальвин был человеком скромным и совершенно равнодушным к мирским благам. Мебели в его доме было немного, и то лишь самое наинужнейшее. Одевался настолько бедно, что как-то раз Совет даже преподнес ему зимнее пальто, чтобы он не мерз от стужи. Кальвин принял его с благодарностью. Однако, когда Совет предложил ему увеличить жалованье, он отказался. Отклонил и предложение оплатить счета врачам и аптекарям. Будучи тяжело больным, Кальвин весьма смущался тем, что по-прежнему получает зарплату, хотя уже не может работать в полную силу.
Говорят, что Папа Римский, узнав о таком бескорыстии и самоотверженности Кальвина, произнес: если бы у меня была хотя бы дюжина таких людей, я бы завоевал весь мир.
Считая себя слугой Божиим, Кальвин не стремился ни к власти, ни к личной выгоде. Стоит отметить, что лишь после двадцати лет служения на благо города он был удостоен звания гражданина Женевы (в 1559 году, 25 декабря).
Равнодушие к этим вопросам вполне отражает характер Кальвина, ибо он не искал почестей или возможностей, вытекающих из звания гражданина. Да и жители Женевы не видели в нем какого-либо начальственного лица. Он был для них служителем Церкви, не более. Люди запросто приходили к нему за житейским советом. Члены его общины видели в нем своего брата и друга, доброго и внимательного товарища. Кальвин жил интересами общины, вместе со всеми печалясь и радуясь.
Между прочим, жители Женевы обязаны Кальвину основанием в городе университета. Благодаря его инициативе и настойчивости Совет принял решение об открытии этого учебного заведения. Авторитет Кальвина позволил пригласить хороших специалистов. Скоро университет становится известен по всей реформатской Европе. Уровень преподавания был столь высок, что студент из Женевы мог запросто поспорить с иным профессором Сорбонны. Неудивительно, что в этот учебный центр стремились попасть молодые люди со всей Европы, хотя правила для учащихся в нем были весьма строгие. Студентам запрещалось посещать танцы, шататься по улицам, играть в карты и другие азартные игры, устраивать пирушки и сидеть в кабаках. Летом занятия начинались в 6 утра, а зимой в 7. Как говорится, жизнь была суровой, но честной.
Поистине легендарной была интенсивность работы Кальвина. Его преемник Беза подсчитал, что Кальвин проповедовал более 280 раз в году (причем проповеди не повторялись, поскольку аудитория была та же самая) и прочитывал около 180 лекций. И это помимо постоянных встреч, написания работ, писем (вышедшее из-под его пера составляет внушительную коллекцию в 49 томов). Каждую пятницу Кальвин участвовал в заседаниях по обсуждению Слова Божиего (что-то вроде лекций для членов общины). Помимо этого присутствовал на заседаниях Консистории. И, разумеется, исполнял свои непосредственные пасторские обязанности – беседовал с членами церкви, посещал больных. Тридцать лет проповеднической и общественной деятельности Кальвина не прошли бесследно – в городе практически были искоренены пьянство, проституция, богохульство, праздность. В моральном отношении Женева стала самым чистым городом Европы.
Умер Жан Кальвин 27 мая 1564 года. По его просьбе похоронен в простом деревянном гробу, без торжественных речей и церемоний. На могиле не было поставлено никакого памятного знака. Точное местонахождение могилы сегодня неизвестно.