*** *** ***
- Не желает признаваться, - помощник палача просительно взглянул на офицера - Упрямый. Может, огоньком дозволите?
Эгль посмотрел на обвиняемого - года на четыре моложе его, судя по всему, из мелких фермеров-южaн.
- Не нужно пока. Выйди-ка, - он кивнул на дверь. Потом обернулся к писарю:
- И ты тоже. Передай сержанту, чтоб чаю принесли и хлеба.
В глазах обвиняемого проснулось оживление, но тут же и недоверие.
Офицер сел на место писаря, побарабанил пальцами по столу:
- Грамоте обучен?
- Да, - удивляясь своей честности, ответил парень. - А причем...?
- При том, что отсюда не выпускают. А на тебе - обвинение в колдовстве и участии в заговоре против короны. И хоть я допрашиваю тебя уже полтора часа, прекрасно знаю, что обвинение ложное.
Парень с еще большим недоверием уставился на допрашивающего, проворчал:
- Вам-то какая забота? - проворчал.
- Хочешь, чтoб вернулся добрый дядя в красной рубашке? Oн большой знаток своего дела, и поможет тебе рассказать абсолютно все, даже то, чего не было.
- Так в чем дело?
- Ты забываешься, Руперт. Здесь вопросы задаю я. А ты думаешь и отвечаешь, - на минуту заколебавшись, Эгль осмотрелся - если кто-то сейчас их подслушивает, ему потом не отвертеться.
- Так я же все сказал, и писарь ваш все записал.
- Нет, говорить ты начинаешь только сейчас. И от этого зависит твоя дальнейшая судьба.
Парень пошевелился, словно желая освободиться из "оков" - зажимов кресла.
- Ты такую княгиню Хельгу знаешь?
- Двоюродную сестру его величества? Cлышал.
- Cлышал или знаешь?
- Bаша милость, я человек простой, с князьями да рыцарями куда мне? Cлышал, что она супротив брата и короля бунтует, а так - не знаю, не видел даже.
- Oт кого слышал? - машинально уточнил Эгль.
- Пристав судебный из города приезжал, рассказывал.
"Ну да, о заговоре ты ровным счетом и не знаешь ничего, так что не стоит брать грех на душу".
Вошел писарь, следом за ним стражник нес поднос с чаем и ломтями свежего хлеба.
- Дайте ему попить, освободи руки, - распорядился Эгль.
- Ну что? - появился пытошник, - все упрямится?
- Плетей захотел? - Эгль обернулся к нему, еле сдерживаясь - не было б здесь подозреваемого, лично тростью бы сделал внушение. Из-за таких потом и ходят слухи, что в Веселой башне только изверги работают. И тут же стражнику:
- Kак напьется, отведи его не назад, а в подвалы. Пусть подумает денька два-три.
Bзял лист протокола. Перечитал, подписал, передал писарю:
- Напиши, что оставлен под замком вплоть до моего распоряжения.
*** *** ***
- Господин барон, хоть и запутался в долгах, за поместьем следил, в лучшие времена до 3 тысяч марок серебра доход был, - судя по всему, конюший покойного барона был польщен, что именно его назначили душеприказчиком. Он провел покупателя по всему поместью, с откровенной любовью показывая все и отвечая на вопросы. Несмотря на следы недавней страды и первые заморозки, здесь все дышало ухоженностью, и Георг в который раз подумал - "эх, сюда бы да с семьей..." Вспомнилась даже одна из придворных дам - молодая вдова, судя по белым перчаткам, очень пристально смотревшая ему в глаза во время танца года три назад... Он отогнал от себя становящиеся череcчур навязчивыми воспоминания.
- А наследников у барона Кау точно нет? уж больно распoложение хорошее - часа четыре езды от столицы, тихо, ухоженно...
- Младший брат – на севере, при ее высочестве княгине Хельге. В ордене «Белых повязок» состоит.
- То есть претендовать не будет, - Эгль усмехнулся - наверняка младший Кау знал о нем из "Черной Грамоты" ее высочества. - Сколько вы хотите за поместье?
- C учетом покрытия долгов 4 - 4 с половиной тысячи марок серебром.
- То-есть 400-450 золотых крон? Пусть будет 450, давайте тогда послезавтра встретимся у отца Онория, подпишем бумаги, и я передам вам деньги.
*** *** *** ***
Это было на балу Осенней луны, четвертом в правление Карла Десятого - летосчисление все еще велось по старинке, по династиям да королям, вместо провозглашенного еще при Алексее 1-м Географе от Рождества Христова. Эгль тогда только вернулся из инспекции по коронным поместьям в Восточных провинциях. Наместники, разбойники, попытки подкупа его, коронного служителя ... Проверка принесла в казну ни много ни мало сорок тысяч марок серебром - и впервые на молодого офицера посмотрели с уважением.
А он пришел на бал с целью развеяться - и когда оркестр заиграл любимый королем "Танец Озерных Фей", неожиданно увидел темноволосую даму с баронским плюмажем в волосах и белых перчатках. Она смотрела на него так, будто хотела спросить о чем-то важном.
- Позвольте? - он протянул ей руку в ритуальном жесте приглашения.
- Да, конечно, - в ее глазах вспыхнула радость.
Где-то сбоку зашуршали мышиные голоса светских сплетниц: "Неслыханно! она же вдова!" - "Милая, что ж вы от купеческого сынка хотите! А сколько она вдовствует-то?" - "Года четыре или около того, барон Руис почти одновременно с его величеством погиб, так ее величество на пару лет ее в монастырь Святой Бенедиции и отправила. Полтора года как вернулась."
Ну да, для этих благородных он всегда останется "купеческим сынком", - офицер про себя усмехнулся, даже для этой молодой вдовы он всего лишь... ладно, лучше промолчать, а то еще речь грубой покажется, и сразу глазки потухнут. А уж как сверкают-то! Жалко тебя (или Вас? до сих пор не запомнил, как правильно), милая, - ее величество королева-мать Динара своих дам не оставляет вниманием, да вот только тебе, видно, и мужского внимания хочется. Кто же был твой муж? славный, наверно, воин, коль вместе с королем Иеремией погиб - тогда все мнящие себя великими рыцарями с "варварами"-гиберцами сражались. Просто запомни - был такой неуч, несостоявшийся магистр философии, ныне лейтенант гвардии его первопреосвященства. Пригласил на танец, но был молчалив.
*** *** *** ***
- Сударыня, вам письмо! - вошел запыленный гонец, протягивая баронессе запечатанный свиток.
Анна, увидев печати мужниного и родительского управляющих, распечатала письмо (их оказалось два) и только потом спохватилась, вызвала прислугу:
- Проведите приехавшего господина на свою сторону, накормите его, пусть отдохнет.
Новости были неутешительные - наступала волна неурожаев и крестьянских волнений, доходы грозили упасть вполовину, - короче, обстоятельства требовали ее присутствия.
- Матушка, от кого письмо? - вошла Януария (старшая дочь завершала образование, и как воспитанница последнего года могла приезжать домой из монастыря).
- От управляющих, - она рассеянно перевела взгляд с писем на дочь, - в имениях не все ладно, надо ехать в Авардону. Арри, будь добра, принеси бумагу и чернила с пером - надо королеве прошение написать. И передай Галлиэль - пусть вещи начнет собирать.
- Ты думаешь ехать одна? - уточнила дочь.
- Ну, одну меня, боюсь, ее величество вряд ли отпустит, только с охраной. Ты хочешь ехать со мной? Я думаю, лучше тебе остаться здесь.
Арри посмотрела на мать, явно желая возразить, - мол, что это за опека такая, ты в мои годы замуж вышла. "Вот и подумай лучше о замужестве, а не о дорогах, рыцарских романов начиталась?" - мысленно отреагировала мать. Сама воспитанная в религиозном, "старом", как теперь было принято считать, духе, она стремилась поддерживать это и в дочери. Но влияние светских веяний времени проникло даже в строгий монастырь Св. Бенедиции - в частности, воспитанницы предпочитали рыцарские романы Священному писанию (впрочем, Песня Песней царя Соломона была любимой у них книгой). Мечты о путешествиях и приключениях в сопровождении обходительных кавалеров смущали девичьи умы. Лучшим излечением сего считалось среди матерей воспитанниц раннее замужество - как говаривала одна из немногих подруг Анны, "нас в 17 лет выдавали замуж, и ничего, все мечтания мигом проходили". Баронесса со многим соглашалась в словах подруги, но их разделяло то, что барон Руис (муж Анны) погиб в Гиберской кампании, как и подобает рыцарю, а барон Хорт через любовницу, сестру коронного канцлера, выбил себе теплое место лесничего и не участвовал в кампании. Впрочем, последнее не относилось к чему-либо предосудительному - придворные "устраивали свою жизнь" кто как мог, а наличие любовниц или любовников оправдывалось широтой нынешних и узостью старых взглядов.
Анна еще раз перечитала машинально письма, открыла шкатулку для бумаг, чтобы убрать их. Рука почему-то сама вытащила за уголок сложенный вчетверо листок - письмо, то самое. "прошу прощения, что не могу прийти, но меня срочно вызывают в Тайную канцелярию. Георг."
...Она обратила на него внимание в день коронации. Он и еще двое выстраивали к присяге королю Карлу парламентских пищальников, а потом лично королем были произведены в офицерское достоинство.
Что ее привлекло в этом мещанине - она и сама не знала, может, спокойствие, уверенность, чувствовавшиеся в его жестах, и щегольская, а не мешковатая, как у многих парламентских гвардейцев, черная форменная куртка?
Уже спустя два года жизни при монастыре, полагающиеся вдове, она вернулась в малую свиту королевы-матери. Он появлялся при дворе в темно-красном полукафтане офицера гвардии Первого епископа - и каждый раз при встрече ли с ним или при виде его у нее все замирало внутри. Она постаралась осторожненько узнать о нем (подобный интерес, несмотря на широту взглядов, ханжески не одобрялся) - он был выходцем из купеческой семьи, и по ряду причин дворянская оппозиция, "белые повязки", и лично княгиня Хельга внесли его в Черную Грамоту - списки осужденных на смерть, от которой ему пару раз чудом удавалось уйти.
Tри года назад на ежегодном балу Осенней луны он наконец-то пригласил ее на танец! но ничего не сказал, только смотрел ей в глаза и грустно улыбался. Она еле сдерживалась - этикет не позволял вдове первой начать разговор.
Прошлой зимой на одном из рождественских балов они столкнулись на чайной церемонии.
- Опять вы, - он улыбнулся. - Вы же знаете, что я молчалив.
- Тем не менее, вы прервали обет молчания, - заметила Анна.
- Что поделать? на этих церемониях лучше говорить - иначе умрешь от скуки.
- Вы не любите церемоний? Но это же так красиво.
- Чтобы устроить чайную церемонию, десятки людей посылаются в Бакрию или Земли Желтого Дракона. И не все возвращаются.
- А как же Искандария и Кур-Георгистан?
- Не смешите меня, искандарийские плантации не могут производить ни хороший чай, ни табак, а черный чай Св. Георгия на церемониях не используют - в таком количестве он крепче вина.
- Вы такой знаток чая? Мне привезли недавно купцы - не поможете разобраться?
Он задумался - было видно, что колеблется.
- Где вы живете? Когда вам угодно? У меня служба.
- Недалеко - на Соборной улице. Завтра вечером, в семь часов.
- Хорошо.
...как только колокол в Соборе Св. Карла оповестил о начале седьмого часа, ее сердце бешено застучало - в зале уже все было накрыто для легкой трапезы, она сама в алом вышитым серебром платье ходила в нетерпении.
Внизу ударил молоток в дверь. Она замерла.
Минуту или вечность спустя вошел ...привратник, передавая ей письмо:
- Там внизу солдат-гвардеец, передал вам от своего офицера. Спрашивает, ответ ждать?
- Нет, - отрезала она, - пусть не ждет.
*** *** *** ***
Погода начинала портиться, когда Эгль только въехал в Навассиум. Ветер усиливался, обилие туч на небе предвещало дождь, и он решил завернуть к нотариусу.
- Ну и как вам поместье? - встретил его вопросом невысокий лысеющий человечек в порыжевшем камзоле.
- Отличное, то, что я и хотел, - впервые за весь день он устало улыбнулся. - У вас вино или чай горячий найдется?
Нотариус колокольчиком вызвал слугу, распорядился согреть чаю и принести кувшин с вином.
- У меня к вам будет еще одна просьба, - офицер прошелся по комнате, - подготовьте купчую на покупку Каулинга, только без имени покупателя. И доверенности - имярек доверяет мне покупку поместья, имярек доверяет другому имяреку управлять этим поместьем, ну и на всякий случай доверенность на управление без указания поместья.
- Однако, вы хотите предусмотреть все, - хмыкнул стряпчий. - К чему столько сложностей?
- Что поделаешь, у меня достаточно врагов. К тому же, вы знаете, что доходами скромного гвардейского лейтенанта может заинтересоваться министерство финансов - откуда у офицера с годовым доходом 300 марок серебром появляется 400 золотых крон?
- Документы вам когда понадобятся?
- Послезавтра утром я заеду за ними.
*** *** *** ***
При первой же возможности он узнал о ней все, что мог - вдова барона Руиса, честного служаки, старшая дочь завершает образование в монастыре, девушка на выданье ("наверняка тоже в свиту ее величества попадет", - подумалось), сын записан в полк «Рыцари Дома». Живет в доме мужа на Соборной улице, в двух шагах от дворца, любовников не замечено, зато регулярно бывает на всех богослужениях. "А так же на выступлениях бродячих артистов и менестрелей", - добавил Георг про себя, вспоминая приезжего менестреля с помощником-флейтистом - музыку, сравнимую только с журчанием лесных ручьев Норриадока, и баллады о былых временах оная баронесса не слушала - уносилась вслед за ними, в отличие от большинства придворных дам.
Столкновение на чайной церемонии и сложившийся разговор только пробудили в нем интерес - он и не хотел отказываться, но так уж случилось, что на улице Лиловых фонарей в тот день убили высокопоставленное лицо, и нужно было срочно кому-то ехать от Тайной канцелярии. Как и обычно, этим "кем-то" назначили Эгля. Он не сомневался, что на него обиделись за отказ, и думал найти удобный случай, дабы возобновить отношения.
Удобный случай представился в мае - королева-мать со свитой переезжала в летний замок, двух сотен оставаров сопровождения было явно недостаточно, и капитан эскорта обратился к епископцам с просьбой помочь. Тут Эгль уже счел своим долгом возглавить сборный эскадрон епископских кавалеристов.
Всю дорогу он по возможности следил за каретой с баронским гербом Руисов, и на первом же удобном привале подал руку выходящей из кареты даме. Она вспыхнула от неожиданности:
- Что вы здесь делаете?
- Сопровождаю вас, - ответил он. - Командую гвардейцами.
- Мне, право, неловко, - она смутилась, ее окликнула достаточно полная дама из другой баронской кареты. - Меня зовут.
- Когда я могу вас увидеть? - неожиданно для себя спросил он.
- Позже, не сейчас, мне неловко при всех, - прошептала она, и тут к ней подбежала камеристка королевы. А к нему подъехал капитан оставаров - надо было ставить охрану.
Позже они виделись, но только издалека - им словно мешали встретиться, но из двух-трех записок от нее можно было понять, что она рада будет продолжить знакомство. А потом он вернулся к службе - и вновь закружился в делах.
*** *** *** ***
Свет в подвал не проникал, и Руперт уже не мог понять, сколько прошло времени - сутки, больше или меньше. Может, он сидит здесь уже неделю, а может, и несколько часов. И какие цели преследовал допрашивавший его офицер, отправив его сюда? Если арест казался молодому фермеру нелепостью - все разрешится, и его отпустят, - то, попав в Веселую башню, он понял - отсюда он вряд ли выйдет живым. Да и допрос был подозрительно тяжелым - до конца не поняв, в чем его обвиняют, Руперт понял, что путь его жизни близится к завершению. Хорошо еще, что его даже не били и не применяли никаких средств "допроса с пристрастием", только приковали к креслу, не давая пошевелиться, чтобы свет от факелов
падал прямо ему в глаза. Впрочем, еще не известно, что лучше - может, лучше бы выбили все сразу из души, и не мучаться здесь в неизвестности - а на помост на Старую Рыночную площадь...
Заскрипела дверь, и уже знакомый стражник хмуро произнес:
- Выходи! За тобой приехали.
Он вздрогнул - без сомнения, его участь уже решена. Однако стражник в одиночку провел его по коридору к какому-то полутайному выходу, где была крытая дорожная повозка на двоих. У повозки в дорожном кожаном кафтане стоял Эгль.
- Залезай, поехали.
Свет утреннего солнца ослепил Руперта, и он только спросил:
- К-куда по-поехали?
- В дороге расскажу, - офицер кивнул на повозку – залезай, времени нет!
**** **** ****
Куррелинг проехали благополучно, но уже часа через два пути небо стало сереть. Кучер обернулся:
- по-хорошему, вернуться б назад, а, барыня?
- Что, буря может быть? - уточнил старший из оставаров.
- Hе буря, но ливень сильный будет! и до вечера!
- A до следующей деревни или постоялого двора долго? - спросила Анна.
- K вечеру должен быть мост Хромой Феи, там есть деревушка и постоялый двор в бывшем замке - но пока доедем, сто раз промокнем, если не завязнем по дороге.
- я бы на вашем месте повернул назад - Куррелинг недалеко, переждем ливень в гостинице отца Онория, - посоветовал ей старший гвардеец.
Анна задумалась. Есть все-таки примета не поворачивать назад в первый день (дороги не будет), но и завязнуть - тоже не резон.
- Поворачиваем, - распорядилась, - лучше день переждать, чем в грязи и под дождем пропадать.
Кучер придержал коней, всадники отъехали назад. по взмаху кнута и свисту вся процессия развернулась и поехала назад - к гостинице.
*** *** *** ***
- Hу и дождь! - Руперт с непонятным еще самому облегчением выглянул в окно. - Как раз некстати, еще не весь урожай убран.
- Толковый из вас выйдет управляющий, - улыбнулся в бороду священник.
- Однако! Сколько же можно ждать! - Эгль посмотрел на стенные часы. - Отец Онорий, господин Магнус склонен часто задерживаться? Так и дождь придется здесь переждать.
- Ну вот в Каулинге и заночуете. Может, еще чаю? Есть еще свежий сыр.
- А хлеб горячий есть? - просительно обернулся Руперт.
- А табак у вас в гостинице есть?
- Хлеб будет, а табак, не взыщите, искандарийский. Трубка у вас с собой или гостиничную набить?
Священник вышел. Руперт, вздрогнув, обернулся от окна к попутчику:
- Кто-то подъехал! Карета, и трое гвардейцев, оставары.
- Ну и что? Это кто-то из дам королевы-матери, а ты - под моим началом. Все в порядке.
Спустя какое-то время слуга внес в зал кувшин с чаем, глиняные кружки, нарезанный ломтями сыр и лепешки. Практически вслед за ним вошла дама в дорожном платье:
- Простите, не помешаю вам, господа?
- Сочтем за честь, - Эгль, сидевший к ней вполоборота, встал, поклонился, приложив руку к груди.
- Анна?
- Вы? - она смутилась, практически как тогда, при переезде в Летний замок.
- Садитесь же, - он предложил ей кресло, - Каким ветром в этих краях?
- Попутным, - улыбнулась она. - Еду на родину, в Авардону, надо навести порядок в поместьях.
- Садитесь же, - и тут же слуге, - налейте даме чаю.
Перед ним калейдоскопом пронеслись картины - танец на балу Осенней луны, разговор на чайной церемонии... даже когда она не знала этого, он видел ее то слушающей песни менестреля, то во время спектакля бродячих актеров... да и сама она, судя по кое-каким деталям, была не против сблизиться. Почему-то подумалось - а нужно ли ей ехать в свою, пусть и спокойную, провинцию? Пришло в голову - есть же бумаги, где нужно имя покупателя - так зачем вымышленное? Вот сидит перед ним женщина, которую он пусть и знает не долго, да и то как даму из свиты королевы-матери, но - что здесь такого? Попросить о помощи, завязать разговор... Хотя, предложи ей сейчас поставить имя в документах на покупку поместья - поймет как недвусмысленное предложение "купеческого сынка".
- Вы что-то хотите сказать?
- Не знаю. И хочу, и не хочу.
- Так что же? Или опять, как тогда, у вас дела в Тайной Канцелярии?
- Вы не любите послушников этой службы?
- А кто их любит?
- Ну да, рыцарство никогда не любило черную работу - хотя кое-кто из обедневших благородных и берется за сие послушание.
- Но вы же офицер, гвардеец.
- Да. Но я из купцов. И ваш брат благородный меня ненавидит - особенно "белые повязки".
- Вы не об этом хотели говорить, - сказала она. - Лично мне вы симпатичны, хоть мы и мало общались.
- Не знаю, как сказать, - он потер лоб. - Хочется многое сказать, а времени мало.
- Сейчас дождь, я не думаю, что вы можете уехать. Мне тоже хочется вам многое сказать.
- Хорошо, давайте попробуем, - он улыбнулся. - Вы мне нравитесь, могу ли я просить у вас помощи в одном деле?
- Помощи? Чем же я вам могу помочь?
- Я покупаю поместье - но не на свое имя, из ряда соображений мне нельзя совершать сделки от себя.
- Вы хотите просить меня оформить покупку на себя? Но что за причина не своим именем подписывать сделку?
- Если было бы можно, и вы считаете это вполне разумным... - очевидно, он решил проигнорировать второй вопрос.
- Однако! - она в изумлении подняла на него глаза. - Но это можно истолковать и как предложение, вы понимаете какое...
- Я никоим образом не желаю задеть вашего имени. Просто прошу помочь мне с этой сделкой.
Казалось, она была обижена.
- Вы просите всего лишь о помощи?
- я хотел бы просить вас о большем, но не сейчас. И у вас, и у меня есть дела...
Анна не поверила своим ушам - он сказал "хотел бы просить вас о большем". И в то же время - не сейчас... Да, конечно - ей надо ехать в эти поместья, ему... - что же за дела такие у офицера первоепископской гвардии? Или служителя Тайного сыска? Не похоже, что он хочет ее использовать.
- Вы хотите ехать в Авардону? - неожиданно прямо спросил он.
- И да, и нет. Там нужен мой глаз, моя рука...
Он вышел из-за стола, подошел к Руперту:
- Ну как тебе такой вариант? В Авардоне в паре поместий нужно доверенное лицо.
- Я готов, - отозвался Руперт. Он до сих пор не мог прийти в себя от трансформации из фермеров в подозреваемые и теперь в управляющие, в доверенное лицо при офицере Тайной Канцелярии. Более-менее толково они с Эглем смогли поговорить только по пути сюда. - Авардона даже лучше, чем Каулинг. Нужна доверенность.
- Вот видите, Анна, уже есть человек, готовый поехать вместо вас.
- Зачем вам это нужно, Георг?
- А вы не знаете?
- Нет, я про поместье - до моего приезда вы готовы были купить его на подставное лицо - значит, для себя. Получили неожиданное наследство? Или отец-купец прислал большую сумму? Или вы завязаны с каперами? Наконец, вам нужна просто помощь или...?
- Или. Я не хочу отпускать вас, если вы об этом. И в то же время - не могу теперь связать себя и вас. Мои обязанности связаны не только с гвардией его преосвященства, но и с Веселой башней. А деньги ... - удалась одна рискованная купеческая экспедиция. В Бакрию.
Она заколебалась.
- Все так просто?
- Вы хотите сложностей? Их будет достаточно, но потом.
- Мне надо подумать.
- Мы ждем конюшего барона Кау, г-на Магнуса - чтобы оформить сделку. У вас есть время до его приезда.