СТАРЛЕЙ ПОДПЛАВА.
(как вариант будущего)
«Клипер с грузом от причала
Отправлялся в путь не близкий
И с платком в руке стояла
Девушка на сходнях низких».
Из старинной песни.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
Послушайте, капитан! – Мюррей смотрел Ван Декену прямо в глаза. Левой рукой он держался за ускользающий поручень, а правая тем временем нащупывала рукоять шпаги. – Незачем испытывать судьбу. Команда предлагает Вам изменить курс и переждать непогоду в ближайшем порту!
Шум налетающих волн и завывания ветра перекрывали голос боцмана …
К дьяволу! – завопил капитан. – Никто не покинет корабль, пока не обогнем чертов Мыс, даже если нам на это потребуется целая вечность!
Мюррей сделал молниеносный выпад, но капитан опередил нападавшего. Его шпага проткнула левый бок боцмана, и тот рухнул на палубу замертво. Кто следующий?! – закричал Ван Декен столпившимся на полубаке людям и достал из-за пояса пистолет. – По местам стоять! Реи на фок и грот мачтах обрасопить! …
В дверь позвонили.
Андрей оторвался от книги, но вставать из кресла не торопился. Он еще надеялся, что кто-то ошибся адресом. Однако звонок задребезжал снова.
Хозяин квартиры выудил из-под кресла шлепанцы и зашаркал в прихожую, размышляя на ходу, кто бы это мог быть? Первый день на заслуженном отдыхе начинался с визита непрошенного гостя. – Кому это вдруг приспичило навестить пенсионера, да еще с утра?
Добравшись до входной двери, Андрей остановился и опустил голову вниз, вслушиваясь в звуки на лестничной площадке. Невнятное до этого момента шевеление перед его квартирой прекратилось тоже.
Кто там? – спросил Андрей тишину.
Скрипнули, переминаясь с ноги на ногу, ботинки. Я по объявлению! – прозвучал неуловимо знакомый голос. – Это вы желаете приобрести канатную дорогу?
Вместе с проникающим в дверную щель холодным сквозняком с улицы на Андрея повеяло чем-то давно забытым, невероятно светлым и чистым. Слабое предчувствие перехватило дыхание, сердце забилось, руки задрожали.
Щелкнул отодвигаемый в сторону засов, и дверь приоткрылась. На пороге стоял Виктор. Его огромная фигура закрывала дверной проем. На голове, прикрывая лоб, смешно топорщился небольшой по размеру клетчатый кепарик с пуговкой на макушке.
Сколько лет, сколько зим! – охнул Андрей. – Знаешь, служба, а тебе без шлема и паровозного прожектора намного лучше! Он впустил друга и закрыл дверь.
Андрюха, рад тебя видеть! – загудел гость. – С моей службой покончено, отстрелялся вчистую! Он снял куртку и повесил ее на вешалку. – Теперь я военный пенсионер!
Виктор прошел в комнату и огляделся по сторонам. Уютно живешь! – он достал из внутреннего кармана пиджака бутылку. - А у тебя посуда, какая-никакая найдется? Не беспокойся, закуску я тоже прихватил!
Да я с утра … как-то непривычно, – замямлил было Андрей, но Виктор прервал его на полуслове: Брось дружище! Ты вчера сподобился, а я уже месяц кукУю! Мы с тобой теперь аки птицы вольные. Лети, куда захочешь!
В голосе отставника проглядывала нескрываемая горечь.
Посидели душевно. Вспомнили, и героическую Мюссеру 1983-го, и Новогодний Домбай 2007-го. Под мужской разговор два давно не видевшихся друг с другом человека опорожнили пол-литровую бутыль в один присест. Оно и понятно, Виктору с его фактурой стакашек опрокинуть – это как слону дробина! Душа Андрея развернулась и «потребовала продолжения банкета». Он потянулся к холодильнику, но Виктор остановил: Давай-ка, прервемся, ненадолго!
Перешли в комнату и включили телевизор. На экране шла обычная предвыборная шумиха. Маленький человек уверенно рассказывал о больших достижениях огромной страны во время своего первого срока правления. До выборов Президента оставалось немногим больше недели.
А как Владимир Владимирович поживает? – неожиданно для себя спросил Андрей бывшего спецназовца. – Пустит преемника на второй срок или сам к рулю встанет?
Да что ты, Андрюша, такое говоришь! – махнул рукой Виктор. – Ему этой осенью только шестьдесят исполнится. Мужик в самом соку. Да и не передавал он руль-то! Ты в своей малахитовой луже совсем отстал от жизни!
Он тебя тоже вспоминал, привет передает! – гость сделал загадочное лицо. – И деловое предложение, от которого, ты отказаться не сможешь! …
… К бутылке больше не притрагивались и, обговаривая подробности, не выходили из комнаты до вечерних сумерек в окне. Лишь когда пришла жена Андрея, спохватились, попили чайку на сон грядущий и отправились спать. Виктору из-за его огромного роста достойного лежбища в той уютной квартирке не нашлось. Постелили на полу в маленькой комнате.
Утром, пока все еще спали, бывший спецназовец тихо собрался и Кисловодским поездом отправился в столицу навестить Панаева, который тоже входил в план ВВП. Через три дня он позвонил Андрею и сообщил о согласии Дмитрия участвовать в путешествии. Но для начала им всем предстояло «свернуть горы».
Сколько бы ни ждал вызова Андрей, сколько бы ни готовился он в своих мыслях к предстоящему отъезду, но все равно телеграмма пришла неожиданно. Он взял собранные в дорогу вещи, попрощался с женой и первым же рейсом вылетел в Мурманск.
… Ван Декен пристально всматривался в проносящиеся по правому борту скалы. Осталось пройти совсем немного и коварный выступ суши, именуемый со времен Васко да Гамо не иначе как Мыс Доброй Надежды, будет пройден.
Слева по курсу парус! – закричал с грот-мачты впередсмотрящий.
Капитан клипера достал подзорную трубу и обнаружил в нескольких милях южнее по курсу трехмачтовое судно. По форме парусов это был барк. Несмотря на штормовой ветер и огромные волны судно несло полное парусное вооружение, словно сам дьявол управлял им. Корабли быстро сближались. Через некоторое время капитан уже смог рассмотреть на правом борту барка витиеватую золоченую надпись «KENARU». На средней мачте поверх белоснежных прямоугольных парусов развевался черный флаг.
Пираты! – прошептал капитан, и волосы зашевелились на его голове. Он знал что произойдет, когда барк сблизится с его судном. Клипер голландца имел отличный ход, но увеличивать парусность сейчас было равносильно самоубийству. Шансов у «торговца» не было. Канонирам зарядить пушки, абордажная команда ко мне, – заорал Ван-Декен. - Остальным приготовиться к бою! ...
Уважаемые пассажиры! – раздался в динамиках голос командира. - Мы прибываем в пункт назначения. Прошу занять свои места и пристегнуть ремни!
Самолет пошел вниз, и иллюминаторы залепило молоком плотной облачности. Заложило уши. Когда облака закончились, далеко внизу стали видны четкие квадраты городских микрорайонов и извилистая береговая линия Кольского залива. Приземлились с первого захода. Едва самолет сошел с взлетно-посадочной полосы и приблизился к зданию аэровокзала, к нему подлетел УАЗик с работающими синими мигалками на крыше.
Подогнали трап, открыли люк, и пассажиры неспешно потянулись на выход. Андрей оказался на свежем воздухе одним из последних. Как только его нога коснулась верхней ступеньки трапа, из автомобиля на серый бетон выбрался Виктор и махнул рукой.
На краю аэродрома их ждал небольшой вертолетик. Пока они летели, Андрей с любопытством смотрел вниз. Заполярье он видел впервые, и ему было интересно все. Там, за бортом, сколько хватало взгляда, тянулись скругленные, покрытые снегом горы и сопки, да отсвечивали тусклым серебром узкие ленты местных речушек.
Вертолетик неожиданно нырнул вниз и через несколько мгновений приземлился в узкой скальной расселине. Неподалеку их ждал близнец аэродромного УАЗика. Как только пассажиры отошли на безопасное расстояние, летчик поднял аппарат в воздух и исчез за верхушкой сопки.
Прыгая по оснеженным камням, они подошли к машине. Виктор выудил из кармана ключи, отпер водительскую дверь и с трудом втиснулся за руль. Час с небольшим они двигались по бездорожью, пока не остановились у забора из колючей проволоки с воротами.
Бывший спецназовец выбрался наружу, достал из кармана куртки телефонную трубку с проводом и воткнул штекер в невзрачный деревянный столб. Он буркнув в микрофон что-то вроде: «Пришла беда – открывай ворота!», вернул средство связи в карман и пошел к колючке. На воротах висел обычный амбарный замок. Ключ к замку Виктор достал все из того же необъятного кармана.
За колючей оградой началась припорошенная снегом, узкая, неплохо сохранившаяся асфальтовая дорожка. Она поизвивалась меж мрачноватых скал и вскоре оборвалась у бетонного пирса, уходящего от берега вглубь залива.
Не поднимавшееся весь день от линии горизонта холодное солнце прорвало облака и неохотно высветило пришвартованную к бетонному монолиту ржавую громадину брошенного на произвол судьбы подводного ракетоносца. Свинцовые волны лизали его обтекаемый корпус. Открытые люки носовых торпедных аппаратов скалились на приезжих черными дырами беззубых глоток. Придерживая головной убор и давая четкую отмашку «вперед-назад» свободной рукой, по причалу в направлении УАЗика поспешал человек в военно-морской форме.
Когда он приблизился, Андрей легко признал в нем мюссерского кавторанга. Казалось, годы не тронули моряка. Как и в памятном 1983 году, офицер выглядел подтянутым и легким на ногу. И только полностью седая голова выдавала его преклонный возраст. На плечах морского волка был накинут черный бушлат без погон. Подошедший скользнул взглядом по лицу Андрея и кивнул ему словно незнакомому человеку.
Виктор Петрович! – как-то совсем по-домашнему обратился «кавторанг» к отставному спецназовцу. – Шихту в ионообменных фильтрах я поменял, а вот кабель питания без посторонней помощи на лодку мне одному не затащить!
Потом, Адольф Карлович, потом! – остановил моряка Виктор. – Вот, познакомьтесь - мой старый товарищ, прошу любить и жаловать!
Все трое прошли на пирс. За двухсотметровым корпусом списанной атомной подводной лодки, как за ширмой, невидимая с берега стояла небольшая по размерам и более привлекательная по внешнему виду современная посудина.
Так началась история, о которой Андрей потом вспоминал долгие годы, заново осмысливая неожиданный и трагичный ее финал …
Вечером Виктор доставил на базу Панаева. Не мешкая, провели первое организационное собрание, а с утра с энтузиазмом принялись за работу. Кроме четверых пенсионеров, на огромной территории заброшенного полигона людей не наблюдалось, поэтому на помощь рассчитывать не приходилось.
Дел было много, крутились без перекуров. А под самый занавес подготовки Виктор доставил на грузовичке несколько тяжеленных ящиков. Их, как полагается, стали разбирать, а содержимое - стальные двухметровые баллоны, перевозить по одному на тележке и складывать на бетоне напротив открытого кормового люка подводной лодки. На пирсе в этом месте возвышалась конструкция небольшого грузового крана. Что-то вроде поворотного столба с двухтонным тельфером. Когда попробовали использовать грузоподъемное устройство по назначению, выяснилось, что находится оно в нерабочем состоянии.
Адольф Карлович командует: «Перегружаем на лодку вручную!»
Люди к тому времени уже изрядно подустали, и такое заявление командира несколько удивило их. Все смотрят на моряка с надеждой. Молча.
А давайте кран починим! – проявляет инициативу Панаев.
Кавторанг добросовестно осматривает подъемное устройство и безнадежно машет рукой. Сломанный кран – наименее опасен для военных! - выносит он приговор и берется руками за шершавый бок стального баллона.
Но это же садизм!? – выдыхаем все мы одновременно.
На кавторанга эмоции подчиненных никакого впечатления не произвели. Бормоча себе под нос: Садизм в службе – есть высшее проявление гуманизма к подводнику! – он, стоя в позе профессиональной прачки, пытается оттащить неподъемный цилиндр на край пирса. Мы покорно присоединяемся к нему …
Последний баллон втаскивали на лодку уже при звездах. Несмотря на поздний час, решили отметить окончание работ. Собрались в кают-компании, сидим, отдыхаем, строим планы. Обстановка самая что ни на есть непринужденная.
А скажите, Адольф Карлович, - обратился к бывалому моряку Андрей. – Случайно не знаете, почему на соседней подлодке якорь приварен к корпусу?
Кавторанг вынул изо рта трубку, обстоятельно выбил ее и бережно убрал во внутренний карман кителя вместе с матерчатым кисетом.
Когда-то на этом корабле плавал мой товарищ, - собравшись с мыслями, начал он рассказ. - Мы с ним вместе учились и одновременно получили распределение на Северный флот. Командиром на АПЛ был капитан первого ранга Крашенинников. Старослужащие его уважали, а молодые офицеры боготворили. Крашенинников относился с подчиненным уважительно, а моего товарища воспитывал как родного. И все шло отлично, пока не приключилась одна история. Отрабатывал экипаж атомохода постановку на якорь из подводного положения. Согласно инструкции маневр этот разрешалось проводить в районах моря, глубина которых не превышает предельную глубину погружения подлодки.
Рассказчик взял со стола стакан со спиртом, отхлебнул изрядно и, закусив ломтем душистого «бородинского», продолжил: Так вот, командир выбрал место якорной стоянки, удифферентовал АПЛ с небольшим дифферентом на нос, скомандовал стравить якорную цепь на нужную длину и принять в уравнительную цистерну забортной воды, чтобы создать небольшую отрицательную плавучесть, в результате чего подлодка медленно пошла ко дну. Все ждут, когда якорь ляжет на грунт - дифферент отойдет на корму, и корабль получит положительную плавучесть …
Взревел тон-вызов телефона спутниковой связи.
Виктор коротко кивнул кавторангу, снял трубку и замер по стойке «смирно». Выслушав непродолжительную речь невидимого собеседника, он вежливо ответил: Понял! Ждем! - Затем аккуратно возвратил переговорное устройство на место и объявил замершим в ожидании присутствующим: Все, завтра выходим в море!
Адольф Карлович хлопнул себя обеими руками по коленям, словно вспомнил о срочном деле, встал и направился к выходу из кают-компании.
А как там с подводной лодкой дальше было? – напомнил о рассказе Панаев.
Капитан повернулся к слушателям и коротко подвел черту: Потерял мой товарищ якорь. Новый, конечно, выдали, но … приварили. На всякий случай!
Смотрите-ка! – вдруг показал он на телевизор за нашими спинами.
Все, как один, повернулись к экрану, где непрерывной строкой стремительно бежали титры «Экстренное сообщение». Включили звук и через несколько томительных минут с удивлением узнали, что кандидат в Президенты России Путин Владимир Владимирович отказался участвовать в выборах и подал в отставку с поста Премьер-министра.
Воцарилась тишина.
Андрей тупо уставился на желтоватый пластик стола. На тарелке лежал бутерброд с красной рыбой. По сочной мякоти деловито ползала муха.