Листая страницы истории
Москва. Лето 1940 года. У выпускников средних школ – горячая экзаменационная пора. Один из них– Толя Верцайзер пишет сочинение на тему: « Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути» Он еще не знает, что ждет его завтра. А «завтра» была война, и юный пулеметчик застыл в суровом солдатском строю. Куда только не кидали его фронтовые дороги. Солдат-пехотинец, военный переводчик, парашютист-десантник. С Армией оказалась связана его жизнь и после прогремевшего салюта Победы.
Сегодня ветеран Великой Отечественной войны и Вооруженных Сил СССР инженер-полковник в отставке, кандидат технических наук Анатолий Львович Верцайзер делится c нами своими воспоминаниями. С ним беседует публицист Борис БЕМ.
Анатолий Львович! Прошло уже шестьдесят лет после окончания самой кровопролитной войны в истории человечества. У каждого ветерана была своя война. Расскажите, пожалуйста, как Вы восприняли ее начало, где вас застало известие о нападении Германии на Советский Союз?
Я был призван в ряды Красной Армии сразу же после окончания средней школы. Это было ровно за восемь месяцев до начала боевых действий. Солдатский эшелон увозил молодых новобранцев далеко в Забайкалье к государственной границе с Монголией. Среди нас, безусых солдат, было довольно много выпускников средних школ и специалистов с дипломом о высшем образовании. Из этого контингента была сформирована отдельная рота , которой предстояло пройти ускоренное обучение по программе военного пехотного училища. На вооружении мы имели винтовки Мосина образца 1867 года и пулеметы конструкции Дегтярева. Занятия проходили в очень напряженном режиме. В зимних лагерях мы отрабатывали тактические учения по стрельбе , совмещая их с многокилометровыми марш-бросками. В начале июня 1941-го года роту вывели в летние лагеря, а 11 июня командир дивизии зачитал перед строем приказ о перебазировании на запад. На одиннадцатые сутки эшелон оказался на станции Арысь. Здесь мы и узнали о начале военных действий. В душах забилась тревога за страну, а вместе с этим сердца наполнились патриотизмом. Мы очень боялись, что война быстро окончится, и нам не дадут повоевать…
В первых числах июля мы прибыли на станцию Ельня. Очень хорошо помню то тревожное раннее утро. Эшелон начали сильно бомбить, вагоны загорелись. Солдаты высыпали из теплушек , кто в чем, и устремились к лесному массиву. Так для нас началась эта война…
Расскажите, пожалуйста, о вашем первом боевом крещении.
Седьмого июля мы выступили боевым порядком в сторону Смоленска. Прошли километров восемьдесят, и подошли вплотную к городу. Навстречу нам шли толпы беженцев, они тащили на себе и везли на детских колясках домашний скарб, в обезлюдевших деревнях жалобно мычали недоенные коровы. Появились разрозненные группы красноармейцев без оружия , только что чудом вырвавшиеся из окружения, и вдруг послышался резкий гул немецких самолетов. Они летали над нашими головами на бреющем полете и поливали из пулеметов свинцом. Мы рассыпались вдоль дороги и стали стрелять по фюзеляжам из винтовок и ручных пулеметов. Самолетов было так много, что мы не успевали сосредоточиться. Появились первые убитые и раненые. Уже поздно вечером, под покровом ночи, мы вошли в Смоленск. Город был сильно разрушен, стояли голые коробки домов, вокзал и вагоны горели ярким пламенем, разрезая ночную темень. Вот тогда-то и пришло в наши головы осознание, какая беда свалилась на советский народ. Появилось с одной стороны чувство подавленности, а с другой – огромное желание мстить за творимые злодеяния. После Смоленска был город Демидов. И здесь, в одном из боев, я почувствовал близкое дыхание смерти. Был сильный минометный обстрел и один из осколков угодил в меня , слава Богу, он оказался на излете и это спасло мне жизнь. Руки и ноги, по счастью, были целы, я мог передвигаться. Парадокс, но именно это ранение уберегло меня от смерти.
Интересно, в чем же заключался этот парадокс?
В этот же день я попал в лесной госпиталь. Там были собраны все те, кто мог самостоятельно передвигаться. Нам выдали по буханке хлеба и куску колотого сахара и пешим порядком отправили на восток пробиваться в сторону Дорогобужа. Немцы всячески пытались перехватить горловину "мешка" через днепровскую переправу, но мы чудом успели из нее выскочить. К большому сожалению, 16-я Армия под командованием генерала Лукина застряла в этом "мешке" и это имело трагические последствия: многие бойцы и командиры попали в плен. Если бы эта участь постигла меня, то вряд ли я вышел бы из этой передряги живым. Немцы не очень-то церемонились с евреями, уж лучше смерть в бою, чем страх за свою жизнь в плену…
Из Ваших воспоминаний, опубликованных в журнале «Военно-исторический архив» я узнал, что после излечения в госпитале, Вы оказались на курсах военных переводчиков. Очевидно, хорошо владели немецким языком?
Это просто обычное стечение обстоятельств. В запасном стрелковом полку меня направили в батальон, где набирали наиболее образованных солдат в различные учебные заведения. Я с другими ребятами, вчерашними школьниками, был приглашен на собеседование. Базовые знания немецкого языка были у меня в объеме средней школы, однако, испытательный экзамен я выдержал.
Из двадцати кандидатов были отобраны на учебы только трое, в их число вошел и я. Вскоре я оказался в Москве, там на базе государственного Института иностранных языков была организована школа военных переводчиков . Классы комплектовались в зависимости от степени владения языком. Я попал в группу с шестимесячным сроком обучения. Обстановка в Москве создалась тревожная - враг стоял на подступах к городу, и было принято решение эвакуировать курсы из Москвы в город Ставрополь. На протяжение нескольких месяцев мы штудировали язык, переводили тексты с русского на немецкий и наоборот, работали со словарями, а в начале марта сорок второго года предстали перед экзаменаторами .Всех, кто был аттестован, повели на медицинскую комиссию для отбора курсантов для дальнейшей службы в десантных войсках. Нам досрочно вручили свидетельства об окончании школы с присвоением квалификации военного переводчика и лейтенантского звания. Так я стал офицером с двумя кубарями в петлицах.
Как приняла Вас в свои ряды десантная братия?
В конце марта сорок второго года я прибыл в город Димитров, что под Москвой, с назначением в третью маневренную воздушно-десантную бригаду. Город выглядел ужасающе, он только что был освобожден от врага. Вокруг ржавела разбитая немецкая техника. Бригада была полнокровной и сформирована из обученных и хорошо вооруженных бойцов, физически подготовленных к боевым действиям в тылу врага. Началась интенсивная физическая подготовка. По штату я был военным переводчиком, но это занятие я совмещал с парашютными прыжками. Приняли меня братья-десантники очень хорошо, и вскоре я научился не только правильно укладывать парашюты, но и прилично прыгать. Мы совершали прыжки с пассажирского самолета ПС-84( это прообраз немецкого самолета «Дуглас») и с четырехмоторного тяжелого бомбардировщика ТБ-3 конструкции Туполева.
2 августа сорок второго года нашу бригаду построили на местном стадионе и объявили , что в связи с обострившейся ситуацией на Кавказе ей присвоено звание гвардейской и что мы срочно перебазируемся на новый театр военных действий на юге страны. Случай просто исключительный в военной практике, когда гвардейские звания и значки выдаются не за боевые заслуги, а вперед, авансом. Так, волею судьбы, я снова стал пехотинцем.
На передовой редкому пехотинцу удавалось выйти из боя живым и невредимым, особенно во время наступления. Кто был вашим ангелом-хранителем в бою, что прибавляло адреналина в крови?
Да, Вы правы, без везения в бою просто нельзя. Видимо, Бог хранил меня и не дал мне сгинуть в земле сырой ; в каких только передрягах я ни побывал, а пуля еще долго обходила меня стороной. Да и некогда в бою размышлять о смерти. Я это хорошо понял, когда воевал на Северном Кавказе. В составе бригады мы проехали на грузовиках через Хасавюрт, Грозный, Самашки и закрепились в горах, заняв там оборону, однако немцев мы там не дождались . В начале сентября мы перешли на левый берег Терека и закрепились у станицы Червленной. Здесь мы впервые почувствовали «вкус» наступательного боя, он просто пьянил. За три дня мы выбили немцев из нескольких населенных пунктов, в том числе из больших станиц Наурская и Калиновская. Бои оказались «урожайными». Взяли в плен несколько немецких солдат. Допрашивать их пришлось мне. Как же нахально, они держались!.. Нужно было видеть их самодовольные горделивые лица. Удивительно, но их вера в непобедимого фюрера была непоколебима.
Прошел я и фронтовыми дорогами Осетии. Здесь я , пожалуй, впервые ощутил реальную гордость за советскую авиацию. В кавказском небе господствовали наши самолеты, заставляя фашистских стервятников пикировать вниз с черным шлейфом дыма из хвостовых отсеков. Это была, действительно, радостная картина. В ноябре этого же года мы победоносно взяли Гизель, на следующий день — Новую Санибу. Немцы бежали в панике, оставляя на полях технику и боеприпасы. Затем началось наступление на Кадгарон. В этом бою мой «ангел-хранитель» немножко подвел. Во время сильнейшего артиллерийского обстрела меня снова задело, и я попал в один из госпиталей города Степанакерта – столицы Нагорного Карабаха…
Я слышал, что Вы воевали на Малой земле и были участником боевого морского десанта?
После ранения я вновь попал в десантный полк Здесь собрались обстрелянные в боях солдаты и офицеры. Многие имели на своем счету десятки и сотни парашютных прыжков. Формирование полка произошло в считанные дни, и мы оказались в Туапсе. Город весь лежал в руинах. На канонерской лодке «Красный Аджаристан» мы вышли в море в направлении Геленджика. В порту к нам присоединились бойцы и командиры 165–ой стрелковой бригады. На этой же лодке мы вышли в направлении Новороссийска. У места высадки нас осветили прожекторами и открыли шквальный огонь, пришлось уходить, а поздно вечером 8 февраля сорок третьего года нам удалось подойти к Цемесской бухте и встать в двух километрах от места высадки десанта. Людей пересаживали на катера и под огнем противника переправляли на берег. Этот небольшой клочок земли, за который чудом удалось зацепиться, был очень ровный и просматривался насквозь на три-четыре километра. К вечеру 9 февраля с подоспевшим подкреплением нам удалось захватить несколько кварталов села Станички и близлежащие рыбацкие поселки. Стало легче дышать, как никак, появился небольшой плацдарм. Немецкая авиация нещадно бомбила нас, пытаясь сбросить в море. Так продолжалось еще несколько дней ада, пока инициатива не перешла в наши руки. Об этом десанте можно романы писать и песни слагать. До сих пор удивляюсь, что вышел из этого пекла живым и невредимым…
Больше на Малую землю не возвращались?
Возвращался один раз по заданию командования, а потом фортуна словно отвернулась от меня. Вскоре, во время проведения боевой операции, я попал в сильную бомбежку. Мне не повезло. Заваленного, меня вытащили из под обломков еле живого , со сломанными ребрами и продавленной грудной клеткой. Хирурги собирали меня, буквально, по частям… А потом меня свалила малярия…
И на этом война для Вас окончилась?
В формальном смысле–да , а по сути, конечно же, нет. В сорок четвертом году я был принят слушателем в Военно-воздушную академию им. Жуковского, выдержав при этом трудные экзамены. В июне сорок пятого года мне, в числе слушателей сводного полка Академии, довелось участвовать в грандиозном параде Победы. И тогда для меня эта война не закончилась. Я уже твердо знал, что погоны офицера сниму не скоро. Так в жизни и вышло. Я прослужил в Вооруженных силах СССР около сорока лет.
После получения диплома военного инженера Вы стояли у истоков создания ракетно-космической обороны страны. Несколько слов об этом периоде. Читателям будет интересно.
После академии я много лет преподавал в Высших военных учебных заведениях и готовил кадры для авиации. В 1961 году судьба привела меня в Управление по созданию систем ракетно-космической обороны. Это были счастливые восемнадцать лет интересного творческого, созидательного труда. Здесь я вплотную прикоснулся к науке, результатом же моей новой деятельности стала защита диссертации на соискание ученой степени кандидата технических наук. Об этом периоде жизни в 2000 году журнал «Военно-исторический архив» опубликовал мои воспоминания. С авиацией я больше не расставался и на пенсию вышел на пятьдесят седьмом году в звании полковника.
Вы - ветеран войны и Вооруженных сил СССР. Родина отметила Ваш ратный труд многими боевыми орденами и медалями. С высоты прожитых лет, что бы Вы пожелали молодому поколению, ныне живущему на земле?
Только мира и добра. Человечество устало от войн, политических потрясений и природных катаклизмов. И пусть молодежь строит свою счастливую жизнь под мирным небом. Главное– мир и добро, остальное приложится…