Вику всегда в электричке одолевала дремота. А сегодня было совсем мучительно. Ещё бы! Во-первых, они встали ни свет - ни заря. Потом с автобуса – на поезд, с поезда – на электричку. Сын Никита, с интересом рассматривавший до этого пейзажи, мелькавшие за окном, видимо тоже устал. Он дёрнул её за рукав и спросил: «Мама, а мы скоро приедем?» Она взглянула в его карие, глубокие глаза, может быть, расположенные излишне близко к переносице, погладила сына по голове и ответила: «Потерпи ещё немножко. Уже совсем скоро будет наша станция». Малыш успокоился и снова принялся смотреть в окно. А Вике стук колёс навеял не только сон, но и воспоминания.
… Это было несколько лет назад. Она и Дельфина, её институтская подружка, возвращались после выходных в институт. Под мерный стук колёс обе дружно клевали носом.
После одной из остановок Вика, встряхнув головой, попыталась разомкнуть слипающиеся веки. Завтра зачёт по старославянскому, не плохо было бы в учебник заглянуть. Она вздохнула,поднялась, полезла за книжкой в сумочку. Строчки плыли перед глазами, превращаясь в сплошные линии. «Монж, мондрый, ахом-бяхом – тоска смертная», - пронеслось в голове у Вики.
- У Вас свободно?
- Да, пожалуйста, – её ресницы взметнулись вверх буквально на секунду и сразу опустились, погасив своей тенью тёплые зелёные огоньки. И снова аккуратные линии строчек поплыли перед глазами.
Дельфина, которая всегда была болтушкой, столько времени молчала, что истомилась совсем без общения! А тут, наконец-то, появилась возможность. И она очень скоро познакомилась с новыми соседями. Вика же молчала и лишь изредка, стараясь, чтобы никто этого не заметил, подглядывала за ними. Того, что был слева от неё, звали, кажется, Игорь, а того, что оказался напротив – Никита. Болтовня Дельфины, её забавный, милый акцент помимо воли лезли в уши. Эта простушка совершенно всё про них выболтала. Да, они студентки. Изучают русский язык. Были в гостях у родителей Вики. Вот, эту девушку, её подругу, так зовут. Так вот, они – её родители - прекрасные люди, такие гостеприимные. Она уже не в первый раз приезжает к ним, а когда вдруг зимой она заболела (ох уж эти ваши зимы, у нас на Кубе меньше +10 не бывает), так вот, они зимой прислали ей варенье … малиновое … и этот, как его… Вика, подскажи, я забыла, как называется то вкусное лекарство, что твои родители мне прислали, когда я болела?
- Мёд.
- Да,мёд, спасибо…, - поблагодарила болтушка, и снова передёрнула плечами, как будто сбрасывая с себя тяжесть зимней одежды – У Вас так холодно зимой…
В этих условиях заниматься было невозможно. Из-за болтливости Дельфины всё равно не удастся сосредоточиться на старославянском. Ох, пропадай завтрашний зачёт! И Вика закрыла учебник.
Никита, тот самый, что сидел у окна, прямо напротив неё, скучал, рассматривая квадраты полей за окнами и пробегавшие мимо станции. Видимо, простодушная красавица Дельфина его не заинтересовала. Почему же? Обычно и юноши, и даже зрелые мужчины всегда замечали её яркую, броскую, нездешнюю красоту, потом милое простодушие и смешной акцент окончательно брали их в плен. А этот и не взглянет… Отвернулся, скучает. Почему, интересно? Она невольно стала внимательнее всматриваться в молодого человека. Правду сказать, он был, в общем-то, не красавец. Пожалуй, глаза слишком близко к носу посажены. Но черты лица благородны и мужественны. Да, и само лицо, в общем-то, необычное. Пришлось на этом прекратить свои физиономические наблюдения: молодой человек, почувствовал на себе её взгляд и переключил внимание с пейзажа за окном на загадочно молчавшую соседку. Потёк обычнейший дорожный разговор, из которого выяснилось, что ребята – спортсмены, они едут в город, где учатся подружки, на соревнования.
Девчонки очень старались, продумывая для новых знакомых программу их пребывания в Энске: театр, музеи, кино, дорогое кафе с прекрасной, жутко популярной дискотекой для избранных. Уютный маленький зал может вместить человек двадцать, максимум тридцать. Столики с вином, шоколадом, мороженым, фруктами. А самое главное, - классный диск - жокей, знакомый парнишка с последнего курса иняза. Он-то и достал для Вики дефицитные билеты, правда, обошлось это намного дороже, но ведь обычным путём туда ни за что не попадёшь!
Сегодня Вика с Никитой гуляли по городу просто так, уже без всякой культурной программы. Совсем стемнело, когда они, продрогшие, решили зайти в общагу к девчонкам, попить чайку, согреться. Дельфины дома не оказалось. Включили настольную лампу, Вика сбегала на кухню, поставила чайник. Тем временем Никита осмотрелся. Комната оказалась симпатичной. Половину её занимал старый трёхстворчатый шкаф, повёрнутый дверцами к входной двери. Внутри комнаты, у задней фанерной стенки шкафа, которую Дельфина для красоты оклеила яркими цветными картинками, вырезанными из журналов - Викина кровать. На картинках - чудесная, сказочная страна с пальмами и самым синим океаном за спинами экзотических красавиц.
Поскольку стульев в комнате не наблюдалось, он аккуратненько присел на краешек кровати. Скрипнула входная дверь, через какое-то время из-за шкафа появилась хозяйка. Правда, прежде чем показаться Никите, она успела покрутиться перед зеркалом. Он слышал, как девушка открыла дверцы, как там, в коридорчике, образованном шкафом, что-то осторожно зашуршало. После этих процедур она предстала в милом домашнем халатике и, за неимением в комнате стульев, села рядом с гостем на кровати. Он осторожно взял её руку в свою, и уже не выпускал. Его взгляд стал удивительно мягким, глаза излучали какой-то тёплый свет, они прямо обволакивали, притягивали к себе. Таким вдруг уютным показался свет зелёной настольной лампы… Вика ощутила на своих губах долгий, нежный, влажный поцелуй. По её телу пробежала странная, до сих пор неведомая ей сладкая дрожь. А потом всё окружающее куда-то совсем пропало, а она сделалась невесомой и поплыла, растворяясь в пространстве. Её ресницы без спросу сами опустились вниз. Они, продолжая целоваться, постепенно слились в одно целое. Внезапно её тело пронзила острая боль, и на мгновенье возникло ощущение страха, но слияние их, не смотря на это, продолжалось, и всё окружающее очень быстро растворилось в тягучей, сладостной истоме.
В реальность влюблённых вернул громкий стук в дверь. Это вернулись Дельфина и Игорь. Шумные, весёлые, немного опьянённые друг другом. Собрав бельё и банные принадлежности, девчонки убежали в душ. Вика вся так светилась, что её состояние не смогло укрыться от подруги, и она начала расспрос. Пока они принимали душ, Вика, явно смущаясь, рассказала, о том, что с ней произошло. К её удивлению, та восприняла эти откровения как нечто рядовое, обычное. Для Виктории же это было совсем не так. Нахлынувшее чувство переполняло её. Ей хотелось петь, смеяться, прыгать, даже летать. Но, увидев реакцию Дельфины, она всё это поглубже затаила в своём сердце. Но девичью душу согревало тёплое, тихое, удивительное, новое для неё чувство. А раз даже лучшая подруга этой радости не разделяет, то пусть никто об этом никогда не узнает. Кроме Никиты, конечно.
После душа девушки приготовили ужин, а ребята тем временем где-то раздобыли гитару и бутылку хорошего вина.
В эту ночь Вика уснула, ощущая всем телом тепло Никиты и слушая чёткий ритм его сердца. Пробуждение было не таким приятным. Она проснулась от ощущения холода и одиночества. Открыла глаза и обнаружила, что в комнате кроме неё никого нет. Откуда-то снизу пополз наверх ужасно неприятный холодок. Он поднимался всё выше и выше, и остановился почти у самого горла как раз в тот момент, когда прямо возле их комнаты остановились чьи-то шаги, и раздался скрип входной двери. От этого дыхание у неё перехватило, и те секунды, за которые можно было преодолеть расстояние от входной двери до конца шкафа, показались бесконечными. Её горящему надеждой взору предстала Дельфина с банным полотенцем через плечо, как всегда беззаботно-весёлая.
- А где ребята? - взволнованно спросила Вика.
- Ушли давно. У них электричка рано утром.
- Как ушли, какая электричка?
- Соревнования закончились, и они уехали домой. – Спокойно сообщила подруга.
- Как же так…Почему он мне ничего не сказал?
Вика бросилась к тумбочке, потом к столу, что-то ища.
- А что, записки никакой Никита не оставил? - Спросила она, ещё продолжая на что-то надеяться.
- Нет.
Пустота, навалившаяся вдруг на неё, дохнула холодом, заставила съёжиться. От нескольких дней счастья не осталось ничего, кроме имени.