ПРОБЛЕМЫ АРМИИ
Российская армия похожа на немолодого человека, у которого куча болячек, к тому же постоянно повышенная температура и сильно болит голова. Если его не лечить, он окончательно сляжет, и вообще для него все может плохо кончиться. Плохо будет и членам его семьи, потому что он – их единственный защитник.
Больная армия – это проблема для общества и для самой армии. Никто не может поставить ей точный диагноз и прописать лечение. Армия сама пытается поставить себе диагноз и заняться самолечением.
Можно ли винить армию в том, что она больна? Разве мы виним человека, если он страдает лихорадкой? Мы его лечим. Армия больна по независящим от нее проблемам. Нет техники, нет ГСМ, нет патронов для учебных стрельб. В иных полках солдаты большую часть времени просто сидят в казарме и вроде бы что-то там изучают. От бессмысленного учебного процесса у них вскипают мозги, и они начинают валять дурака, что более известно под названием «неуставные отношения».
* * *
Как прекрасно слово дед и как отвратительна дедовщина. Опытный боец должен передать молодому товарищу по оружию все воинские премудрости. Дать добрый пример братского отношения друг к другу. Быть заботливым старшим братом …
Но этого нет. Почему-то все гораздо гаже.
РАЗМЫШЛЕНИЯ КОМАНДИРА
Мы имеем дело с тем материалом, который приходит из общества. Неуравновешенные юнцы, психопаты, больные… долго не могут придти в себя. Их надо "приводить в себя". Такие придурки, что еще надумаешься, кого послать в караул. Никому нельзя доверить боевое оружие. Их и с деревянным ружьем нельзя отправить, потому что они и из него умудрятся застрелиться или покалечат своих товарищей по несчастью. Приходится долго присматриваться … нет, этому оружие не дадим. Он уже отличился. Тому тоже доверить нельзя – обязательно себя порешит.
А может, и правда учить их одной теории – и делу конец? Раз нет возможности преподать им практические занятия и научить путной специальности. А еще подучить солдат хорошим и полезным вещам, которые бы пригодились им после демобилизации – паять, слесарить, столярить, выпиливать лобзиком. Чтоб не было за них стыдно перед командованием и обществом. Не все же время проводить уборку помещений и разгружать машины, чистить снег и красить стены.
* * *
Вот говорят о неуставных отношениях. Но пусть тогда все эти правозащитники скажут, как заставить солдата выполнить приказ? Не знаете? И я не знаю. Гауптвахту отменили. Что остается? Наряды? Да в некоторых частях – вся служба и есть сплошной наряд. Российского солдата нарядами не запугаешь. Так что без помощи старослужащих не обойтись. Они по-свойски объяснят этому чмо, как надо выполнять приказы. После нормальной воспитательной работы, проведенной старослужащими, молодые «пулей летят».
И еще надо сказать вот что. Если старослужащие перестараются, и произойдет действительно ЧП, то не надо гнобить всех, кто под руку попал. А то отыгрываются на командирах – увольняют заслуженных офицеров. Свои сдают своих, и ради чего?
ПРИЗНАНИЕ ДЕДА
Да ладно, мы просто хотели поучить салагу. Так положено. Не нами заведено, не нам отменять. Гонять салаг – это традиция, а без традиции, как сказал командир, нет армии. Нас гоняли, и мы гоняем. Салаги должны понимать, что они в армии, а не где-нибудь еще. Я тоже дедушкам чистил сапоги. Зубной щеткой. На тумбочке стоял. И приседал. Все как положено.
… есть бесбашенные среди нас, но я их не одобряю. Травматизм ни к чему. А знаете, почему одни злятся больше других? Телки у них нет. Вот и остается Дунька Кулачкова. Прячутся по углам, чтоб не застукали. Куда только ни залезут ... кто в шкафу с метелками уединится, кто в сортире, кто в карауле. Вот от чего крыша едет. Отсюда и злость прет. Ну и понятно, что салагам от таких озабоченных больше всего достается …
ПУГЛИВЫЙ ВГЗЛЯД МОЛОДОГО СОЛДАТА
Первое время ты ходишь просто оглушенный от всего того, что на тебя навалилось. Ты взволнован, придавлен … Все для тебя неизвестное, все может быть опасным. Куда-то пропала даже твоя привычная эрекция по утрам. Впечатляюще действует запах казармы. Не скажу, что воняет, но запах неистребим. Наверное, тут уже ничего не поправишь. Чем пахнет казарма? Это надо самому узнать. Скажу только, что действует на каждого, кто вошел туда впервые.
А еще в армии орут. Армия – это такой шум … Впрочем, не все командиры орут, но лучше бы они орали … иные умеют так сказать, что твоя личность сразу прячется внутрь и долго отказывается выходить наружу. Да, именно, против твоей личности все направлено. Здесь хотят выбить из тебя твою дурь, которую ты вовсе не считаешь дурью, а своей личностью. Тебе тыкают, выкрикивают на все лады твою фамилию. Жаль тех, у кого она неблагозвучна, типа Синяков.
И ты начинаешь понимать, что твоя личность скоро будет стерта. Ты прикладываешь последние усилия, чтобы ее загнать куда-то подальше, спрятать и сохранить для лучшей жизни...
С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ МАТЕРЕЙ
Какая мать, узнав подробности армейской жизни, не всколыхнется: как! моего милого мальчика, которого я растила, за которым столько времени ухаживала, тратила время на лечение и уроки, подрабатывала, чтобы он имел одежду как у всех – и своего мальчика я отдам этим армейским уродам?!
Само выражение «отдать в армию» говорит о многом. Мы отдаем наших детей – за ними закрывается дверь, и отныне мы не будем в силах их защитить, даже хотя бы повлиять на их положение. Мы уже не можем ничего. Остается только гадать: выживет – не выживет. Будто отдаем на заклание. Если в самых лучших частях, где все на виду, случаются чудовищные истории, то что говорить об отдаленных частях?
Нам говорят, что ЧП в армии случается редко. Дескать, у молодого солдата шансов пострадать от дедовщины не больше, чем у пешехода попасть под колеса автомобиля. Но я им не верю. Я каждый день думаю, что мой сын подвергается издевательствам, какие только могут придти в голову этим отморозкам. У меня мальчик скромный, тихий. Что он может против этих дебилов? Они же старше его, сильнее.
Я знаю только одну истину: надо сделать все, чтобы мой ребенок туда не попал. А если он все-таки попал, и с ним произошла беда, надо сделать все, чтобы его оттуда забрать.
* * *
Что можно доказать матери? Как ее убедить? Разве она поверит, что в армии вовсе не уроды, а нормальные люди, которые любят свою страну и хотят ей добра. Что все военнослужащие страдают от несовершенства нашей системы, от несовершенства общества в целом. Но что до этого матери?
Мать ничего слушать не хочет, и потому в военкоматах каждый год разыгрываются шекспировские трагедии и происходят гнусные сделки. Мать идет на все, лишь бы ее ребенка отпустили домой.
ПРОБЛЕМЫ ОБЩЕСТВА
Министр обороны совершенно прав, когда сказал, что общество тоже виновато в неуставных отношениях. Это глубокая и верная мысль. Говорю это без всякой иронии. Ведь именно общество поставляет армии никудышных людей.
Выразим эту мысль чуть иначе: наше общество состоит из ненавидящих друг друга людей. Ненависть живет внутри каждого из нас. Вот где-нибудь на узкой тропинке встречаются два наших человека. Как они приближаются навстречу? В глаза не смотрят. Никто не улыбнется, не скажет: мир вам. Либо испытывают страх и беспокойство, либо настраивают себя на агрессию.
* * *
Разве мы не помним свои золотые годы пубертатного периода? Разве в то время фантазии наших товарищей не поднимались до утонченных издевательств над слабыми и туповатыми сверстниками? Мы все прошли в школе практику неуставных отношений. Вот одна из самых невинных дразнилок, которой мы дразнились, будучи младшеклассниками:
– Скажи веревка.
– Веревка.
– Твоя мать – воровка!
Что после этих слов? Валяние обидчика в снегу и битье портфелем по голове. Но это так, разминка перед коллективным издевательством над каким-нибудь изгоем. И все это, несмотря на родительские комитеты, вызовы к завучу, выволочки от классной руководительницы. В школе было постоянное напряжение. Оно висело в воздухе. То старшеклассники требовали деньги, то свои могли обидеться на что-нибудь.
Могу себе представить, какое давление испытывает сегодняшний школьник, когда ко всему прочему прибавилось унижение бедностью. Что удивляться, что эту злость мы встречаем в армии?
* * *
В семье тоже не было уважения друг к другу. Родители и дети были двумя враждующими армиями. В мое время родители видели свою стратегическую задачу в том, чтобы вражеская армия поменьше им досаждала. Родители понимали свой долг так: детей надо накормить, одеть и отправить гулять на улицу. Воспитание и образование – дело школы и правоохранительных органов. Пусть они учат добру и нормам поведения.
Наши родители орали и давали нам подзатыльники. Им было неинтересно вникать в наши проблемы, и потому мы быстро выучивались жить своим миром, в котором не было места для взрослых. Проявление родительской заботы казалось нам извращением. Я помню, как моего друга из соседнего двора его мать загоняла домой в 9 часов вечера. Каждый вечер он покорно шел домой, сопровождаемый нашими насмешками: Сережа! на горшок и спать! У него был еще брат. Эта героическая женщина воспитывала их одна. Теперь-то я понимаю, что она сделала все правильно – ее дети выросли нормальными людьми, хотя и не без проблем с алкоголем. Но это уже такая мелочь, за которую у нас никто не спрашивает.
* * *
Теперь мало что поменялось. У нас по-прежнему нет понимания семьи. Средний россиянин думает, что семья – это союз двоих, от которого каждый должен получать свою выгоду. А иначе зачем вся эта бодяга?
Однако Библия учит, что муж и жена должны прилепиться друг к другу и стать одной плотью. Стать единой личностью. Но об этом лучше поговорить отдельно…
ВОЗМОЖНОСТИ ЦЕРКВИ
С точки зрения христианина дедовщина омерзительна потому, что нарушает права человека, данные ему (заметим особо) не государством, но Богом. К сожалению, даже не все христиане понимают эту основополагающую вещь. Человек есть творение Божие, сотворен для пользы Божией. Бог дал ему право на здоровье, свободу совести и сознания, право быть личностью, и обязанность оставаться ею в любых условиях.
Вы скажете, и как же эту философию совместить с армией?
Трудно, не спорю, здесь дежурным бодрячеством не отделаешься. Нужна серьезная духовная работа.
* * *
Что может хорошего сделать в армии Церковь? Этот вопрос мы должны рассмотреть без обид и придирок. Командиры ворчат, что от Церкви нет никакой пользы, дескать, она только и знает, что освящать оружие да проводить богослужение на старо-болгарском языке. Спору нет, все это дело благое, но маловато будет для нынешней армии. Тем более, что обряды нужны лишь тем, кто уже уверовал, кто умеет молиться и понимает смысл литургии. А Церковь предназначают стать полезной для всех военнослужащих без исключения. Пусть она послужит воспитателем и психологом в одном лице, добрым помощником командира.
Подобные речи показывают, что военные плохо представляют себе сущность Церкви. Церковь – не дополнение к воспитателям или психологам. Церковь не может быть дополнением к чему-либо. По своей значимости Церковь равна государству. И даже превосходит его, в чем убежден каждый христианин.
* * *
Сейчас военные чиновники заговорили о полковых священниках. Дело для них интересное, любопытное. Немного забавное. Полагают, что решение вопроса дедовщины найдется сразу, чудесным образом. Как только служитель придет в часть, так сразу и найдется.
Сомневаюсь. Нет, первое время, конечно, поглядят и послушают. Почему бы нет? Занятно. Но что потом? Не превратится ли служитель в полкового клоуна?
Вот почему мы говорим: надо начинать с веры. Без веры – все бесполезно, даже если командир отдаст приказ строем завернуть в храм. Равняйсь, смирно! Слушай мою команду: на духовную подготовку в храм воинской части шагом марш! И пойдут солдатики, и будут стоять, как прикажут. Этак можно каждое воскресение стоять, а после службы – снова по мордасам друг друга.
Но если есть вера, то тогда перед командованием встают другие проблемы. Ведь настоящая душа христианская попросит, чтоб ей Слово Божие проповедовали. Это всякий мало-мальски знакомый с христианством подтвердит. Давай проповедь, и не жвачку о добре и мире, но настоящие темы поднимай.
Такие, чтобы формировали личность сообразно Слову Божиему.
* * *
Вопрос ставится так: либо Церкви будет разрешено строить личность и общество, тем самым содействуя государству, либо лучше ее вовсе не беспокоить. Заклинания никому не нужны. Нужна проповедь, формирующая систему взглядов россиянина. Но для этого проповедник должен быть свободен, и прежде всего иметь эту самую систему взглядов на государство и общество. Желательно, библейскую систему.
ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ
В Твери есть одна войсковая часть. Точное ее название – авиабаза «Мигалово». Я лично побывал там по приглашению командира – полковника Алексея Вячеславовича Жучкова. Посмотрел, как решается вопрос дисциплины.
Ничего, нормально решается. Мне понравилось. В Твери люди реально работают по предотвращению неуставных отношений. Оказывается, не надо изобретать велосипед, да и особенных усилий не надо. Просто продумать меры, хотя бы самые простые, и неуклонно их выполнять. Например, осматривать солдат на предмет ссадин и синяков. Можно раз в неделю, а лучше – каждый день. Установить в казарме видеонаблюдение, чтобы дежурный офицер мог сразу заметить любое движение в ночное время суток.
* * *
Полковник Жучков рассказал, что к нему обращаются родители с просьбой принять их сына служить именно в его часть. Почему? Слышали от других родителей, что здесь нормально. Родители надеются, что за их сына заступится офицер.
Я не говорю, что здесь служить легко. Кто знает, что такое авиабаза, тот понимает, что это постоянная работа. Тут всегда наряды. Представьте, сколько надо сил, чтобы очистить от снега взлетную полосу. Но служить можно. По крайней мере, солдаты возвращаются домой живыми и неизувеченными.
Здесь офицеры помнят, что и сами они когда-то были пугливыми курсантами. Им тоже все время хотелось спать. Им тоже было страшно…
* * *
Общество думает, будто офицеры ничего не соображают, не знают, что делать. Будто им все равно. Общество предлагает свои поспешные решения.
Давайте не будем забегать вперед с рацпредложениями. Просто поддержим тех, кто действительно работает. Пусть они получат возможность применить свои методы на более широком участке работы. Если у кого-то получается работать с солдатами на уровне полка, то пусть он применит свои методы на уровне дивизии. Логично, не правда ли? Впрочем, начальству виднее.