- Как вам удалось записать это интервью?
- Старик долго не подпускал нас к себе. Но он тоже человек, и он соскучился по обществу себе подобных…
«Мы схватились тогда насмерть на этом лазурном от набегающего прибоя побережье. Никто не хотел уступать, ноги скребли по песку, руки намертво вцепились в ствол винтовки. Глаза в глаза, один на один. Под пылающим небом Планеты…
Я не успел заметить истребитель противника. Ослепительная молния рассекла надвое экран, и я увидел, как «Новая заря» медленно кренится, окутанная огненным облаком аннигиляции. Огненный болид пересек атмосферу и погас, а вместе с ним погасли две тысячи жизней. Переселенцы – женщины, дети, рабочие. Старики, заслужившие долгим трудом в астероидных рудниках безбедную старость на курортной планете. Бой шел где-то в стороне от планеты. Два патрульных корвета и тяжелый крейсер четвертый час сдерживали атаки бесчисленных звездолетов Роя. Сдерживали, прикрывая высадку транспортов на Планете. Здесь никогда не воевали. Планета отдыха, планета покоя – негласное табу на любые боевые действия вблизи нее тщательно соблюдалось обеими сторонами. И если бы не стандартный конвой, обязатель-ный с тех времен, когда была объявлена Война, истребители Роя растерзали бы сейчас десяток беззащитных транспортов. В первые же минуты им удалось сбить один транспорт и вывести из строя патрульный корвет. Конвой, огрызаясь, оттянул вражеские силы в сторону от планеты. Он ничего почти не мог против десятков и сотен истребителей Роя, наш конвой. Но все же он сражался сейчас около чужого солнца, спасая тысячи жизней… Нет, погодите говорить мне о коварстве и жестокости злобных отщепенцев из Роя. Все это я уже слышал и раньше. Я стар, и вы не первые, с кем мне приходится общаться.
Я едва не слетел с койки, когда автоматика бросила крейсер в сторону, уводя из-под удара. Вскочил, встрепанный, ничего не понимающий. По ушам ударил противный вой сирен боевой тревоги. По коридорам гулко топали ботинки разбегающихся по постам артиллеристов, мигали красные лампы. Корабль снова качнуло – это уже мы открыли огонь по неведомой пока мне цели. Спустя минуту мы уже стартовали – четыре звена истребителей, все, что мог противопос-тавить крейсер ордам космолетов Роя. Подготовка у нас, конечно, не чета вражеской. Вообще, если бы не бесчисленные перемирия, мы давно уже разделались бы с этими невесть что возомнившими о себе колониями Земли. Альянс – это сила, которой вряд ли что-то могут противопоставить разрозненные миры Роя. Но политика, как всегда, преследовала совсем другие цели… Короче, три истребителя я отправил во тьму вечную играючи. Потом они навалились всерьез, и стало жарко. У меня сбили ведомого, чуть дальше кто-то тоже горел, падая метеором на Планету… Наконец, бой сместился, мне приказали охранять остальные транспорты. Откуда подкрался этот раздолбанный «фантом»? И куда смотрел мой напарник? То ли его сбили пущенной из пустоты ракетой, то ли он сам куда-то исчез, я так и не узнал этого. «Новая заря» падала, оставляя за собой огненный хвост, и мне оставалось только надеяться, что все находившиеся на борту погибли мгновенно. Увы, транспорты строили довольно прочно, возможно, кто-нибудь и выживет… до встречи с поверхностью. Ярость бушевала во мне, я готов был голыми руками разорвать любого роевика. Радар засек в несколь-ких милях стремительно падающую в космос каплю – истребитель Роя. Я забыл про транспор-ты, забыл про приказ. Весь мир сосредоточился для меня на красном крестике прицела и мечущейся в нем точке… В итоге я сбил его, сбил лихо, на вираже, но и сам попал под залп излучателей невесть откуда вынырнувшего «фантома». Приземлились мы одновременно. Отстегивая ремни спасательной системы, я вытер пот. Оранжевое светило жарило немилосерд-но. Волны мерно пыхтели, набегая на песок. В отдалении высились какие-то пальмы, хотя при более близком рассмотрении они могли оказаться как сибирскими соснами, так и атакамскими кактусами. Не биолог я, я пилот… Пейзаж был насквозь мирный, но за спиной еще лопались воздушные пузыри над могилой «торнадо», а где-то над пальмами поднимался в небо столб дыма от рухнувшего «фантома», и еще где-то лежал вплавленный в почву Планеты межзвезд-ный транспорт «Новая заря», набитый пеплом тысяч людей… И тут я увидел его. Он брел по прибрежному песку, волоча за собой парашют АСС, пиная обутыми в тяжелые ботинки ногами мелкие камешки. Это был чужак, и его покрытое неземным сиреневым загаром лицо тоже лоснилось от пота. Увидев меня, он остановился как вкопанный. Рука в защитной перчатке потянулась к оружию – такой же как у меня короткоствольной импульсной винтовке. Я успел броситься на землю – очередь прошла над головой, срезая широкие листья, видимо, это все-таки были пальмы… Я дал очередь, не целясь, и не попал. Мы схватились насмерть, как схватывались до нас сотни и тысячи лет другие бойцы враждебных лагерей. И всегда это были хомо сапиенсы. Различные по цвету кожи, происхождению, национальности – но всегда одного вида. Человеку свойственно убивать себе подобных… Он надавил – я не поддался. Каждый из нас старался направить ствол оружия в сторону противника. Я надавил – он непроизвольно нажал спуск. Очередь прогремела над самой моей головой. И снова страшный смертельный танец. Мы не говорили, не кричали – к чему слова? Даже если бы он просил пощады, я застрелил бы его. Тысячи сожженных в пепел переселенцев взывали о мести. Глаза в глаза. Шаг вперед, шаг назад. Уже моя рука сорвалась с цевья его винтовки, я чуть не упал на песок. Это смерть, мелькнула мысль. Бог не может быть против меня, я прав. Над головой взревело, страшная черная тень пронеслась наискосок через пылающий оранжевый небосвод. Нас бросило на землю. Я тут же вскочил, потянулся к отлетевшему оружию. Но все равно я не успевал. Он вскочил с оружием в руках. Смерть… Но он замер, уставившись на что-то за моей спиной, и я успел. Едва перехватив цевье, дал щедрую очередь от живота. Его перерезало почти пополам и швырнуло на горячий песок Планеты… И лишь тогда я обернулся. Огромный транспорт, отсюда не разобрать который, врезался в песчаные холмы, глубоко уйдя в почву. Корпус лопнул по всей длине, и из этих трещин ползли, извиваясь, люди. Женщины, дети, рабочие. Старики, так и не заслужившие спокойной старости. С минуты на минуту должно было рвануть топливо, но пока было почти тихо. Тихо? Треск оседающего песка не мог заглушить слитных протяжных стонов, в которых уже не было ничего человеческого. У них не осталось, наверное, ни одной целой кости.
- Господи… - услышал я за спиной. Обернулся, вскидывая оружие. Чужак лежал, беспомощно шаря рукой по земле. Наверное, пытался подняться. Его винтовку отбросило на несколько шагов шальным импульсом.
- Господи… я не знал… сказали… войска… нападение… - голос был слабым, он прерывался страшными хлюпающими звуками. – Дети… женщины… я не знал… нет мне прощения… нет...
Я наклонился над ним. Чужак умирал. Его глаза, залитые слезами, гасли.
- Кто тебе сказал? Слышишь меня? Кто сказал тебе, что здесь войска?
- Дети… ст.…тарики… как стыдно… боже мой… к…к…какие сволочи… господи….кхххх…
Голос прервался, он был мертв. Я встал с колен. Меня душил гнев. Отдать приказ стрелять по мирным транспортам – это похоже на роевиков. И так ли виноват этот пилот, лежащий сейчас передо мной на окровавленной земле Планеты? Нет, это не лицо врага. Враг где-то там, за огненным небом, за черной пустотой. Хладнокровно отдающий приказ расстрелять несколько тысяч ни в чем не повинных людей. Подсчитывающий нанесенный ущерб и понесенные потери. Они и тебя внесли в списки неизбежных потерь, неизвестный мне пилот с заброшенной колонии, позабывшей цвет земного неба и запах земных цветов…
Вы уже знаете, как это было на самом деле. Под прикрытием мирных транспортов пересе-ленцев, на которые были брошены лучшие корабли Роя, десантные корабли Альянса высажи-вали в девственные тропические леса танки и бронемашины, боевых роботов, полчища закованных в пластиковую броню десантников… Знаете, как военным советом Альянса Планета была признана идеальной стратегической базой, как готовилась операция по дезин-формации противника… Я не оправдываю роевиков, убивающих мирных граждан, но то, что сделали наши адмиралы, во сто крат хуже. Шесть с лишним тысяч переселенцев, размазанных по поверхности Планеты – ими просто пожертвовали ради победы. Я остался здесь, на Планете, возле могилы убитого мной человека. Я стал робинзоном. Когда меня попытались вернуть на базу, я встретил победителей огнем, потому что они перестали быть для меня своими. Когда Планета в очередной раз перешла в руки Роя, меня попытались выкурить из зарослей другие чужаки. Командир роевиков оказался разумным человеком. Потеряв всего двоих, он запросил переговоров. Я показал ему могилу погибшего пилота, показал самодельный металлический крест над братской могилой переселенцев… меня оставили в покое. Я не человек. Лучше и не спрашивайте, кто я и что я. Этого я не знаю сам. Я знаю, что тот пилот, которым когда-то был я, сгорел в один страшный день вместе с тысячами других людей… Возможно, я еще вернусь к людям, когда вы заключите, наконец, не шаткое перемирие с припрятанным за пазухой камнем, а настоящий прочный мир. Пока же вы все чужаки для меня. И не пытайтесь переманить меня, соблазнить словами о высших ценностях и долге… высшие ценности у вас неизменно оборачи-ваются братскими могилами, а мой долг… Мне не выплатить его и за миллион лет. Но не вам требовать его с меня.»