Денис прислонился лицом к холодному стеклу. За окном вагона проплывала тусклая сырая осень - юг закончился, начинались северные болотистые места. Скоро он будет дома. Дома...
А где его дом? Этот вопрос он и задать себе боялся. Недавно Денису исполнилось восемнадцать лет. И даже не думалось, что так остро и больно вдруг возникнет тоска по небольшому южному городу, где вырос, улицам - довольно узким и покрытым в это осеннее время разноцветными листьями, по «своей» комнате, к которой, впрочем, он так и не успел привыкнуть — она только считалась его, на самом деле он всегда где-то был: то в школе, то на улице, то в лагере, то у бабушки. Особенно пронзительной оказалась тоска по матери.
Поэтому, собственно, Денис и поехал туда, в украинский городок, несмотря на молчаливое сопротивление отца и откровенный, немного сварливый протест бабушки. Ему хотелось видеть мать и сестру, - какая она стала, это сколько ей уже? Девять или десять? К стыду своему Денис так и не вспомнил, сколько лет Ане. Да и как было вспомнить: росли они почти врозь, да и разница в возрасте между ними большая - когда сестрёнка родилась, мальчик уже ходил в школу.
Денис поймал себя на мысли, что старается отринуть, оттолкнуть от себя воспоминания о том, что было в эти три дня его пребывания у матери. Впрочем, а что такого особенного было? Всё как всегда. Вот это-то и было самым обидным: обычное равнодушие матери, её занятость самой собой, как будто сын приехал не после трёхлетней разлуки, а только что возвратился с какой-нибудь тренировки.
Денис вспомнил: сердце билось где-то у самого горла, когда он взбежал одним духом на свой этаж. Дрожащей рукой нажал кнопку звонка. За дверью раздалось шуршание, затем пауза - дверь открылась. Мама...
- Ты, что ли, - полуудивленно, полувопросительно сказала мать.- Явился? А я уж думала, что твой папочка и бабушка не позволят тебе со мной видеться.
- Здравствуйте, - растерянный неласковым приемом, проговорил Денис: из комнаты выглянул материн муж. Быстро проговорив: «Привет!», он тут же скрылся. Денис расстроился, хотя виду не подал: он надеялся, что этого человека, из-за которого, как он думал, ему пришлось уехать от матери, здесь нет. А он есть. И мать, видно, не слишком обрадовалась его приезду.
- Ну, проходи уж, коли приехал, раздевайся, - проговорила она. - А ну, покажись. Вырос...
Дальше говорить было и не о чем. Об отце и бабушке рассказывать было не к чему: мать и раньше терпеть не могла свою свекровь, а отец, который был жестоко обижен матерью (это Денис понял, когда подрос), никогда не вызывал её интереса. Но беседу всё же начали.
- Школу закончил, - сообщил Денис. - В армию иду этой осенью. Говорят, в Чечню - я же гражданин России...
Ему так хотелось, чтобы мама ахнула, испугалась, как пугались все матери его ровесников при слове «Чечня», погладила по голове. Сам-то он не слишком понимал, что Чечня может оказаться первым и последним пунктом его армейской жизни. В молодости об этом не задумываешься. Но мать восприняла весть об армии с каменным спокойствием: Чечня так Чечня, служат же другие - таким был её комментарий. Последние её слова услышал муж.
- Мужчиной станешь, - начал он свои разглагольствования - то, за что его ненавидел Денис. - Надо пройти через армию, это закаляет...
«Почему же ты сам в армии не служил? - неприязненно подумал Денис. - А меня теперь учишь... Трепло».
Отношение Жанны к детям понять было трудно. Успев два раза побывать в краткосрочных браках, в третьем браке она задержалась надолго - старшему сыну было уже тринадцать, когда она решила расстаться с мужем. Чужая семья — потёмки, возможно, рыхловатый и вялый Геннадий и не был ей, по собственному определению, - «стерве» -достойной парой. К тому же попивал, хотя и был вполне управляем в нетрезвом состоянии. Как обычно, приятели разделились на два лагеря - одни оправдывали Жанну: как можно жить с таким тюфяком, другие жалели Геннадия: она же ему изменяет открыто, компании любит больше семьи, детей поразвезла по родителям... Действительно, с момента, когда дети, сначала старший сын, потом дочка, встали, что называется на ножки, они были то у матери, то у свекрови. «А что, - говорила Жанна подругам, - надо и для себя пожить, я еще молодая, а когда они вырастут, какая я буду?» В ней самым необъяснимым образом смешались черты нормальной матери и законченной эгоистки. Её дети никогда не ходили грязными и неряшливыми, зато всегда были полуголодными - в пустом холодильнике нечасто находилось что-то, что можно было бы съесть. "Мышь повесилась", - иронизировала сама Жанна. В доме постоянно собирались развесёлые компании, где дети попросту мешали, бесконечно менялись кавалеры. Но те, у кого были более или менее серьёзные намерения, познакомившись с Жанной поближе, через короткое время бежали прочь от её неумеренного себялюбия. Меньше всего она принимала во внимание детей. Но чаще всего их просто не было дома: по полгода, по году, по два - их отправляли к бабушкам и дедушкам... Вот и получилось, что брат и сестра, были даже мало знакомы друг с другом...
Домашнего мира хватило на один день. Ровно через сутки началось то же самое, что было три года назад. Денис как-то не так ответил материному мужу, ему сделали замечание, он огрызнулся, мать начала ему выговаривать за некрасивое поведение, он, обидевшись, выскочил из квартиры... В общем, всё как всегда... И, гуляя вынужденно по городу, уже страстно хотел уехать отсюда, понимая, что как не был нужен матери, так и остался не нужен...
- Мама, это Денис? - ревниво спросила, придя из школы, Аня. - Он что, теперь у нас всё время будет жить? Я свою комнату ему не отдам...
Дениса больно кольнули эти слова.
- Да не бойся ты, - грубо сказал он сестре, - я всего на несколько дней. Никто не
заберёт твою комнату.
Девочка повеселела и стала рассказывать брату свои нехитрые школьные новости. Он слушал её и думал о том, что их непонятные домашние отношения привели к тому, что все стали друг другу чужие. «А вот папа...» - вдруг услышал Денис слова.
- Какой папа? - настороженно спросил Денис.
- Ну... какой...- замялась девочка. - Этот, ну, который здесь...
- Подожди, у нас с тобой только один папа!
- Мама, чего он?.. - капризно закричала Аня.
- Так, Денис, что ты здесь свои порядки устанавливаешь? - возникла на пороге комнаты Жанна.
- Чему ты её учишь? - угрюмо спросил Денис. - У нас есть отец. А она у тебя любого хахаля с детства папой привыкла называть!
- Хахаля? — взъярилась Жанна. — Ах ты Генкино отродье, ты что мне здесь выделываешься? Приехал, так сиди камнем и не рыпайся! Он мне муж законный, а не хахаль! - Злые слезы закапали у нее из глаз. - Бабушка, видно, научила!..
- Какая бабушка, сам всё видел, как будто он у тебя один был! - быстро и так же зло ответил мальчик. Они стояли друг против друга, взъерошенные и обиженные, неожиданно похожие друг на друга, хотя и очень разные: Денис высокий, светловолосый, угловато-худой, Жанна - маленькая, темноволосая, полноватая, с искривленным злостью красивым недобрым лицом.
- Да кто ты здесь такой? Дебил, недоумок, принесло его!...
- Принесло? Принесло? - Несмотря на то, что Денис изо всех сил старался сдержаться, слезы закипали у него на глазах. - Я знаю, я тебе всегда был не нужен! Тебе не были нужны ни мои двойки, ни мои пятёрки! Ты куска хлеба для меня жалела! Тебе приносили красную икру, а ты даже маленький бутерброд жалела для меня! Ты выпихивала нас с Анькой из дома, подбрасывала куда-нибудь, как... как кукушка!
Потом как-то скандал улегся, но никакого тепла, никакой радости «гостевание» ни принесло никому. Если бы не билет, который Денис сразу купил по приезде, он бы уехал раньше. А так пришлось жить ещё почти два дня в чужом, теперь он уже совсем в этом не сомневался, доме и помимо воли вспоминать грустное свое детство.
Лёжа в темноте, Денис перебирал годы своего детства и радовался, когда вспоминал что-то светлое. Только светлое тут же перемежалось с грустным.
...Вот они с мамой и отцом у бабушки. Денис маленький, а Ани еще нет. Весёлая красивая мама - где она появляется, там начинается кутерьма и шум. В умении веселиться ей было не отказать! Вот только почему-то все гости заканчивались у отца и матери скандалами и взаимными оскорблениями. Но тогда Денис не придавал значения этому, думая, что так и надо, а половины просто не понимал.
...Вот он, через полгода пребывания у бабушки, едет домой. Как хорошо: летние каникулы проведет с мамой! Аня, ей всего три года, у другой бабушки, так что мама будет принадлежать ему безраздельно всё лето. Красивая машина везет их с вокзала. А в машине... в машине мама игриво договаривается со своим начальником, что отправит Дениса в лагерь - на целых две смены! Он не хочет в лагерь! Только кто его спрашивает?.. А после лагеря за ним приезжает бабушка, и его вновь увозят из дома. Тогда он побыл у матери тоже три дня...
А вот три года назад. Мать снова вышла замуж. Вообще-то ее муж (Денис его не называет никак - ни по имени-отчеству, ни «дядя», ни «папа», как Аня) - неплохой, в принципе, мужик. Старше её, солидный, какой-то даже в прошлом начальничек. Ради матери оставил свою семью - любовь у него. При нём перестали в дом ходить бесконечные гости, собираться какие-то сомнительные компании, всё как-то наладилось и даже приобрело вполне пристойный вид. Только он сразу стал из себя хозяина изображать, требовать от Дениса беспрекословного повиновения, читать нудные и противные нотации. А сами с матерью, как самогона хлебнут (за стол без этого не садились!), так противно на них смотреть! Вот Денис и сказал: «Видал я таких хозяев - много вас тут таких было!» Оба кинулись - и мать, и муж её! С таким фингалом под глазом к отцу (он тогда ещё здесь жил) убежал, что до сих пор помнит - Денис потрогал место выше скулы. Это и стало последней каплей - не бродить же днями и ночами по улице, а дома его никто особо не ждал. Бабушка как увидела – причитала-причитала, даже в суд собиралась подать. Какой там суд!
Денис вспомнил свои недавние слова: «кукушка». Похоже, что он подобрал точное определение. Да только легче от этого, что ли? К отцу да бабушке ехать - тоже не радость. Там его хоть и любят, да постоянно вспоминают, что его разбаловала мать. Как же, разбаловала! Даже на компьютеры отправляла, чтобы дома поменьше бывал - он же не дурак, все понимает. Ему тогда пятнадцать было - пацаны предлагали во дворе пить и иметь всем коллективом Ворону, была такая девчонка у них, общественная, он не захотел. И так грязи навидался...
Наутро Денис уехал. На вокзал его никто не провожал. Аня еще мала, да и в школу ей надо, ей никто даже не сказал о его отъезде. Отчим куда-то ушел по своим мифическим делам - он каждое утро делал вид, что страшно занят, куда-нибудь уходил до обеда, хотя нигде не работал. Денис давно раскусил его ухищрения казаться значительнее, чем он был на самом деле. Он видел, что и мать это понимает, но пока терпит. Он знал, что когда-то ей это надоест, как надоедало всё на свете. Но пока у нее был дом, гнездо, в котором ему, кукушкину сыну, места не было.
Поезд стоял две минуты, потом тронулся. По стеклу поползли кривые струйки дождя - как будто он заплакал над одиночеством мальчика. Денис смотрел на уплывающий перрон и представлял, как мама, мама, мама - бежит за вагоном и зовет: «Сыночек, куда ты, вернись!..» И по его щеке, прочертив такую же кривую бороздку, как дождь по стеклу, сползла слезинка. «Чечня... Чечня...» - стучали колеса.
Жанна мыла посуду на кухне. На душе было пусто и муторно, как с похмелья. Да это и было похмелье - она узнала, что думает о ней сын, которого она всегда считала неумным и недолюбливала за то, что он был похож на своего отца. Собственно, ей всё равно, что он, паршивый мальчишка, думает. Она не хочет, чтобы кто-то мешал ей... Мешал что? Тряхнув головой, Жанна отогнала от себя предательски честную мысль: мешал использовать вот этого, цену которому она знала лучше всех... Ничего, дочку вот вырастит... А сын...
- Мама, а где Денис? - влетела на кухню Аня.
- Денис уехал. Ты чего это, как оглашенная кричишь?
- Так я ему картинку... Он что, больше не приедет?- скривилась вдруг в плаче Аня.
- Не знаю... Не приедет. Не знаю.
Время сердечной боли ещё не пришло.