Картина третья
Дверь распахивается и входит палатный врач, Полина Алексеевна.
ПОЛИНА АЛЕКСЕЕВНА (бодро). Здравствуйте, женщины! Вижу – веселитесь! Значит, у нас все спокойно. Евдокия Петровна, на место!
Евдокия Петровна шустро сворачивает свое хозяйство и пытается спрятать мешок за спину. С трудом встает, топает к своей койке.
ПОЛИНА АЛЕКСЕЕВНА (с улыбкой наблюдает за нею). А вы все просвещаете народ? Ну-ну! (садится на стул рядом с Людмилой Ивановной). Вас – на томограмму, послезавтра. Там жуткая очередь. Еле пробились. Это в диагностическом центре, знаете? Поедете с медсестрой (переходит к Вере). Тебя, красавица, на выписку. Вот только проконсультируемся с невропатологом. Она сегодня будет, все назначит. Вижу – с тобой порядок.
ВЕРА. Ой, хорошо! Хоть высплюсь ночью!
ПОЛИНА АЛЕКСЕЕВНА переходит к Кате. Молча щупает лимфатические железы на шее и под мышкой, вздыхает. Потом задирает на ней футболку, чтобы выслушать сердце. Катя лежит спокойно, скосив глаза к стене.
ПОЛИНА АЛЕКСЕЕВНА Анализ сдала? Боюсь, что дело не в легких. Там сейчас спокойно. А в крови – перекос: лимфоцитов много, лейкопения, но...
КАТЯ. Вы же сами говорили: организм борется. Если мало лейкоцитов, то лимфоцитов больше.
ПОЛИНА АЛЕКСЕЕВНА (уклончиво). Ну, там формула... долго объяснять. При таком низком гемоглобине... Короче, сегодня звоню в гематологию. У тебя все лимфоузлы увеличены только слева.
КАТЯ (испуганно). Не хочу туда!
ПОЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Да никто пока тебя не переводит! Но без консультации специалиста – как лечить? Верхняя одежда при тебе.
КАТЯ . Муж уволок. Когда сюда привезли. Я плохо соображала...
ПОЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Вот пусть принесет одежду и поедем.
Катя вздыхает и отводит взгляд. Полина Алексеевна кивает Лиде.
ПОЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. А вы ко мне – в ординаторскую. Здесь писать неудобно.
Хочет уходить, но баба Дуся хватает проходящую мимо Полину Алексеевну за руку.
БАБА ДУСЯ. А я?! А меня?!
ПОЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Ну, вы, милая женщина, и так задержались у нас. Завтра домой.
БАБА ДУСЯ (обиженно). Как это?! А кардиограмму? У меня же пароксизмальная тахикардия! Я всю ночь не сплю!
ПОЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Ну, трех кардиограмм вполне хватает. Лечение закончили, таблеточки будете пить дома. От аритмии вам никуда не деться, а такого, как было, уже нет (садится возле нее на стул, слушает пульс). Частит немного, как у девушки перед свиданием. И ни одной экстрасистолы, к вашему огорчению (улыбается).
БАБА ДУСЯ. Покапайте еще панангинчику, и я уйду.
ПОЛИНА АЛЕКСЕЕВНА (встает и идет к двери). И чего вам дома не хватает, Евдокия Петровна? Мы вам еще не надоели?
БАБА ДУСЯ (страстно). Нет! Здесь все такие хорошие! А дома что? Скука! И потом – у меня было два инфаркта, я боюсь дома сидеть.
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА(дождавшись, когда врач выйдет). Будете здесь третьего дожидаться? Вот положат тяжелую больную, как ту, помните, даже вы не спали...
БАБА ДУСЯ (крестится). Типун тебе на язык!
Лида выходит.
ВЕРА (задумчиво). Ну, эта, кажется, дурочка.
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Просто молодая и доверчивая. Катя, ты чего примолкла? Собираешься своему звонить?
КАТЯ (жестко) Обойдется. Придут с работы – попрошу кого-то за курткой сходить.
ВЕРА . Сволочь он все-таки! Ни разу даже не пришел.
КАТЯ. Ты о чьей сволочи – моей или твоей?
ВЕРА (смеется). Ну, мой просто... теленок недоношенный. Я и не жду. С у-до-вольствием разведусь! Порадую его мамочку. Ей так нравится его с рук кормить! А твоя сволочь...
КАТЯ (перебивая). Все, закрыли тему!
БАБА ДУСЯ (встает, хватаясь за сердце). Пойду к Юрию, жаловаться (выходит).
Людмила Ивановна выходит следом.
КАТЯ. Не люблю при нашей злючке о муже говорить.
ВЕРА. Я когда его увидела с тобой, там, в приемном покое, та-ак удивилась... Такая красавица, а муж... Ну, шкаф шкафом. Хоть бы высокий был... Не люблю маленьких.
КАТЯ (с улыбкой). Это мой-то маленький?
ВЕРА. Ну, маленький шкаф. А чего стриженый? Я знаю, что мода, дурацкая, кстати, но ты же говорила – он – у-умный?
КАТЯ. А это как раньше у крутых символом были красные пиджаки, так сейчас – стриженая башка – признак крутизны. Все как сдурели.
ВЕРА. Нет, ты все-таки загадка для меня. Я хоть клюнула на веселого да симпатичного. Уюта захотелось, общага надоела. Теперь вот вернусь туда же... Но ты?! Поклонников-то хватало?
КАТЯ садится в постели, обхватывая колени руками.
КАТЯ (грустно). Ну, были у меня мальчики... Но все такие ненадежные. То ума хватает – так нет характера, то таланта много, прямо хоть... Один, например, сейчас артист известный, драматический, но творческий человек непредсказуем и требует к себе повышенного внимания, а я мало гожусь на роль Софьи Андреевны.
ВЕРА. Кто она?
КАТЯ. Жена Льва Толстого. Супругу жизнь посвятила.
ВЕРА. А-а-а...
КАТЯ. А мой, как ты говоришь, шкаф, сразу показался крепкой стеной. Он тогда еще с волосами был (улыбается). До него все ко мне прислонялись, опору искали. А Влад... Лидер он в общем. А через полтора года я об эту стенку, вернее – глыбу чугунную, чуть не разбилась... Секс – это пожалуйста, но в сердце не пробиться. О-очень современный тип: жесткий прагматик. Ему нужна красивая, но здоровая баба, производительница наследников, а не малокровная девица с неясным диагнозом. Не смотри так жалобно на меня, деточка. Я его раз-лю-била. Трудно уходить – это когда любишь и надеешься на перевоплощение бездушной болванки в щедрого рыцаря.
ВЕРА. Ну, так он оттяпает у тебя квартиру!
КАТЯ. Непременно. Думаю, что все квитанции и бумажки на приобретение мебели, а также прочей начинки, он сохранил. Я же была лишь студенткой.
ВЕРА. Ка-атенька...
КАТЯ. Умеешь ты в душу влезть, славная ты девочка... Но меня жалеть не надо. У меня есть родители, сестра. Они, конечно, далеко, но стоит мне свистнуть маме – та примчится. И подружек у меня хватает, будет, где перебиться первое время. Зарплата у меня, кстати, о-очень приличная. У архитекторов-дизайнеров сейчас работы навалом.
ВЕРА (со вздохом). Да-а, подружки у тебя все так одеты... Дубленочки шикарные, а у тебя...
Входит Людмила Ивановна. Девушки замолкают. Появляется Лида с полными сумками. Молча выгружает на кровать свертки, пакеты.
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Учтите, Лидочка, в холодильнике нашем воруют, если не надписать. Он так забит... Вы скажите своим, чтобы так много не носили. Пропадет же!
Лида растерянно созерцает свое богатство, потом часть отправляет назад в сумку и снова выгружает.
БАБА ДУСЯ (распахивая дверь, возбужденно). Девочки! Что я узнала! Нас переводят в новый корпус! И расселяют по разным отделениям!
ВЕРА и КАТЯ (одновременно) Куда? Когда?
БАБА ДУСЯ (торжественно). Летом!
Женщины смеются. Людмила Ивановна пожимает плечами.
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. То есть, вы надеетесь, что Полина вас до лета тут продержит? Бедный ваш дедушка-голубчик!
Картина четвертая
Вечер того же дня. Ординаторская. Полина Алексеевна за столом приводит в порядок стопку истории болезни. Она уже в меховой шапке, торопится. За соседним столом дневная медсестра выписывает из карточек назначения. Входит Катя.
КАТЯ. Можно позвонить, Полина Алексеевна? У меня жетоны кончились.
ПОЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Звони, но не очень долго. Зав еще тут.
Катя звонит несколько раз, безрезультатно. Вздыхает, подходит к двери и оттуда оглядывается на Полину Алексеевну.
КАТЯ. Выпишите меня! Я нормально себя чувствую. Мне очень надо домой. И на работу.
Полина Алексеевна не поднимает головы.
МЕДСЕСТРА(качая головой). Забыла уже, какой тебя привезли?
ПОЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Я тебе что-то скажу, а ты язык в палате не распускай, идет? Завтра я у вас последний день, уезжаю в Трускавец. И оставляю вам чудного доктора, бывшего моего студента. Он из областной больницы, сейчас в творческом отпуске, диссертацию к защите готовит. Но меня пообещал выручить. Я когда-то ему такую помощь оказала, что он просто не может мне отказать.
КАТЯ (угрюмо). Тем более – выпишите. Я к вам привыкла.
ПОЛИНА АЛЕКСЕЕВНА (хитро). А к нему не просто привыкнете! Вы вообще не захотите отсюда выписываться!
КАТЯ. Я не баба Дуся.
ПОЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Так, Катюша, ты мне голову не морочь. Вот диагноз поставим – и уйдешь... куда положено. Может, ты вообще – не наша.
КАТЯ. Сразу бы так и сказали, что подозреваете у меня... рак.
ПОЛИНА АЛЕКСЕЕВНА(быстро вставая и стукнув по стопке бумаг ладонью). Ну что ты мелешь?! Рак – чего? Я-то думала – ты самая умная в палате.
КАТЯ. Самая умная у нас Полозова. Недаром же вы с нею все шушукаетесь.
ПОЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Полозова – самая несчастная. И, кстати, о своих болячках помалкивает. Не морочь мне больше голову, я симулянтов не держу.
Катя выходит.
ПОЛИНА АЛЕКСЕЕВНА (надевая шубу и подкрашивая перед зеркалом губы). Жалко девочку. Звонила вчера ее супругу. Кровь нужна, у него такая же группа. А он: сколько заплатите? Родной жене, сволочь, жалеет! И как ей об этом сказать? Вот придет Руслан Евгеньевич, у него связи с гематологией давние, сам говорил... Пусть договаривается. А чего вы, Светочка, засиделись?
МЕДСЕСТРА. Софья опаздывает. Значит, снова дома проблемы. Если уж она опаздывает...
ПОЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Господи, у всех проблемы! Мне они (кивает в сторону двери) как начинают в жилетку плакаться! Диву даешься, какое разнообразие проблем! А у нас по телеку в кино одна проблема: кто кого заказал. Точно нас с вами, «пересичных громадян», как говорит Президент, вообще нету! Одни воры в законе, мафиози, киллеры и проститутки!
МЕДСЕСТРА. Нет, стали и врачи появляться...
ПОЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Ну да! Только мы в сериалах или органами торгуем, вырезая из живых, или пластические операции делаем женам вип-персон, а еще бандитам меняем физиономию... Пусть бы описали день участкового врача. Обычный день.
МЕДСЕСТРА. Ага, и наши неработающие лифты, протекающие крыши, склеротичных старушек... Сразу все телевизоры выключат. Нет, красиво убитый бизнесмен – это бодрит!
ПОЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Пока, деточка. В моих палатах вроде бы все спокойно...
Продолжение http://www.proza.ru/2009/04/29/898