По булыжной мостовой цокали сапожки. Те самые сиреневые. Они шли по набережной и цеплялись каблуками за каждый камешек. Но хозяйка, видимо, не обращала на это внимание. Она чему-то улыбалась, каким-то своим внутренним мыслям. Вот радость-то – идти и подставлять лицо солнцу, жмуриться, закрывать глаза, а потом открывать и видеть все в бело-золотом цвете. Щуриться от бликов на воде и скользить ладонью по перилам. Красота! А что это за набережная? Неужели Круазет? Действительно, она! Не верится, вот это да! Да, да, да! Сиреневая девушка уже здесь была. Когда-то очень-очень давно, в мечтах. И сфотографировала тогда отпечаток руки Деда Мороза. А не какой-нибудь вам звезды. Тогда был август, был праздник фейерверков. Она, юная и немного наивная, сидела тогда на белом песочке и смотрела на непроницаемое небо и на черную гладь залива. Сумасшедшие огни взметались вверх, расплескивались пестрыми красками и падали с тихим шипением в черную воду. Волнообразные дорожки, цветы, фонтаны, чего там только не было…
А сиреневые сапожки шли все дальше. Что они еще видели? Они видели Неаполитанский залив и остров Капри на горизонте. Они слышали O Sole mio в живом исполнении одного бродячего музыканта. Но тут сапожки свели носы и погрустнели. Не будем тогда об этом вспоминать. А что тогда? Была в их жизни еще одна набережная, набережная реки С. и пять нежных часов, затаенных глубоко-глубоко… где-то очень глубоко.
К черту! Надоели воспоминания! Надоели! Быстрым движением девушка скинула сапоги и бросила их в воду. Все, дальше пойдем босиком.