Утешил…
Он сер, нетороплив и угрюм, когда-то Он казался нам молчуном, но, узнав поближе, мы
заметили, что поговорить и ему хочется.
Он проходит мимо нашего дома, когда идёт на кладбище. Иногда зайдёт, сядет на скамеечку перед крыльцом, закурит и после долгой паузы, начинает свой неторопливый рассказ. Ему больше нравится говорить с мужчинами,но однажды и со мной поговорил:
…Пока я в ментовке сидел, много чего наслушался, такого, что и не удумаешь, а всё – правда. Вот взять хотя бы вековых. Жили две бабульки, одна другой старше, 90 да 85.
Жили тихо, в самом далёком углу, за речкой. Собак бездомных привечали, у нас-то их всех охотники распугали, идёшь с бугра, а он – в пятнах красных, так они – к ним, бабки им хлебушка побросают, а то и ещё чего; летом выползали из своей избушки да потихоньку вокруг бурьян скашивали, травки какой насобирают: зверобоя, мяты, а особенно, говорят, любили какую-то золотую розу, я и травы-то такой не знаю, вроде боль она снимает. Валентина им пенсию носила, а Марьпетровна, что из собеса, иногда то хлебушка принесёт, то ещё чего, но много-то им не надо, они как птицы были, нет, их не бросали, ещё прошлой зимой, тоже Марьпетровна схлопотала, им дров привезли, они, правда, сырые были, но они умелые, приноровились как-то. Дуняша, младшая, она летом и до родника иногда доходила, а так что – зимой снег топили, летом дождевую… Так бы бабки тихо и померли, как наши, Настя с Олюшкой, да, видать, не судьба. Принесла им как-то почтальонша наша, Валентина, пенсию, а когда Мария – то пришла, дня через два,
то уж сразу поняла, случилось что-то, двери настежь, тряпки какие-то у крыльца валяются, а в дом вошла – всё перевёрнуто и бабки уж неживые…
… Или вот Славка, что на Лаврешенке жил. Чудной такой был. Всё песни орал. У вас, говорит, тут тихо очень, а это я ору, чтоб знали, что душа тут живая есть. Он и непьющий был, и не шатался, где не попадя, на станцию за пенсией да за продуктами только и ходил.
И тоже вот – пошёл за пенсией, да был таков. На рельсах потом нашли, а в карманах пусто.
… А уж что с дачниками творят, не удумаешь. У нас теперь москвичей много селятся, там-то квартиру или сдают, или детям оставляют, а сами домок прикупят и обживаются.
У нас, около станции, двое, муж и жена, ещё с прошлого лета живут . Нестарые ещё. Да, только баба-то у него строптивая, чуть что, вещи засобирает и в Москву. Так вот и в тот раз было, только на электричку-то последнюю опоздала. А характер какой, решила на станции утра дожидаться, и мужик её за ней прибежал, уговаривал, всё зря. Погорячилась, конечно, а пацаны наши что, телевизор там или дисков насмотрятся, их на подвиги и тянет. Вот они её чуть не до утра меж поездов валтузили, сами знаете, как у нас поезда несутся, у нас тут объект, остановок не положено, земля гудит, ветром с ног сдувает, а им что, им удовольствие. Но жива осталась, это ей повезло.
…Они ни только над дачниками, они и над своими куражатся. Вот по осени случай был.
Ирка, с того дома, что около магазина, идёт как-то, а пацаны на неё пялятся, а она, эх, говорит, молодо-зелено, вы только на слова лихие, а знаю я вас, слабаки. Ну, они её так отдраили, а чтобы веселее было, на фильм всё записали, а потом ещё и веник, ну, сами понимаете, говорить неудобно. Только им ничего не было. Она сначала-то заявление написала, а потом забрала, пригрозили.
…Да ладно. Много я ещё Вам могу чего порассказать, да только вижу, дамочка-то Вы нервическая, сбежите ещё от нас. А я так думаю, и чего это Вы в наш Медвежий угол забрались, неужели к Москве поближе вам дачи не нашлось, вот и брата схоронили…