(пьеса в трех действиях)
Действующие лица:
Людмила Ивановна, баба Дуся. Катя, Вера, Лида, Дарья – больные палаты №1.
Полина Алексеевна, Руслан Николаевич и др. – врачи терапевтического отделения горбольницы.
Софья Андреевна – медсестра.
Другие работники отделения.
Посетители больницы.
Картина первая
Двор старой городской больницы со сквером в центре, вокруг которого расположились одноэтажные корпуса и один двухэтажный. На заднем плане недостроенное современное здание. Двор пересекают в разных направлениях одинаковые фигуры сотрудниц в белых халатах и накинутых поверх них куртках. Моросит мартовский дождик вперемешку со снегом.
Две молодые женщины тащат за ручки огромную кастрюлю и скрываются в двухэтажном корпусе.
Картина вторая
Больничная палата на втором этаже – узкая комната с высокими потолками и стрельчатым окном в торце. Под ним на деревянной кровати спит пожилая женщина, прикрыв седую голову подушкой. Еще три кровати расположены вдоль стен. На них спят две женщины помоложе и одна, старуха, – грузная, с открытым ртом. К ее ноге привязан поясок от халата, который свисает вниз. С двух сторон у двери койки пустые, допотопной конструкции, с высокими железными спинками.
Раннее утро, в палате полусумрак. Распахивается дверь и входит пожилая санитарка с ведром и шваброй. Включает свет, гремит ведром, расплескивая воду, начинает протирать пол, загоняя тапочки под стенки.
Женщина под окном, ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА (сдергивает подушку с головы, сердито шипит). А потише можно? И так всю ночь не спали!
САНИТАРКА . Дома выспишься.
ВЕРА (девушка, возле стенки слева, просыпается и молча наблюдает за действиями санитарки). А кто тапки будет доставать?
Санитарка молча выходит.
КАТЯ (у стенки справа). Го-осподи, какое все-таки свинство! А наша баба Дуся дрыхнет. Вот нервы! Всех своим храпом достала.
ВЕРА (со смехом). Я ей чуть ногу не оторвала, когда дергала за поясок! А она, зараза, на полминуты замолчит – и снова! Может, за обе ноги ее дергать? А, Людмила Ивановна?
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА (сердито). Не дергать надо, а жаловаться палатному врачу, пусть переводит в коммерческую палату. Сейчас проснется и что скажет, как вы думаете?
ВЕРА (жалобно). «Всю ночь не спала, девочки!»
Старуха, БАБА ДУСЯ(открывает глаза, кряхтит, пытаясь сесть, снова валится на подушки). Это ужасно, но я, девочки, всю ночь глаз не сомкнула!
Вера смеется.
КАТЯ (спокойно). Вы что-то перепутали, Евдокия Петровна. Это мы не спали из-за вашего художественного храпа. Целый симфонический оркестр на одной койке.
БАБА ДУСЯ (добродушно). Ну не стрелять же меня из-за этого.
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА (надевает халат, застилает постель, роется в тумбочке, выуживая оттуда мыльницу, пасту и зубную щетку). Стрелять не будем, а вот скажем Полине, чтобы выписала вас.
БАБА ДУСЯ (с испугом). Меня-я?! Я ж не виновата, что вы все такие нежные! Вот сделают кардиограмму, капельницу поставят, тогда...
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Чтоб из-за одного человека вся палата страдала – это слишком!
Людмила Ивановна, Вера и Катя выходят гуськом из палаты. Людмила Ивановна очень худая, высокая, с короткой стрижкой, почти седая, лицо желтое. Катя – очень красивая: карие глаза в длинных ресницах, высокий лоб, правильные черты лица, каштановые волосы, заплетенные в слабую косу почти до пояса. На ней красный вельветовый халат. Вера – круглолицая, с ямочками на щеках, волосы русые, глаза голубые.
Баба Дуся медленно усаживается в постели, кряхтит, что-то бормочет под нос, но лицо добродушное, глаза смешливые.
Баба Дуся долго копается в своей тумбочке и под подушкой, потом надевает длинный халат ярко-оранжевого цвета и, пошатываясь, идет к двери. Та неожиданно распахивается, и баба Дуся сталкивается с Катей и Верой, которые возвращаются, пытается удержаться на ногах, хватается за стоячую вешалку, со всех сторон обвешанную теплой одеждой. Вешалка почти падает, женщины со смехом ловят ее и одновременно стукаются лбами.
БАБА ДУСЯ. О-о, мой лоб!
Появляется Людмила Ивановна, но не может пройти из-за образовавшейся толкучки.
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Товарищи, что происходит?! Девушки, по-моему, вам пора домой!
Катя и Вера идут к своим койкам посмеиваясь, баба Дуся протискивается в дверь, но снова цепляется обшлагом рукава за ручку двери. Людмила Ивановна раздраженно пожимает плечами.
ВЕРА. Ну что вы злитесь по пустякам?
ГОЛОС ЗА ДВЕРЬЮ. Девочки-и! На завтрак!
Дверь распахивается.
ПОЖИЛАЯ МЕДСЕСТРА. На уколы! Что вы приглашения ждете?! Полозова, мочу сдала? Ободовская, не завтракать! Сначала анализ крови!
КАТЯ. Скоро все пальцы продырявят.
Людмила Ивановна раскладывает на стуле, покрытом полотенцем, нарезанный сыр, вареные яйца, булку.
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Верочка, принеси из холодильника масло, в таком серебристом пакетике, из-под чая. И раздобудь чайку, желательно побольше. Возьми литровую банку. Я знаю, ты не любительница манной кашки больничного изготовления, а у меня всего навалом! Ну, беги!
Возвращается баба Дуся.
БАБА ДУСЯ (оживленно). Манная каша!
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Удивили. Вам вредно... при ваших габаритах.
Баба Дуся достает мисочку, ложку и двигается к двери.
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Поражаюсь! Ей дед приносит каждый день жратвы на целый батальон, а она и больничной кашкой не брезгует! При ее гипертонии!
Катя молча устраивается на кровати делать макияж. Возвращается Вера с полной банкой бледного чая, держит ее полой халата, до колен открыв ноги. Ставит банку под укоризненным взором Людмилы Ивановны, потом тоже принимается за макияж. Людмила Ивановна очень внимательно наблюдает за обеими.
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Удивляюсь вам. Такие молодые, красивые, а кожу портите всякой гадостью... И зачем в больнице красить губы? Катя, у тебя глазищи такие шикарные, а ты их подмалевываешь. И ради кого? Мужики – на первом этаже, и те – старичье паршивое, а врачи – все бабы. Заведующий – вообще не в счет! Так ради кого?
КАТЯ (медленно, накладывая тень на веки). Ради себя.
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Ты же и так картинка, а не девка! Таких я только в кино видела. Ну, прямо Быстрицкая! А туда же... Ну, понятно, Веруся наша старается для медбратика Ленечки, а ты...
ВЕРА (живо). И откуда такие сведения? А-А! Это я вас вчера чуть не пришибла дверью бельевой?
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Дуреха. Я подглядывать не умею. Просто санитарка удивилась, почему дверь в бельевую не заперта. Ну, мы с ней и увидели, как ты с Ленечкой...
ВЕРА. Простыни пересчитывали.
Она громко смеется, Катя тоже улыбается.
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. И где ты видела в нашей зачуханной больнице простыни?! Там одни драные подкладные остались!
ВЕРА. Точно! Мы – целовались! А что – нельзя? (шутливо округляет глаза). Я – девушка свободная, почти. Муженек к папе-маме свалил, привык кормиться с маминых ручек. Так мы будем чаек пить? Или я не заслужила своим развратным поведением?
Входит баба Дуся.
БАБА ДУСЯ (громко). Ну и каша! Ни соли, ни сахара, ни молока!
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Но вы съели. А тем временем ваш любимый дедушка-голубчик варганит вам новую передачу. И бежит-спотыкается, чтобы горяченькой донести.
БАБА ДУСЯ (весело). Ему полезно пробежаться. Не бойтесь, с вашей помощью все съедим. Такой ужин закатим!
Женщины устраиваются на кровати Людмилы Ивановны рядышком возле импровизированного стола из сдвинутых стульев.
КАТЯ. Вашего голубчика хоть в музее выставляй. Повезло же!
БАБА ДУСЯ. Да, ему сильно повезло.
Все смеются. Некоторое время молча едят, баба Дуся взбивает подушки, расправляет одеяло и ложится со стоном и кряхтением.
БАБА ДУСЯ (мечтательно, глядя в потолок), Вот когда мы были молодыми, он приходил на свидание исключительно с розами...
ВЕРА. А куда вы их девали, пока целовались? Это же страшно неудобно – с розами обниматься!
БАБА ДУСЯ (все с тем же выражением лица). Бывало, положит букет на скамейку, обнимает меня, а кто-нибудь непременно свистнет цветочки (улыбается).
Все смеются.
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. А он все носил и носил? Богатенький...
БАБА ДУСЯ. Да нет, глупый! Лучше бы мороженое покупал.
КАТЯ. Вам не угодишь.
Входит молодая медсестра вместе с новой больной. Это совсем юная девушка с перепуганными глазами, в руках пакеты.
МЕДСЕСТРА (весело). Здравствуйте, девчата! Вот вам новенькая! Специально для своей любимой палаты подобрала молодую и симпатичную! Зовут Лидой (показывает на кровать у двери слева). Сюда! Девочку не обижайте. Ей в приемном покое и так нервы попортили.
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Это они умеют!
МЕДСЕСТРА. Здесь, Лидочка, палата – что надо! Веселая! Ну, устраивайся, сейчас будет обход!
Медсестра выходит. Лида под любопытным взглядом бабы Дуси разворачивает пакеты, прячем что-то в тумбочку, переодевается в спортивный костюм. Женщины поспешно приводят в порядок свои койки.
БАБА ДУСЯ. Ты, деточка, первый раз, небось, в больницу попала?
ЛИДА (садится). Не-а, первый – когда в роддоме...
Катя и Вера переглядываются.
БАБА ДУСЯ (изумленно). Когда ж успела?! Ты в каком классе?
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Евдокия Петровна, не приставайте к человеку.
ЛИДА. Моему сыну четыре года.
БАБА ДУСЯ. О-о! Ну и рано в школах... любятся. А я поцеловалась первый раз в двадцать лет.
ЛИДА. Мне двадцать шесть.
На Лиду все дружно оборачиваются.
БАБА ДУСЯ (потрясенно). Да-а-а... (после паузы). А с чем же сюда попала?
ЛИДА. Не знаю, что у меня.
БАБА ДУСЯ (резво поворачивается на бок, чтобы лучше видеть Лиду). Как это – не знаю?! А симптомы какие? Тут все всё знают! Вот, например, у Людмилы Ивановны панкреатит и печенка (машет в сторону Людмилы Ивановны, которая недовольно пожимает плечами). А у Кати... (садится и вытягивает картинно руку, показывая Катю)... посмотри, какая красотка, а уже с этим, как его... зловредным малокровием. Каких-то шариков в крови нету... У Веры...
ВЕРА. И обхода не надо – полная информация! Прошу меня опустить!
БАБА ДУСЯ. Не мешай! У Веры... в общем, ее уже выписывают. А у меня (гордо) два инфаркта было!
БАБА ДУСЯ (спускает ноги на пол и начинает рыться под подушкой. Извлекает оттуда полиэтиленовый мешок, плотно набитый лентами кардиограмм). Я вот тебе сейчас покажу!
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Совесть имейте! Нужны ей ваши кардиограммы!
БАБА ДУСЯ (направляется к Лиде и садится рядом на кровать, отчего сетка сильно прогибается, а Лида вскакивает. Вера хохочет). Сядьте! (быстро выхватывает из мешочка одну из лент). Нет, это не та, это просто тахикардия, сейчас найду!
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Нет, это кошмар! Вы своими инфарктами всех забодали! Из-за каких-то микроинфарктов столетней давности вы девочку до обморока доведете!
БАБА ДУСЯ. Не микро, а на-сто-ящих! Вам просто завидно!
Катя смеется, Вера крутит пальцем у виска. Лида покорно смотрит на длиннющую ленту.
БАБА ДУСЯ. Видите, зубчики какие? Здесь они тупые, а здесь... Учтите, в этой больнице ни лечить не могут, ни ставить диагнозы! Вы мне расскажите о своих симптомах, я вам сама все поставлю!
Женщины смеются.
БАБА ДУСЯ. Смейтесь, смейтесь, завистницы несчастные! (добродушно). У меня, знаешь, детка, какой стаж?
ЛИДА (с уважением). Вы – врач?
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА (под хихиканье Веры). Домохозяйка с дипломом подпольного специалиста в области исключительно микроинфарктов.
Продолжение следует http://www.proza.ru/2009/04/28/840