1.Серафима
Мария собрала волосы в аккуратный пучок, заколола парой шпилек, одела парик. Цыганочка, настоящая цыганочка весело подмигнула ей из зеркала. Еще несколько звенящих браслетов и она готова к балу. Да, и не забыть карты.
– Боже, Машка, ты – супер! Я думала ты выберешь фею или Золушку, но так класс. – Через час кричала ей на ухо Оля-Монро, пытаясь обнять, не помяв наряд.
– Чур, мне гадаешь первой.
– Хорошо. А это кто? – Спросила цыганочка, указывая взглядом на пирата, который поправлял платок перед зеркалом на кухне.
– Это – Сергей, Колин приятель, я его первый раз вижу. Познакомить?
– Несомненно.
– Серж де Бель, в прошлом маркиз, теперь капитан «Неуловимого».
– Серафима. И где ваш корабль, капитан?
– Припаркован у подъезда. А ваш хрустальный шар?
– Карты. Хотите узнать свою судьбу, маркиз?
– Да...
– Что вы тут застряли, уже бьет полночь, быстрее!
Хлопнули пробки, из бутылок заструился дымок, и полилось в бокалы золотистое вино.
– С Новым Годом!
– С Новым Годом! С Новым счастьем!
– С Годом Мышки!
– Удачи, Счастья, Любви!
– Денег, Денег!
– С Новым Годом! Не забудьте желание!
– С Новым Годом! Ура!
Столик дрогнул, и тонкий бокал со звоном упал вдребезги.
– Это к счастью. – Вскрикнула хозяйка-Монро и побежала на кухню за веником. Серафима засмотрелась на сверкающие осколки.
Шторы в спальни были плотно закрыты. Четыре свечи горели перед зеркалом, где причесывалась Мари. Зеркало было огромное, в его полутемной глади отражалась вся кровать, на которой мирно спал Он. Он – ее любовь, ее чудо. Мари знала, что через пару минут он проснется, встанет, поцелует ее шею, плечо, запястье, каждый пальчик… и ей снова придется одеваться и причесываться.
– Я приеду за тобой в три.
Мари приподнялась на подушке.
– Это в самом деле произойдет?
– Да, нежность моя. Сегодня в половине четвертого.
– Твой отец, я его боюсь.
– Не бойся, никто больше тебя не обидит.
Мари подбежала к окну и распахнула шторы, солнце только появилось на восходе, она любила смотреть, как Он выходит из подъезда, а оно пробирается в окно, чтобы на время заменить незаменимое – Его тепло. Сердце вздрогнуло, черные фигуры от фонаря двинулись к подъезду. Сердце замерло, Мари бросилась к двери, вниз по лестнице, но Он не успел ее услышать.
Мари сидела в кресле, кто-то набросил на нее шаль, наверное, доктор. Солнце уже давно взошло, но почему-то было совсем темно. Почему не зажгут свечи? Она не могла выдавить ни слова. Должно быть, это он, Его отец, он уже целую вечность летает по комнате, из угла в угол, как зловещая черная птица, это он затмил солнце. Мари пыталась смотреть на кровать, пыталась понять, что делает доктор, но ничего не видела, кроме Его растерянной улыбки. Он упал ей на руки и прошептал: Я, кажется, тебя обманул, и улыбнулся. Его голубые, небесно-добрые глаза закрылись.
– Увы, я сделал все, что мог. Сеньор, ваш сын мертв.
Мари вдруг увидела те две фигуры, такие же черные, как эта зловещая птица, которая отталкивала ее от кровати.
– Вы убили Его. – Прошептала она, но получился крик, дикий, звериный.
Птица забила крыльями, свалилась на пол, она каталась и ревела: Я не хотел, все должно было быть не так, я хотел оградить его от… ты зло, зло…
Мари повернулась к окну и увидела свет…
– Машка, ты спишь стоя?
– У меня было видение.
– Что?
– Оль, дай водички, что-то мне не по себе.
– Ты будешь мне гадать?
Серафима окинула взглядом комнату: феи, зайцы, лорды, мышки кружились в вальсе.
– Буду. А где маркиз?
– Разговаривает по телефону на кухне. Пошли, там тише.
Кухня была в состояние прекрасного праздничного беспорядка. Маркиз сидел на подоконнике возле миски, заполненной банановыми шкурками, и с кем-то ругался. Когда они вошли, он отключил телефон.
– Мы будем гадать. – Сообщила Монро.
– Можно остаться?
Карты сулили Монро море удачи, счастье, обожание королей и зависть крестовой дамы.
– А теперь мне. – Попросил маркиз, когда Серафима свернула колоду.
– Имей в виду, у нее все сбывается, даже не вериться, что она рыжая.
– Не разрушай образ.
– Так, ты настоящая ведьма, Серафима, ведьмы часто рыжие.
– Все женщины ведьмы. Смотрел сериал?
– Нет, у меня нет на такое времени.
– Сейчас увидим, куда ты его деваешь.
Серафима разложила карты. На сердце. В тайности. Дороги, все возможные дороги. Разговоры. Обиды.
– О! У тебя карта семейная. Думаешь о женитьбе?
– Увы, уже. – Маркиз растерянно улыбнулся и вышел.
– Мне Коля рассказал, так – ошибка молодости, плюс какие-то там деловые-коммерческие интересы отца, но теперь все, конец. Ну а отец лютует. – Шептала, схватив Марию под локоть, подружка-Монро.
Мария вышла из такси, остановилась у подъезда, просто подышать. Новогодняя ночь кончилась, светало, видение растаяло. Она не дала маркизу номер своего телефона, и запретила Коле. Это правильное решение во имя его небесно-добрых глаз.
2.Дашка
– Интересно, знаешь ли ты, что кошка – магический зверь, подружка ведьм. Ей поклонялись, ее кровью можно творить заклятия.
При слове «кровь» Дашка, счастливо спавшая прижавшись спиной к батарее, вздрогнула.
– Красивая моя, зеленоглазая моя. – Шептала Маша, прижимая полусонную к груди. – Что же мне делать, Дашка? Что?
Дашка, серая в черную полоску, с голубизной, не породистая, но очень пушистая, упитанная кошка смотрела на Машу умными изумрудными глазами, словно знала, но не умела сказать.
С Дашкой Машу свела судьба, или лучше сказать – беда. Маша ежедневно провожала папу на процедуры в онкологию, а Дашка жила там и так же спала, прижавшись спиной к батарее. Маша к ней привыкла, и когда папу выписали, упросила врача отдать ей кошку. Теперь Дашка спала у ее батареи, снова ждала котят, тяжело поворачиваясь с боку на бок, подставляя теплу толстый живот. Первый раз Маша боялась, что котята будут уродцы, Дашка три года прожила в помещении, на входе в которое висел жутко яркий знак, предупреждающий о радиации. Но пушистики родились здоровые, крепенькие, двое в маму, один совсем черный, только с белым ухом, и еще один коричневый, с золотым отливом. И в этот раз Маша уже не боялась.
– Дашка, а давай забудем, словно и не было его. Привязался гад, куда не гляну везде чудится. Как привороженная хожу, людей не вижу, всё мысли к нему.
– Привет, Серафима.
Маша вздрогнула от неожиданности, висит в переполненном автобусе, устала за день, как собака, а тут кто-то шепчет на ухо – Серафима.
– Привет, маркиз. А где корабль?
– Бурей разбило об острые скалы.
Ему как-то удалось протиснуть руку и обнять ее за талию, Маша опустила глаза и увидела, что колечко исчезло.
– Поздравляю, ты теперь свободный человек!
– Спасибо. Может, встретимся, погуляем?
– Холодно гулять.
– И с кошкой не познакомишь?
Из Машиного кулька выглядывал пакетик «Вискас».
– Нет.
– Почему?
Маша только сейчас почувствовала, что от него пахнет сигаретами.
– Не люблю курящих.
Произнесла она, и по взгляду старушки на сиденье внизу, поняла, что глупо.
– Я брошу.
– Нет.
– Серафима?!
Ей вдруг захотелось обернуться и поцеловать его, сунуть пакет старушке, обнять его обеими руками и не отпускать. Господи, господи, да что же это? Второй раз вижу человека? С ума сошла?!
– Господи! Откуда ты взялся? Чего ты от меня хочешь? Забудь! Не подходи ко мне никогда. Никогда! Слышишь!?
Теперь смотрела не одна старушка, усталые лица пассажиров оживились.
– Серафима! Машенька!
И тихо, она не услышала – поняла по движению губ: Я тебя люблю.
– И что ты ответила? – Оля отжала пакетик и потянулась за сахарницей.
– Я сошла на первой же остановке.
– Ты ему ничего не сказала!?
– А что я должна была сказать? Я схожу по тебе с ума, но не могу быть с тобой, потому что у меня было ведение, в котором ты из-за меня погиб!?
– Слушай, Маш, а тебе не кажется, что это чушь? Ты переиграла. Выпила. Такой мужчина, умница, красавиц, неделя как в разводе, квартира в центре, машина, юрист, художник. Плюнь и наслаждайся жизнью.
– Я, между прочим, потомственная ведьма. Мой двоюродный дедушка был известный колдун, умел в собаку превращаться. К моей маме пол города ходит гадать… Нельзя нам, Оль, я чувствую – беда будет.
– Ты просто трусиха. Привыкла к своей размеренной бесстрастной жизни старой девы при кошке. Да хоть бы и у нее поучилась, вот-вот окотится, а ты рожать то думаешь? Пора.
Маша с улыбкой посмотрела на осиную талию подруги.
– Ты не меня не смотри, мы с Колей как раз работаем в этом направлении. Вот собрались к нему, в деревню, там воздух, экологически чистые продукты, травы. С другой стороны, если и беда, то не с тобой же, поплачешь и пройдет, будет, что вспомнить.
– Ты сказала – художник, я и не знала.
– Встретьтесь, поговорите, познакомьтесь поближе. Вот увидишь, все тревоги улетучатся. Я звоню Коле, пусть он вроде как смягчится, пожалеет друга, подкинет телефончик, адресок. Ты, конечно, ничего не знаешь, возмутишься, обличишь. Ну?
– Нет. Найдет, значит – судьба.
Через пару часов, усадив Машу в такси, Оля позвонила мужу. Вечером Маша совершенно неожиданно столкнулась с Сергеем в супермаркете недалеко от дома. Он предложил ей поужинать и посмотреть его работы, она согласилась.
Когда Маша открыла глаза, он спал, подложив под щеку кулачок. Она думала, что так трогательно спят только дети. Он и в самом деле казался совсем юным, мелкие морщинки на лбу разгладились, тревожно блестящие глаза отдыхали, Маше захотелось их поцеловать. Она тихонько наклонилась, затаив дыхание, чтобы не разбудить, он чему-то улыбнулся. Она представила, как очень скоро здесь, в этой комнате, вот там, между книжной полкой и окном, в колыбельке под голубым тюлевым куполом будет спать, так же подложив кулачок под щеку, их малыш. Он обязательно будет похож на него, а она будет просыпаться утром и целовать глаза. Маше стало тепло, радостно и уютно от этой мысли. Страсть, сжигавшая ее последние недели, утихла. Утихла и тревога. Оля была права, какой бред верить в пьяный бред, когда можно вот так лежать и смотреть, как он спит.
– Я хочу показать тебе еще одну картину. Вчера не стал, подумал, ты решишь, что я сумасшедший и сбежишь. Хотя, как потомственная ведьма, ты должна это оценить.
Сергей открыл шкаф, отодвинул рубашки, достал полотно, бережно завернутое в полосатую ткань.
– Я написал его, пять лет назад, еще на третьем курсе, даже до знакомства с Колей. Тут есть дата. Когда ты тогда вошла в костюме цыганки, я тебя сразу узнал, ты мне все время снилась. Мы были знакомы в прошлой жизни, я уверен. А в этой, я любил тебя еще до первого взгляда.
Юная девушка с тяжелым пучком рыжих волос на фоне утреннего неба. Это была Маша, вся, до мельчайшей черты, только в платье начала 19 века.
Когда Маша открыла глаза, он брызгал на нее водой.
– Серафима, милая, прости, я не хотел тебя напугать. Прости. Открой глазки.
– Мне нужно домой, кормить Дашку.
– Какую Дашку? А, кошку. Она уже наверняка что-то нашла во дворе.
– Она не ходит на улицу, ее сильно избили, после этого и взяли в больницу, она больше никогда не ходила, ей страшно.
– Ну, хорошо, поедим кормить Дашку.
– Нет. Я сама. Ты! Не трогай меня. Никогда. Всё. Это всё. Никогда больше не ищи меня.
Она плакала. Нет, не плакала, просто слезы огромные катились по щекам.
– Серафима! Зачем ты так? Хочешь, я его сожгу? Хочешь?!
– Ты не понимаешь, будет беда. Уже…
Маша смотрела на дорогу, таксист ехал медленно, подтаявший вчера снег за ночь замерз, асфальт сверкал, как зеркало. Маша не могла думать или плакать, она только повторяла про себя: покормить Дашку. Когда таксист резко ударил по тормозам, она даже не сразу поняла, что случилось. Пришла в себя, только когда увидела, как он заворачивает в пакет серую в черную полоску, с голубизной, не породистую, но очень пушистую, упитанную кошку, которая еще вчера смотрела на нее умными изумрудными глазами, и спала, прижавшись спиной к батарее.
3.Биссектриса
Меня зовут Биссектриса. Не удивляйтесь, мои родители математики. Они, конечно, хотели сына, мечтали вырастить Декарта или Лобачевского. Но, не думайте, что таким образом они отомстили мне за принадлежность к женскому роду, просто такая уж у них фантазия. Нежно меня называют Бисси. Мило. Вообще, до тех пор, пока мои одноклассники не узнали, что биссектриса – это крыса, которая бегает по углам и делит угол напополам – я совершенно не страдала. Не удивляйтесь, я решила стать математиком.
Поступив в университет, я сняла комнату у одинокой старушки. Тихий, уютный домик в саду и бабушка-одуванчик – мир и покой. Но! Спустя несколько дней я заметила, что у Марьи Петровны часто бывают гости, преимущественно женщины. Игривые и легкомысленные, печальные, а иногда, словно окаменевшие, посеревшие от давящего горя, они приходили тихо и исчезали незаметно. Разговоров я никогда не слышала. Так длилось пол года, до первой сессии, где мне предстояла встреча с профессором-монстром. Я перестала спать, есть, и замечать окружающий мир. В голове роились формулы, путались, складывались в сюрреалистические картины. В экзаменационное утро, когда на улице потрескивал мороз, а моя голова была готова лопнуть от боли, в дверь постучала Марья Петровна.
– Выпей чай, внучка, и не бойся, бери верхний левый и все будет хорошо.
Это был мой лучший ответ.
Поблагодарить? Спросить, откуда она знала? Спросить о посетительницах? Что-то же нужно сказать. Мне захотелось, чтобы Марьи Петровны не было дома, но она была.
Через полчаса я узнала, что снимаю квартиру у настоящей ведьмы. Она показала старые, в кожаных переплетах, с пожелтевшими страницами книги по магии. Травы, амулеты. Она выбрала меня, чтобы предать свое искусство. Мне это нужно? Я этого хотела? В тот день я хотела полистать одну старинную индийскую книгу с профессором-монстром. Да, да, я была влюблена. И он стал моим первым опытом в магии. Великого математика из меня не вышло, но ведьма и профессорша – отменные.
И вот однажды в мою дверь постучала Дарья. Честно говоря, визит меня не порадовал – близилась новогодняя полночь, семья (я и профессор) готовилась сесть к столу, а тут нежданно-негаданно. Гостья неторопливо сняла серую с голубизной шубу, щедро усеянную алмазами снежинок, плавно проскользнула в кабинет. Немолодая, но очень красивая женщина, с невероятно зелеными, притягивающими глазами. Вошла и наполнила комнату магией.
– Вы практикуете?
– Нет, уже несколько лет я – компаньонка. Моя подопечная – совершенно неопытная, молодая ведьма – попала в беду.
– Вы очень сильная.
– Тот с кем она столкнулась намного сильнее. Мне нужен надежный человек, если случится наихудшее.
Подопечная Дарьи – совершенно неопытная, молодая ведьма – в этот момент протягивала руку мужчине, из-за которого все мы трое могли погибнуть. Хочу ли я умереть, помогая незнакомой женщине? Увы. Я лишь поезд идущий из точки А в точку В. А1, А2 и даже А3, которое одиноко сопит за столом, лишь деревенские станции на моем пути. Их я могла миновать без остановки, или вообще поехать по другой линии, но В! Увы.
(Будет прожолжение)
4.01.08.-27.04.09.