- Привет, Оль... Присядь.
Темка пододвигает стул, но, не в силах скрыть волнение и унять дрожь в руках, опрокидывает его на пол. В полнейшей тишине этот звук кажется грохотом. Я смотрю на пол и думаю: символично... В один миг - крушение всех надежд...
Темка - кардиолог. Из его кабинета минуту назад вышла моя маменька. Дама она возраста пожилого, но с присущим, несколько циничным чувством юмора, не дающим пасть духом в любой ситуации, в проблемах с здоровьем, в том числе, к которым она давно привыкла и смотрела несколько снисходительно, но происходящие последнее время непонятки в организме, и последовавшие друг за другом два приступа заставили и ее вспомнить о серьезности и отправиться к врачу под моим чутком руководством.
- У твоей мамы достаточно редкое заболевание, Оль. Стационарное лечение тут, как корове седло. Все показания к оперативному вмешательству. Но, учитывая возраст, сопутствующие болячки и, опять же, проблемы с сердечно-сосудистой деятельностью, гарантии никто не даст. Последнее слово остается за твоей мамой, дает она согласие на операцию или отклоняет ее...
Блин... Кому я это говорю... Ты сама понимаешь лучше меня... Но я должен проводить беседу с родственниками, вводя в курс дела, исходя из ситуации в каждом конкретном случае...
...Я смотрю на Темку и в памяти оживают воспоминания...
Новый год, запах хвои, мандаринов и... проливной дождь. Мы сидим за столом, я, маменька, Темка со своей будущей женой, Колька, над которым стебутся все присутствующие, по-доброму, но подкалывают страшно, от души проходясь по его страстному желанию после окончания института стать высококлассным специалистом в своей области. Что смешного? - спросите вы - хорошее такое, амбициозное желание, делающее парню честь, и это все так, конечно, если бы не одна маленькая деталь - Колька мечтает стать классным патологоанатомом ( к слову сказать, сейчас он, действительно, спец в своем деле, да еще и человек неплохой, что редкость, поверьте мне), Витька, наш извечный нытик, бабник и непревзойденный алкаш, его очередная пассия, ее подруга, и еще человек десять сокурсников, друзей и приятелей. Шампанское, хохот, бой курантов, звон бокалов...
Темка серьезно и трогательно ухаживает за моей маменькой. Им есть о чем поговорить, матушка всегда выделяла его из моих друзей и была искренне огорчена тем, что я не рассматривала Темкину кандидатуру, как ее будущего зятя.
Мы были молоды, счастливы, и всерьез верили, что такое продлится вечно, а все напасти, горести, и прочие темные стороны жизни никогда не коснутся нас, пассуя перед задором душ и чистотой сердец...
- Оль. Так нельзя. Ты не Терминатор. Не выжигай себя изнутри. Напейся, поистери, только не держи все в себе, я прошу. Так нельзя...
Темкин голос вырвал меня из объятий прошлого. Я здесь, я сейчас, и всего несколько минут назад кривая кардиограммы навсегда захлопнула дверь в тот, счастливый мир, предъявив права на стойкость и начав новый отсчет...
Внутри замкнуло и начало медленно каменеть. Многих, не знающих меня, всегда поражало мое отношение к стрессовой ситуации, я не мельтешу, не заламываю руки, не бегаю в поисках подходящей стены, чтобы побиться головой, я становлюсь спокойной и непробиваемой. А внутри медленно разливается свинцовая тяжесть, к горлу подкатывает с пожитками, потому как, надолго, ком, а сердце выжигает каленое железо...
В Темкиных глазах заплескались отчаяние, боль, жалость, растерянность; он беспомощно смотрел на знакомый до мелких деталей, ставший почти родной кабинет, на свои руки, на кардиограф, монитор, на картины, висевшие на стене, на стол, потом на меня, и весь вид его, как вид обиженного ребенка, говорил: "Почему? Почему так несправедливо? Почему именно нам?"
Вы только не подумайте, что Артемий хлюпик, нытик и неврастеник. Он врач от бога. Внимательный, очень работоспособный, добрый и не растерявший способность сострадать. Не хочу хаять нашу медицину, но чаще всего, с годами, работники в белых халатах обрастают махровым цинизмом, абсолютной непробиваемостью и моральной глухотой. Таковы особенности работы. Ко всему привыкаешь. К боли, к горю, к смертям. Темка так и не смог облачить на себя носорожью кожу...Конечно, он держит лицо, он не позволяет себе минутной слабости, он общается с больными ровно и убедительно, но только немногие люди знают, как дается Темке эта невозмутимость... Весь мир не оплачешь. Всех не пережалеешь. Но это не значит, что нужно быть абсолютным похуистом. Не надо согревать теплом всю вселенную, но к людям, встречающимся тебе на дороге жизни, можно и должно относиться по законам человеческого общежития, жаль, что этим руководствуются далеко не все...
Я встала и подошла к Темке.
- Мы еще повоюем, солнце! - сказала, поцеловав его лысеющую макушку.
Темка уткнулся носом мне в грудь, как маленький, бездомный щенок. Стальной обруч на сердце сомкнулся. "Прогноз неблагоприятен - невидимый барабанщик четко отбивал ритм в висках - Прогноз неблагоприятен..."
Б***ь!!!!!
...За захлопнувшейся дверью осталась раненая надежда. Я не стала ее добивать, но с собой не взяла тоже. Пусть будет, как будет. Пусть будет...
По темным улицам, по мокрому тротуару, не прячась от дождя и не стирая капли с лица я молча шла в ночь. Сигареты, дым, пустая пачка, открытая новая, дым, замерзающие руки, капли, лужи слились воедино безумной каруселью, оживляя головную боль и вызывая тошноту. Я не смотрела на небеса. Я не думала ни о чем. Только тупо, одними губами, пробовала на вкус слова, солоноватые и горькие...
"Мне не нужны слава, деньги, любовь, страсть, еда, ожидание, вдохновение, полет, мысли, счастье и радость. Забери все. Раствори и уничтожь. Разруби одним махом и развей по свету. Мне не нужно. Ничего.
Только пусть она живет. Пусть живет. Пожалуйста......................................."