- Вит, понимаешь… в общем, она лесбиянка.
Я, молча, смотрел на него, не зная, что сказать и крепко сжимал прохладную ладошку Lili. Ее тонкие, длинные пальцы, какие бывают только у девушек из настоящих аристократических семей, обвивали мою жадную и наглую руку. Потом мне показалось, что она снисходительно улыбнулась, и я попытался рассмеяться.
- Нет, ты не понимаешь, - Максим продолжал говорить серьезно, - она – настоящая лесбиянка.
Не успел я подумать: «Как это, наверное, романтично: жить с лесбиянкой!» И уже через месяц оказался на улице. Делать нечего, я позвонил Максу.
Спрашиваю:
- Спиртное в доме осталось? – говорю откровенно, давлю на жалость.
- Приходи.
Отвечает сухо, вкрадчиво, почти наспех.
Я знал одно: этот человек мне никогда не откажет в общении.
- Мне жить негде, - объясняю я ему, - квартиры дорогие. А на собственный отель я пока не заработал. Продаюсь плохо. Сам знаешь, как сейчас приходится честным журналистам.
Улыбается. Разливает коньяк в большие чайные кружки. Свою порцию размешивает кока-колой, как школьница на выпускном бале.
- Стареешь, - говорю, - нет, правда.
- Ага. Есть немного.
Вижу не в настроении.
- А где? Э-э-э…
- Лесбиянка? – опережает он мой вопрос, - в Томске.
Дает понять, что вопрос «Как там лесбиянка» - хит недели. Попса.
- Что действительно Светлана Сурганова?
- Ага. Без шуток. Реальная.
- Я поживу у тебя тут немного? Как думаешь, она не будет голосовать «против»?
- А есть еще какие-нибудь варианты?
Допивает свою порцию. Включает старый альбом «ГО», закуривает, ложится на диван.
В обед я переехал на другую сторону дороги: от писателя басен Крылова, через классика Гоголя, прямиком к скучному Некрасову.
На первом этаже – библиотека. В соседнем доме – магазин разливного пива. Это было лето, и он мог за вечер выпить девять литров «Крюгера». Я иногда срывался и переходил на лимонад. Как-то целый месяц я каждый день покупал «Буратино» у одной и той же продавщицы. Я был самым необычным, непьющим месяц пива, завсегдатаем. Клянусь, были времена, когда там меня обслуживали без очереди.
Обстановка квартиры: по-советски скромная и депрессивная. Жилье до моего приезда поддерживалось в сносном, нейтральном состоянии. Было видно, что соседка Максима: чистоплотная, аккуратная и, видимо, строгая к собственному эго девушка. Многое говорило мне в этом доме о ее сильном, поразительно твердом характере.
Так мы начали жить все вместе: Максим, Глянец, два хомяка (кличка первого – Макс, подозреваю, что однофамилец второго – Папилкин). И, как вы уже, наверно, догадались - я. Довольно странная кампания, не находите?
***
Первая встреча с соседкой Максима все-таки состоялась. Рано, или поздно – это должно было произойти. Она была неожиданной и сюрреалистичной, как квадрат Малевича. Деревья в городе горели зеленой краской, а небо казалось действительно мирным и ядовито-голубым. Я возвращался из «Автоленда», а Глянец – из Томска. Я прилично выпил, и она оказалась в квартире раньше меня. В тот момент, когда я, боясь потерять сознание от огромного количества выпитого спиртного, поднимался на девятый этаж, Максим рассказывал ей о переменах в моей жизни и о том, какой я сложный, но прекрасный человек.
Когда двери лифта открылись, я увидел на площадке голого по пояс мужчину. Он сидел на лестнице и курил сигареты «Прима» без фильтра. На теле незнакомца имелись татуировки.
- Свадьбы не будет, - сказал я глухим, железным голосом, обращаясь в пустоту.
Тот, кто сидел в подъезде повернулся в мою сторону.
- Что? – спросил он с удивлением.
- Свадьбы не будет, - повторил я, но в этот раз голос мой сорвался на фальцет.
Вдруг он засмеялся. Искренне, во весь голос и обнажил редкие гнилые зубы.
- Эх, блять, какая ***ня! Моя жена меня в тюрьму посадила. А ты расстраиваешься!
Продолжая смеяться, он встал, аккуратно потушил сигарету в грязной, полной окурков банке из-под Nescafe и скрылся за соседней дверью.
В этот момент Максим, услышав шум, открывал входную дверь. Я увидел, что рядом с ним стояла молодая девушка. Собственную презентацию пришлось сочинять на ходу.
- Привет. Меня зовут Виталий. Я буду жить с вами. В соседней комнате. Не отказываюсь от домашней работы и умею варить кофе. Это все. Я закончил.
После этого снял обувь, дошел до дивана и упал, вскоре заснув. Пьяным, беззащитным, глубоким сном.
Суетливые и неугомонные стрижи, которые жили у нас под балконом, по очереди пели мне колыбельную. Из окна девятого этажа было видно, как город провожает солнце. Аппетитное, как желток яичницы.