- Так ты остаешься, или нет? – он смотрел мне прямо в глаза и хитро улыбался.
В такие моменты я не люблю вопросов в лоб, поэтому начинаю нести всякую чушь. Наконец, я говорю:
- Отъебись!
После этого мы выходим из курилки.
В Тольятти выпал снег. Я нашел себе место в приемной и обозначил свое рабочее место. Здесь тише всего. Только так у меня получается писать.
- Поедешь сегодня со мной на вазовское телевидение. Ты нужен на переговорах.
Начштаба нервничает. Это его первая избирательная кампания. Но мне плевать. За те деньги, что он получает я готов вообще не выходить из туалета, умирая от жидкого поноса, которым часто на нервной почве страдают офисные крысы.
- Мне нужен добрый материал, - я говорю вкрадчиво, стараясь не повышать голос, - у нас нежное, ласковое, солнечное издание. Мы – «Единая Россия». Сплошной позитив! Путин – Партия – Народ! Понимаешь? Смотри: первая полоса – сопли! Товарищи, отчизна в опасности, ***-мое; Вторая полоса – жесть. Разгул криминала. Коррупция и передел собственности; Третья – точка зрения. Интервью с кандидатом, или спикером. То есть с кем? Со спасителем! Немного о личной жизни. Для затравки; Четвертая – десерт. Это может быть школьник-музыкант в инвалидном кресле, или Красная Шапочка. Меня не ****, Андрей. Ты и так все это знаешь. Хули, я объясняю? Ничего придумывать не надо, слышишь? Все уже давно придумали американцы.
- Погоди. Глухонемой шахматист подойдет? – Андрей дышит на меня перегаром.
- Хорошо, хоть не слепой, - я отвечаю ему тем же.
- Ты не похмелился, поэтому такой злой?
- Андрей, надо сдать газету. Ты же видишь, что происходит с начальником штаба. Мы отстали от графика. Всех подводим. Заказчик нервничает. Езжай, - я говорю почти жалобно. Понимаю, орать на него бессмысленно.
Когда он уходит, я достаю початую бутылку виски, делаю глоток, закуриваю сигарету и снова принимаюсь смотреть в окно. Бесцельно, равнодушно и долго. Наконец, тоска встает комом в горле, и я начинаю задыхаться. Закрываю лицо руками. Встаю, иду, что бы умыться.
- Я сегодня в Самару. Так нужно. Никому не говори.
Мы сидим в курилке, он, словно неврастеник, дергает ногой.
- А газета?
- Андрей поможет.
- Да он пьяный.
- Это ему никогда не мешало. Главное, не забудьте про корректора.
На главном телевидении Тольятти мне приходится делать вид, что я здесь впервые. Смазливые пожилые ведущие водят для меня экскурсии по павильонам и клянутся, что «даже в Москве такого нет».
Я устал. И хочу выпить.
В новом «Toyota Avensis» мне тепло и спокойно. Кот пытается настроить GPS. Охранник Рустам с ним спорит. Я говорю:
- Дорогу до Самары я найду. Не беспокойтесь.
Выходим на трассу. Автомобиль с номерами «666» разрезает встречный ветер, как острый нож масло.
- Ты все-таки скажи, - он поворачивается ко мне и загадочно улыбается, - остаешься с нами, или нет?
- Я еще не решил, Кот. Мне нужно время.
- Да все нормально, - он хлопает меня по плечу, - пройдет.
Я отворачиваюсь и смотрю в окно. Начинается метель. Вот уже шесть часов от нее нет сообщений.
- Как же глупо, как же все глупо, - рассуждаю я и проваливаюсь в сладкую дремоту.
***
В аэропорту я успел выпить рюмку коньяка.
- Как он узнал? Это точно неврастеник проговорился! – я проклинал себя за длинный язык, - блять, Шуба!
Не успел я выехать за пределы Тольятти, как заказчик попытался вернуть меня в штаб. Знают, суки, что у меня вместо мозгов пивные бутылки!
Я стоял в зале ожидания и рассеянно пытался понять, с какой стороны она выйдет.
Вдруг кто-то взял меня за руку. Появилась она. С бледным, осунувшимся лицом, с детским, почти затравленным взглядом. Худая и какая-то беспомощная. Я никогда ее такой прежде не видел.
Мы обнялись. Потом я увидел, что она заплакала.
- Ну, перестань, Lili. Все хорошо. Мы вместе.
Так мы стояли еще минут пять. Рыдая на весь порт, словно герои тяжелой французской мелодрамы.
Всю неделю мы живем в отеле.
- Здесь расстреляли Волговскую организованную преступную группировку.
- Правда? – она целует меня в шею и делает вид, что ей интересно.
- Да, поэтому тут есть приведения. Будь осторожна.
- Ты останешься с ними? – она неожиданно меняет тему и серьезно смотрит мне прямо в глаза.
Я не умею ей врать. Говорю:
- Нет. Уедем вместе. Дай мне неделю.
Уходя, я целую ее нежно в заспанные глаза и прохладные клубничные губы.
- Ты сегодня поздно? – она надувает щеки, изображая капризного ребенка.
- Я приеду по первому же вашему приказу, принцесса.
- Я буду звонить!
-Total контроль!
- Точно!
- Люблю тебя.
- И я люблю тебя.
По дороге в штаб я мучил таксистов, агитируя их голосовать «против всех». Им, наивным, достаточно было рассказать любую байку про кандидата, сделать при этом серьезное лицо, и щедро дать на чай.
В обед позвонил Перцев. Он находился в другой части страны и помогал осваивать бюджеты «Справедливой России». Мы работали в одной конторе, но с разными заказчиками. В этом не было ничего странного. Так делали все, после того, как губернаторские выборы отменили.
- Ты, пожалуйста, людей не подводи, - начал проповедь он, - я знаю, что ты задумал. В любом случае, это твой выбор. Я ничего советовать не буду.
- Я дам знать, - больше мне сказать было нечего.
Андрей появился во время. Я быстро сломал хрупкую «силу воли» лучшего тольяттинского журналиста и затащил его в ближайший бар.
Пили Jameson.
- Рассказывай, разведчик. Чего там за «черный» PR готовится?
Оба давимся от смеха.
За окном, спасаясь от холодного ветра, жмутся друг к другу агитаторы. В руках – газета.
- Мы уже четвертый номер закончили, - ворчит Андрей, кутаясь в дорогое черное пальто, - а они только второй распространяют.
- Я надумал уходить, - говорю я ему пьяным голосом, - но пока не знаю как?
В ответ он только кряхтит и смеется. Ему нечего сказать. Он знает: я все решил.
Колючие тольяттинские фонари нас провожают до машины.
- Я тебя с ней познакомлю. Обязательно. Она тебе понравится, вот увидишь, - говорю я ему напоследок.
Он закуривает крепкий «Парламент».
- Да уж. Хотелось бы посмотреть, на кого ты нас променял.
По дороге в отель я не изменяю своим привычкам: ставлю опыты на таксистах. Я думаю о том, как мы убежим вдвоем хотя бы на неделю. Спрячемся. Будем заниматься любовью, бродить по Москве и есть хот-доги.
Фантазировать и мечтать. Это все, что я умею. Но иногда желания сбываются. Достаточно просто крепко любить, что бы взять напрокат золотую рыбку.