ГЛАВА 3
-Что будем делать, папа?
-Жить…
Обессиленная от слёз Оля, уронив голову на колени отцу, лежала тяжёлая и пустая, как скафандр. Отец, прислонившись спиной к заросшему травой валуну, с закрытыми глазами, сквозь ресницы проступали бусинки слёз, машинально гладил волосы дочери.
-Будем жить, Оля,- повторил отец твёрже, вытер глаза и тепло потрепал дочь по затылку. - Вставай.
Во все стороны до самого горизонта раскинулся гигантский изумрудный ковёр, ни деревца, ни кустика. Небо сплошь забросано серой ватой, местами светились голубые лоскутки. Тепло, пахло чем-то вкусным, незнакомым, дышалось тяжеловато, как бывает высоко в горах. И над всем этим великолепием царила музейная тишина.
- По-всему, это Анфея, планета-девочка, малышка, - заговорил отец, когда пауза стала угнетающе давить; с каждой фразой его голос крепчал, возвращалась былая твёрдость.- Мы не садились на неё, посылали зонды. Данные разочаровали: цивилизации нет, разумных существ нет и вообще планета-сосунок. Совсем как ты в пяти-шестимесячном возрасте.
Оля попыталась ответить на улыбку, получилось вымученно и деревянно. Отец отвернулся, постоял секунду и пошёл к выжженному месту - след улетевшего корабля.
Пришли, постояли скорбно, как на пепелище, вздохнули и назад. Молча, через силу перекусили. После чего отец сказал:
- Для начала сотворим жильё. Вспомним предков.
Траву рвали руками. Несмотря на великий рост,- местами метра полтора, - трава была хрупкой. Ломаный стебель пускал обильный липкий сок с пьянящим запахом, от которого вскоре разболелась голова, руки стали неприятно липкими.
-Пока хватит, отдохни.
Отец из травы же делал жгут, которым опоясывал сноп, вскоре их десяток выстроились шеренгой. Из снопов соорудили довольно приличный шалаш.
Серая небесная вата уносится за горизонт, остаётся море голубого постепенно темнеющего и спустя примерно полчаса сменяется малиновым. И всё вокруг обливается этим светом, точно в комнате со светильником. Из-за горизонта выплывает источник этого удивительного света - две крупчатые половинки рассечённого плода. Ни дать ни взять крупная малинина. Так на Анфею пришла ночь. С её первыми шагами Оля почувствовала, как она ужасно устала. Болела голова, отдавалось резью в глазах. Оля прилегла на мягкую пахучую «постель» и мгновенно уснула.
Виталию не спалось, к боли он привык и не замечал её. В небе зажигались первые звёзды. Глядя на них, Виталий вспомнил Землю, и предательские слёзы скупо по капельке соскальзывали по уродливым щекам. О, лучше бы тот дикарь разорвал ему горло, съел!
Шагах в трёх захрустела трава и на оголённый участок выскочило…поленце на ножках. Оно было усато и спина масляно блестела.
Виталий бесшумно приподнялся в напряжённом состоянии.
«Поленце» остановилось, поводило прутьями-усами, затем быстро побежало к шалашу.
-Куда?- Виталий кинулся наперерез, поравнялся и с силой поддел ногой, раздался громкий хруст и «поленце», сверкая, рухнуло в травяные заросли. С минуту Виталий слышал только увеличенный стук своего сердца, затем его перекрыло чавканье и хруст. Там, где упало «поленце», кто-то…ел.
«Закон природы»,- усмехнулся Виталий, направляясь к шалашу.
Оля безмятежно спала.
«Кто-то», закончив поздний ужин, удалился, хрустя травой. Больше в эту ночь никто не появлялся, но Виталий так до утра и не сомкнул глаз.
Благо ночь оказалась короткой. Утро началось с ветра, точно стая невидимых птиц пронеслась низко, касаясь лапками макушек травы, всколыхнув тишину. В следующую минуту тишину вдребезги разнесли всевозможные писки, вздохи, потрескивания. Малиновость горизонта поблёкла и постепенно стала светлеть, а раздвоенная малинина медленно сползала к закату, меняя цвет на оранжевый.
Виталия одолевал липучий сон, голова поминутно тяжелела, неприятно пощипывало в уголках глаз.
Из шалаша вышла Оля, потная, заспанная с красными прожилками на лице от стеблей, волосы всклокочены с торчащими в них травинками.
-Доброе утро, па! Ты чего так рано?
-А я и не ложился…
-Почему? - встрепенулась Оля.
Виталий рассказал о ночном происшествии.
-Ты должен сейчас же лечь,- решительно заключила его рассказ Оля.
-Да я и сам чувствую…Если что - буди немедленно.
Виталий уснул сразу же, едва опустился на ещё тёплую примятую »постель».
Оля сладко потянулась, хрустя косточками. Ах, сейчас бы под душ! Но, увы. Здесь даже воды нет. А кто сказал, что нет? Растительность есть, значит, и вода должна быть, вопрос только - где? А что если,- пока папа спит,- поискать?
Травяные джунгли неласково приняли Олю: цеплялись за ноги, за одежду, брызгали вонючей жидкостью, осыпали пыльцой, от которой першило в горле. Мучительно хотелось пить. Всё выше поднималось светило, сгущалась духота и смолкали звуки. Вновь, как и вчера, воцарилась музейная знойная тишина.
Неожиданно возникла впадина, точнее неглубокий овраг с пологими склонами. Противоположный сплошь покрыт низким кустарником с яркими алыми бантами цветов. Такой куст был и в оранжерее на корабле.
Это же шиповник!
Оля сбежала вниз, по естественному ковру, опустившись на колени, жадно вдыхала чудный аромат. Но почему запах другой? Часами проводя свой досуг в оранжерее, Оля отлично запомнила запахи, названия растений Земли. Как ни странно, но этот шиповник издавал запах…орхидеи.
Оля сорвала цветок, сунула в нагрудной кармашек курточки, затем поднялась наверх.
Пёстрый океан травы. Оля оглянулась: шалаш хорошо виден. Решила ещё немного пройти вперёд по оврагу. Ноги мягко ступали по мохнатой как бы плюшевой дорожке, расстеленной по дну оврага. Бахрома краёв «дорожки» прочно цеплялась за кустики шиповника, причём на концах настороженно приподняты башенки-колоски. Не удержалась от сильного желания Оля, сбросила обувь и пошла босиком.
Дорожка была влажной, приятно холодила ступни, наполняла тело лёгкостью, но главное, чувство жажды пропало, хотелось пробежаться и покричать что-нибудь легкомысленное.
И она пробежалась бы, но тут из кустов фыркая, вылезло блестяще-фиолетовое, сверкающее лакированной спиной, существо. Остановилось, поводя малахитовой сплющенной головкой, по обе стороны щёточки-усы. Жук? Но почему он такой большой? Впрочем, это же не Земля, здесь может быть что угодно и любых размеров.
Потоптавшись на месте, жук-великан, - с добрую курицу, - выпустил из специальных боковых вырезов тонкие прозрачные крылья, мгновенье - и он уже в воздухе. Сделал прощальный круг над Олей и исчез, растворился в мареве.
Овраг повернул вправо, раздался вширь, а метрах в десяти впереди, казалось, обрывался.
Оля прибавила шаг. Действительно: овраг кончился, падал вниз, где раскинулось такое же изумрудное плато. Местами бурые холмики, точно шапки, разбросаны по ковру.
Оля опустилась на колени, осторожно заглянула вниз: спуск невозможен, метров шесть отвесная стена, как слева, так и справа. Жаль! Овраг по-всему русло высохшей речки, а здесь был водопад. Где же теперь речка? Нижняя терраса просматривалась хорошо, ничего похожего на водоёмы. Может, здесь на Анфее частые обильные дожди? Часть влаги впитывается почвой, часть испаряется. Ладно, поживем, увидим. А сейчас к папке, как он там, поди, проснулся уже.