Смотрят глаза мягких и округлых любопытных зверей, смотрят сквозь воду и рыбок, снующих стайками, сквозь травы речные, опасно приближаясь и угасая в пучине. Лестница мокрыми каменными ступенями опускается в воду, не решаясь признать себя наземным сооружением. Верхняя ступень сухая, на уровне земли, вернее песка. Только что поднялся по ней и не хочу помнить, даже оборачиваться и видеть ашеровскую неизбежность, забыть.
«Миленький мой! Не писал тебе, кажется целую вечность. Уже и дома вашего нет и деревья посадили на его месте, но не приживаются, знаешь ли… только маленькая будочка вентиляции бомбоубежища напоминает, что в этом месте жили и был дом. Но остался уголок нашего двора, где обычно пилили дрова а когда устроили паровое, играли и катались на велосипедах мы, дети. Не приезжай, пожалуйста! Не рви себе сердце скрипом знакомой двери, за которой ничего нет. Даже люди не хотят разговаривать о том времени, больше пересказывают сериалы дурацкие или новости, услышанные случайно. Ты же знаешь, пока это живёт у нас в памяти, мы молоды. До скорого письма.»
Снова раскручивается ковровой дорожкой старый сон привычно усталый и безнадёжный до оцепенения. Тающее в ярком небе или тумане, кочковатое в редких кустарниках и деревцах пространство, похожее на зарастающие поля. Всё бы ничего, но покрыта эта равнина водой, да так, что трава мягкая стелется и лежит на воде, угадывая своим наклоном движение слабого течения, а кусты торчат странными островками ежистыми и неприветливыми.
Смысл происходящего ускользает, во сне думается другими категориями, нужно двигаться по этой мокрой и ненадёжной дороге, каждый шаг – преодоление страха и цель путешествия также далека, как и час назад. Глаза невольно опускаются, чтобы рассматривать воду неизвестной глубины, всегда почти не прозрачную, торфянистую, и бесконечный рисунок лежащей на воде травы, извивающихся в воде травянистых косм или вырванные клочья осок спутано плывущие куда?