Краткий отчет об одной экспедиции
- Вот как бы рассказала! Вот почитают-то! Ты не смотри, что бабка русская – неграмотна… Только пиши все складно, шоп, пля (неразборчиво – неужели мат?) и чухна поняла! – у бабушки во рту три зуба, она потешно шамкает, я с трудом понимаю. Иногда бабка отчаянно перевирает русские слова. Подозреваю, из озорства. Вместо «масса» говорит «макса», «гли нас» - «для нас», «акция» - «касция», «говорить» - «гувуреть» и тому подобные просторечия сыпятся из ее беззубого рта, горохом ударяясь по бревенчатой стене старого дома.
Я оглушена находкой. Как будто окунулась в жизнь сказочную, кондовую, живую историю. Белесые бревенчатые избы я видела на берегу Керженца в Горьковской области. Давным-давно мы ездили туда на практику, ходили по домам староверов. Увидеть такие же бревна, выгоревшие на солнце от вечности, в Средней Финляндии, для меня откровение. Хуторские постройки здесь прекрасно сохранились. Музеев под открытым небом в стране много. Дома и дворовые постройки поддерживаются в полном порядке.
Автобус остановился на проселочной дороге. К музею ведет длинная лесная дорожка, усыпанная хвоей и сухими листьями. Не доходя километра до усадьбы, мы увидели серый бревенчатый домик с желтыми крашеными наличниками. Собака надрывалась от лая. Из современного кирпичного здания, расположенного рядышком, вышла женщина и помахала нам рукой. Юха Амондт, наш профессор и депутат от партии Зеленых, направился к ней, оставив группу на дороге.
Вскоре мы оказались за большим крестьянским столом, нас поили кофе из термоса и угощали пирогом, нарезанным на маленькие кусочки – чтобы всем хватило! Хозяйка Сирппа прочла небольшую лекцию о крестьянской усадьбе. Эта женщина уже в летах, белокурая и улыбчивая, работает музейным смотрителем. Несмотря на то, что во дворе установлена видеокамера, Сирппа контролирует ситуацию с бдительностью сторожевой собаки. Зимой музей закрыт, туристы приезжают в любое время года полюбоваться природой, прислониться к стенам, пофотографировать северные пейзажи. У Сирппы карельские корни, ее предки жили на Вуоксе по другую сторону границы. Во время войны семью эвакуировали сюда.
Я заметила икону и горящую лампадку в углу гостиной. Значит, православные? Сирппа ответила, что когда приезжают гости, она наливает масло, как делали ее родители. Сирппа вступила в лютеранскую церковную общину, так как она баллотировалась в народные депутаты от партии христиан. Конечно, набрала нужное количество голосов, так что вовсю депутатствует. С Юхой познакомилась на заседании городского совета в муниципалитете.
Нельзя сказать, что хутор расположен в глухом месте. От города тридцать пять километров, до ближайшего торгового центра десять. Но когда выходишь на улицу, видишь только лес и поля. В лесу водятся зайцы, лоси, белки. Медведь появлялся! По словам Сирппы, полиция оцепила район, мишку с помощью специальных собак прогнали.
Когда мы вышли и группа последовала за Сирпой в музей, я бросила взгляд на серый дом. На хозяйственную постройку не похож, явно обитаем: занавески, по-деревенски собранные на веревочку, расправлены в сторону. На подоконнике цветочек. Из трубы валил дым! Что-то меня потянуло в этот домик, что-то заставило отстать от остальных, ушедших уже далеко вперед. Шальная мысль постучаться и попросить водицы по русскому обычаю родилась сама по себе. Эх, гулять так гулять! Я неплохо владею финским и довольно общительна по природе, но жизнь на чужбине сделала из меня конченую нелюдимку. Если на Родине я могла заговорить с первым встречным, здесь я привыкла к тому, что отвечаю на вопросы. Открываю рот только тогда, когда ко мне есть дело. Я научилась созерцать окружающую природу и население, как произведения искусства в галерее. Давно уже переняла местную особенность – нести достоинство молча. Брехт назвал это качество самообладанием. Финны же считают его смирением, особой покорностью, экономией душевных и умственных сил.
То ли весенние синие тени на снегу, то ли щекочущий ноздри запах дыма, а может, русский дух, учуянный в воздухе, - не знаю что, но я постучала в дверь.
- Иди, бог с тобою. Уж давно за тобой наблюдаю. Иди смело, не опасайся.
Оглушенная, я вошла и остановилась. Я находилась в небольшой комнате, у окна за прялкой сидела старуха. Запах кислых щей кружил голову.
- Садись за пологом, возле печки, приходь в себя, - бабушка говорила не просто по-русски, не просто без акцента, она говорила по-деревенски, отрывисто, как будто лаяла.
Оглянувшись, я увидела табуретку возле печки. Рядом была постель и висела одежда. Я уселась, невольно спрятавшись за нее.
- Ты чо маскируешься? В лохмотья мои забилась, не тычься. Откель сама?
Я начала громко, думая, что старуха плохо слышит, «представляться», как нас учили на многочисленных курсах финского языка. Бойко тараторила, сколько лет живу здесь, сколько детей имею, сколько работ поменяла. Это было ужасно: вместо того, чтобы присмотреться, прислушаться к старому человеку, меня несло, как Остапа. Бабушка не перебивала, она что-то творила у окна под жужжание прялки. Не могу себе простить – я не удосужилась подойти и рассмотреть кудельки и старинные деревяшки, а тем более сфотографировать! На меня нашла оторопь от всего увиденного и услышанного. А ведь так хотелось расспросить, узнать про старую жизнь. Главное – помнит ли бабка предания, былички, умеет ли сказывать сказки?
Вскоре за мной пришли. Мы попрощались с бабушкой с уговором, что я ее навещу, уже одна, приеду своим ходом, с диктофоном и видеокамерой. И она дорасскажет сказку, которую начала «гувуреть» с большой охотой.
Сирппа, провожая нас, сказала, чтобы я обязательно приезжала. Ее «матушка» не говорит по-фински, очень скучает. Ходит молиться в часовню, которая осталась здесь от староверов. Юха Амондт присоединился к нам, спросив, правда ли, что староверы не едят из общей посуды? Сирппа ответила, что мать приучила и ее пить только из своей чашки, поэтому Сирппа носит всегда в сумочке пластмассовую кружку. Студентка, стоящая рядом, с несокрушимым чувством собственного достоинства добавила: «Этот обычай пошел от того, чтобы люди не заражались всякими болезнями».
Я не стала переубеждать умную девушку: что она знает о расколе, о нашей истории? Дала себе слово, что обязательно вернусь сюда, где еще говорят вместо «публикация» - «поблекация», и «денег у них макса», то есть много.