Дмитрий Каратеев & Константин Могильник
Видавничий Гурт КЛЮЧ
Киев 2003
ВОКРУГ БЛЕДНОЙ ГОРЫ
Часть 1 см. на http://proza.ru/2009/04/23/397
Часть 2 см. на http://proza.ru/2009/04/23/455
Часть 3. см. на http://proza.ru/2009/04/23/464
Часть 4.
ДИКАРСКИЕ СКАЗКИ
Архив Издательского Гурта KLYUCH.COM, фонд Чёрного Лоцмана
Единица хранения W673
Из путевых записок режиссёра и фотографа-документалиста Нелли Фогльгзанг,
р-н Pale Mountain, Мапуталэнд, 1976*
В Южной Африке запомнилась встреча с человеком старше меня на целое поколение – со столетним Лукасом Стралем. Невзирая на возраст, он бодр и энергичен, в чём лично я не вижу ничего удивительного. Секрет Страля можно сформулировать в двух словах: он ариец. Если распространить эту мысль, мы придём не только к уяснению психо-физических особенностей германцев, но и к пониманию неоценимости той роли, которую сыграло его поколение в цивилизировании как отсталых народностей Юга, так и всё еще отстающего от своих вождей человечества.
Господин Лукас живёт на покое в своём ранчо Мшлуве, которое унаследовал от дяди, известного в ХIХ веке миссионера Петера Страля, автора оригинальной доктрины «религиозной достаточности», согласно которой просвещение должно соответствовать духовным потребностям просвещаемого. Например, с африканского аборигена достаточно, если он усвоит понятие о едином Боге, пусть даже сочетая его с примитивными языческими представлениями. Иными словами , как впоследствии неоднократно говорил и писал друг и кумир моей молодости, известный политик и галантный мужчина, “Jedem das Seine”. Лукас Страль (пастор, как и его дядя) унаследовал от предков долголетие (его бабушка, Марта дю Плесси, прожила более века), романтизм, который был присущ отцу Лукаса, рано умершему немецкому поэту и, конечно же непринуждённый артистизм, столь неотрывный от образа германца. Надо было видеть, как преображался этот уже немолодой человек, вспоминая детские годы и представляя в лицах дядю, бабушку и любимого чёрного приживала, которого дядя приютил у себя на ранчо для увеселения белокурого племянника и исходя из соображений гуманности, свойственной его глубоко национальной идеологии. Становилось даже жутковато: казалось, душа давно умершего дикаря воплощается в приветливом пожилом господине. Особенности этой речи невозможно нарочно придумать: сквозь немецкий язык его рассказа проступал орнамент лаконичного первобытного лепета, совпадая внезапно с величественным тактом древнего германского эпоса…
* Эти документы, хранившиеся в чёрной сумке крокодиловой кожи, спасены мною во время крушения пассажирского лайнера “Eisberg”. С удовлетворением узнал, что спастись, хотя и без моей помощи, удалось также и автору записок.
(Примечание Виллема ван. К.)
Jedem das Seine (нем.) – каждому своё
Единица хранения W674
Расшифровка диктофонной записи, сделанной Нелли Фогльгзанг.
Рассказы Цве
Почему чёрные рыбу не едят или О Последнем Рыбаке
Маленький белый, а ты знаешь, почему ты белый? Конечно, не знаешь. Потому что папа раньше белый? И ункул Пита сейчас, и бабушка Марта? Правда сказал. А они почему? А я почему чёрный? Говори – не знаешь. А я, Цве-старичок, знаю. Был человек, ему зовут Лове, раньше был, один-один был, пещера жил. Его Ункулункулу из тростник делал. Тростник знаешь? Болото стоит, шу-щу-фью делает. Потом Лове жена из тростник себе делал, дети много-много, плохо-плохо. Всегда дракаться любили, первый сын Лове убили – а-а-а! – жалко. Лове говорил: вы дети плохо, уходи-уходи! Дети уходил из пещера на буш, на саванна. А там что, знаешь? Конечно, знаешь: там жарко-жарко, солнце-солнце. Один дети жарил – чёрный стал, другой дети чёрный стал, потом жарил-жарил, кожа лопал-слазил – белый-белый стал. Ункулункулу знаешь? Не знаешь. Ункулункулу Страшный – Сильный – Чёрный – Далеко. Ункулункулу сказал: чёрный человек на буш, на саванна живи, банан, ящерица кушай, антилопа стрела кидай, от зулу* далеко бегай (зулу страшно!) и шкура одевай. Белый море живи, klere одевай. Море знаешь? Конечно, знаешь – ты Цра. Как говоришь? И я говорю – Цра*. Как? Т-с-ра-ли? Нет? С-т-ра-ли? Трудно говорю. Повторю-говорю-не могу. Я говорю: Цра, ты понимай-понимай. Ты – Цра-Ль, он – Цра-Тэн. Раньше-раньше, твой дедушка-дедушка-дедушка. Почему не знаешь? Потому что папа умер, тебе не рассказал, а дядя Пита – пастор, он только Бог-Бог и нельзя-нельзя всегда говорит. А бабушка Марта старый, слепой, сто лет живой, всегда забыл-забыл. А я, Цве, тоже старый, но не очень, не забыл, тебе Цра расскажу. Другой старый люди говорил: раньше, очень раньше мой дедушка-дедушка-дедушка, бабушка-бабушка-бабушка море рядом жил, дети воды ловил. Дети воды знаешь? Да, фиш, тьфу! Белый иногда фиш кушает – извините, но правда. Раньше чёрный тоже… Не хочу говорю, но правда: море-море ходил, дети воды (тьфу!) кушал. А на море… Чёрный Чёлн ходит! Царь Цра сидит! А-а-а, страшно! Наш люди, если Чёрный Чёлн видел, Царя Цра слово слышал – потом буль! – умирай надо. Или его волна на камeнь кидал– трр-чхах – einde! Старый люди нганга был. Нганга знаешь? Нет? Колдун значит (дяде пастору не говори). А тоже нганга доктер, люди лечает. Сильно лечает, больной а-а-а! кричает, потом – или умер, или здоровый. Старый люди колдовал-колдовал: уходи, Цра, говорил. Не помогало – Чуждый Чарам Чёрный Чёлн! Что значит – это Цве не знает. А-а-а, страшно! Цра уходи не хочет – нам уходи надо. А-а, трудно! Хотели уходи, но… дай ухо: Цра сам к нам пришёл! В село пришёл, жениться буду, говорил. Дай девушку, первую девушку дай, красивую девушку, ням-ням. Дали. Свадьбу гулял, много-много зебу резал, всем гульдены дарил, а-а, красивый гульдены, красный. Свадьбу гулял – в море ушёл. Девушка дочка родил, кофэ-молоко, Гцонцендима зовут. Повтори говори – не можешь, вот. Выросла, большой-красивый-сильный стала. Страшный, сердитый, как Царь Цра, стала. Долго жила – старый не стала. Одиннадцать муж умер – Гцонцендима – живой, молодой, сердитый. Ещё муж хочу! Ещё муж старый был, последний, море ходил, дети воды ловил. Один раз красивый фиш ловил, красный, как гульден. Гульден фиш говорил: «Пусти меня море. Что хочешь – даю, что хочешь – делаю. Пусти меня море». Старый муж говорил: «Что хочу – ничего хочу. Гцонцендима всё хочет. Копья-ассегаи, зебу-носороги, кроко-бегемоты, овца-коза-корова, домы, шкуры, вэщи – всё, всё-всё!» – «Всё даю пажалуста», – Гульден фиш говорил. Муж думал-думал, шёл домой – там всё уже есть. Гцонцендима дома сидит, гульдены играет. Мужа видела, говорила: «Jy dwaas, тебя муж не хочу, Ункулункулу мужа хочу. Иди море, говори фиш, Гцонцендима Ункулункулу мужа хочет, море жить хочет. А фиш для Гцонцендима работает, всегда работает!» Пошёл, говорил – а море сердитый стало. Почему сердитый, знаешь? Конечно, не знаешь. В море Ункулункулу жена живёт, тоже Ункулункулу зовут. Он – Ункулункулу-Земля, она – Ункулункулу¬-Море. Небо? Нет, небо Бог живёт. Дядя говорил? Конечно, говорил – пастор. Цве не пастор, но говорит: Бог земля-море-небо, везде живёт. Ункулункулу – только земля-море, и далеко. Бог один – Ункулункулу два: Земля и Море. Сердила Ункулункулу-Море, ветер махала, волны кидала, берег ломала, мужа не отдавала, говорила: «Мужа Ункулункулу хочешь? Море жить хочешь? Море жить будешь! Ункулункулу-Земля не увидишь – земля не увидишь!» Большая волна пришла, Гцонцендима в море несла. Ещё пришла, село смела. Наш люди горы, буш, саванна уходил, воды боял. Никогда больше дети воды кушал, как зовут забыл, тьфу!
от англ. Uncle Peter – дядя Петер
фиш – искаж. vis (африкаанс) – рыба
klere (африкаанс) – одежда
einde (африкаанс) – конец
jy dwaas (африкаанс) – дурачина ты…
гульден – старинная голландская монета
* Зулу – энергичное племя банту, благодаря дисциплине и крепости духа изгнавшее и частью истребившее прежних жителей Трансвааля и Мапуталэнда (Примечания Н.Фогльгзанг)
** Далее, как я понимаю, абориген старается выговорить Strahl и Straaten, имена белого мальчика и легендарного капитана Летучего Голландца (Примечания Н.Фогльгзанг)
Рассказ о Жоакиме
А Гцонцендима… ещё ухо дай, секрет буду говорю: Гцонцендима Чёртова Воронка стала. Почему знаю – потом расскажу. Ты воронка знаешь? Конечно знаешь – через воронка для Цве огонь-вода наливаешь, dankie! Это воронка маленький, железный. А Гцонцендима вода-вода воронка на море стала, страшно. Кто в Чёртова Воронка пад;ет – пропадает. Никто не знай где. Цве-старый-чёрный-маленький, но знай. Почему знай – потом расскажу.
Наш люди от моря на буш, на саванна уходил. Потом-потом-потом Цве родил. Папа не знай, мама – много-много. Почему много, не понимаешь? Много мама у Цве. Все баба на stam – мама. Один мама умер – ничего, много другие мама есть. А-а, хорошо чёрный человек живёт! Не живёт – раньше живёл. Сейчас один Цве, один-один, как слон (сказка Слон помнишь?). Только ты, маленький белый Цра-ль есть у Цве, а тоже ункул Пита, большой, умный, пастор. А-а, очень умный, но не хочет Цве огонь-вода пьёт. Только на Kersdag чуть-чуть даёт. Почему Цве один-один, знаешь? Потому что зулу. Зулу – страшно-страшно, много-много, на stam пришёл, всех умирал – муж, баба - alles! А Цве один не умирал – на гора гулял. На Бледный Гора. Как говоришь? На Бледной Горе? – ладно, на Бледной Горе пошёл. Кто на Бледной Горе пошёл, чёрный был – белый стал, белый был – чёрный стал. Там люди живут белый-маленький. И всё маленький любят: muis, Падво Быдво. Падво Быдво маленький-зелёный-прыгает, знаешь? Как не знаешь? В трава сидит, цхи-чрра! делает. Конечно, знаешь. Богомол, говоришь? Почему богомол? Бог – большой-большой-высоко, а Падво Быдво – маленький-низко-низко трава живёт. Он умный, хитрый, прыгает, малый жукашка кушает. Никого жалко. Но умный!
Но я сейчас не Падво Быдво рассказ, я Цве рассказ. На Бледной Горе маленький-белый люди живут, всё маленький любят, маленький Цве тоже любят. Банан кормил, ящерица дарил. Спасибо Бледной Горе. Потом Цве большой вырос – не очень большой, а как сейчас. Потом старый стал. С Бледной Горе никогда уходил. Бледной Горе на саванна стоит, самый верх – яма есть, на яма – горячий болото огонь плюёт – страшно! Один раз – человека плюёт, чёрный-чёрный (значит, внизу белый был). Банан кормили, баба дарили. Много смеяли: большой человек! Они там только маленький не смеял (muis, Падво Быдво…). Большой чёрный человек, Жоаким зовут, уха нет, когда сердил бывает, из рот пена поливает, право-лево всех побивает, потом будел спал – потом нормальный, хороший. Жоаким всё Цве говорил: он раньше море-море жил, потом Чёртова Воронка пад;л. Долго-долго пад;л, не пропадал, из горячий болото на Бледной Горе попадал. Близко нас жил, хорош баба женил, тоже большой. Нбу зовут. Потом пропадил, буш уходил. Там баба встречал, Ммагга-Йони зовут. «Нбу не хочу, Ммагга-Йони хочу!» Но Ммагга-Йони муж есть. Жоаким сердил, злобал, пена поливал, мужа ноги отрывал, хурунга отрывал. А-а, хорошо – Ммагга-Йони забирал. Почему ему хорошо? Знаешь? Конечно, не знаешь, маленький. Жоаким раньше на море жил, помнишь? Там тоже баба знал, похоже эта. Она море пад;л. Потом, Цве не знай как, эта баба на Бледной Горе попадал, Ммагга-Йони стал.
Жоаким и Ммага-Йони прочь бежали, потом на гнездо птицы Рух жили, слона мясо едали, много дети родили. Долго, спрашиваешь? На Бледной Горе нет долго. Один день – много год, не надо считай, дальше слушай. Первый муж Ммагга-Йони помнишь? Без ног, без хурунгу – а-а, жалко! Ему братья – Падво Быдво были (маленький-зелёный-прыгает, помнишь?). Если кто Падво Быдво обидел – Падво Быдво никогда забывает. Он не прощает, всегда отмщает – сто раз плохо-плохо делает. Пришли Падво Быдво, Жоакиму дети ели. И жена Ммагга-Йони забирали. Жоаким сердил, злобал, пена поливал. Но Жоаким – один-один и уха нет, Падво Быдво – много-много, и копья-ассегаи есть. Горячий Жоаким на горячий болото бежал, вниз голова кидал – буль! – alles. Цве Жоаким жалко стал, Цве с Бледной Горе ушёл и вдруг старый-старый стал. Ункул Пита встречал, он Цве жалко стал, домой забирал: на сад-огород живи, тебе рассказ говори… Эта гора нельзя много говори. Дядя, бабушка? Нет!!! Помни: Падво Быдво никогда прощает, всегда отмщает! Нильзя-а!
Муж Ммагга-Йони спрашиваешь? Не жалко: не умер. Доктер нганга (колдун) лечил. Новый ноги, новый хурунгу давал – хорошо! Почему не бывает? А ящерица?
muis (африкаанс) – мышь
stam (африкаанс) – племя
Kersdag (африкаанс) – Рождество
alles (африкаанс) – всё