Москва, XVII век
Назначение Петра на царство и неизбежно связанное с ним опекунство царицы Натальи Кирилловны не переменило взглядов царевны Софьи. Пусть сегодня не удалось настоять на своем, есть еще время объяснить народу московскому, где правда, а где – подлог. Передача власти малолетнему наследнику в обход старшего брата незаконна, она нарушает веками сложившийся на Руси обычай. Бездушно идти против воли предков, закон один для всех на земле и на небе. И потому надо учинить в народе справедливую смуту против Нарышкиных, при-влечь стрельцов, и тогда посмотрим, чья возьмет, кто станет опекуном и правителем московским.
Рассуждения Софьи прервал шум в дверях.
- Пустите! Ну, пустите же, ну! - в палату ворвался, растолкав стражу, немолодой, красиво седеющий человек в дорогом польском платье. Это был князь Василий Васильевич Голицын, бывший советник при почившем государе Федоре Алексеевиче и друг Софьи.
- Это что ж такое, Софьюшка! Пришел, как уговаривались, а меня не пускают!
- Васенька! – царевна бросилась навстречу князю. – Долгожданный мой! Голубчик! – от бессонной ночи и обилия недобрых вестей, обрушившихся на ее голову, Софья не удержалась и заплакала на плече князя.
- Ну, полноте плакать-то! Царевна все ж. Платье измочишь, - оправляя помятое платье, князь достал из внутреннего кармана шелковый платочек. – На вот, оботрись.
Софья взяла платочек, приложила к лицу.
- Заждалась я тебя, голубчик. А тебя все нет и нет.
- Как отстоял обедню, сразу к тебе.
- Так ее час назад отслужили.
- Не серчай, голубушка, - князь обнял царевну. – Дела были неотложные. Говори, зачем звала?
- А неужто сам не догадываешься?
- Догадываюсь, что не для любовного свидания, - князь нахмурился. - Нарышкины к власти пробираются. Придется схорониться на время, и не высовываться, переждать. А там как Бог даст.
- Не пробираются, а пробрались. Ты что, не был на Ивановской площади? Не слышал, как Петра кричали? – в голосе Софьи зазвенели твердые властные нотки.
- А что там делать? – усмехнулся Голицын - Стоять и смотреть, как Петра на царство сажают? Известно то было и до кричания. Царица Наталья своего не упустит.
- Выходит, смирился? Без борьбы сдаешься? – крикнула царевна, отстраняясь из объятий и отталкивая князя. – Предаешь меня?
- Софьюшка, милая! Чего ж на рожон лезть? Плетью обуха не перешибешь…
- Это я–то плеть? Я-то? – задохнулась от обиды и ярости царевна. – Что ж ты, Васенька, меня заживо-то хоронишь? Иль не люба я тебе? Или ласки мои позабыл?
Голицын вскипел, дерзкие слова пришли на ум, но он овладел собой, взял Софью за руки. Ссориться с царевной не входило в его намерения.
- Что ты такое говоришь, голубушка! Разве я тебя когда-нибудь предавал? Давай вместе подумаем, как быть…
- Подумала уже, - не дослушав, оборвала князя Софья. – Письмо послала Хованскому с просьбой о помощи. Вот, тебя позвала. Да ты, похоже, сторонишься.
- Да что ж ты меня во враги-то пишешь? – не утерпел и взорвался Голицын, в волнении заходил по комнате. – То, что Хованского приближаешь, правильно замыслила, без стрельцов Ивана на царство не посадить. Но вот что тебе скажу, голубушка, - князь немного помедлил, раздумывая и успокаиваясь, - пусть Нарышкины Матвеева Артамона из ссылки возвернут, его возвращения непременно надо дождаться. И тогда можно выступать. Лучше в мае, 15 числа, в день невинно убиенного царевича Димитрия. Народ нас поддержит. А сего дня, - Голицын перешел на шепот, - надобно пустить слух, что Федора Алексеевича отравили.
- Как отравили? Разве брат был отравлен? – Софья побледнела.
- А я почем знаю? Может, и отравлен. Когда погребение государя?
- Да вскоре и начнется, - неуверенно ответила Софья. – Завтрашний день. А, может, послезавтрашний. Патриарх о том ведает.
- Вот там слух и должен родиться, - Голицын обнял дрожавшую как лист царевну. – Да чего ж ты боишься? Снявши голову, по волосам не плачут. Все будет хорошо, Софьюшка. Я на твоей стороне.
- Правда, Васенька? А ты меня не обманываешь? – Софья заглянула в глаза князю. Но, кроме собственного отражения, ничего в них не разглядела. Мутным был взор опытного дипломата и ловкого интригана.
- Опять ты за свое? – укорил царевну князь. – Верь мне, как до сих пор верила. Будет у тебя власть, дай срок, не таких окручивали. Только бы Хованский не подвел. С ним ухо держать надо востро. Ну, ладно, царь-девица, я пошел. Не гневайся, дела ждут.
- А к вечеру разве не заглянешь? – спросила Софья. И такая прозвучала в ее голосе женская тоска и томление, что Голицын задержался и поцеловал царевну. – Жди, - сказал и порывисто вышел.
Вспыхнувшая Софья стояла, провожая князя тревожным застенчивым взглядом. Матерь Божия заступница, защити и избавь от лукавого! Ниспошли успокоение и дай силы не свершить ошибку! Помоги одолеть зло, удержи Русь от пропасти! Матерь Божия заступница, услышь!..