Морозным зимним днем 1917 года, незадолго до известных всем печальных событий, под серым московским небом прогуливались дворами и переулками Константин Иванович и Алексей. Алексей, худощавый молодой человек с несколько экзальтированным, выдающим постоянную работу чувств лицом, был одет в костюм, синевший из-под распахнутого пальто, на ногах лакированные черные туфли с модным в то время высоким каблуком с подбоем. Константином звали высокого мужчину средних лет, с маленькими очками в черной оправе и черной бородкой клином, в руке у него была трость. Внешность таких людей глубоко врезается в память. В такт их беседе хрустел снег, редкие вороны на голых ветвях перебрасывались бессмысленными фразами. Низкий деревянный заборчик ограждал оледенелые стебли растений в саду у двухэтажного дома. По другую сторону подметали облака тополя, не торопясь, собеседники вошли в темный арочный пролет.
Алексей приехал из Самары учиться в Москву, и в то время был студентом третьего курса факультета языкознания. Перед отъездом родители посоветовали ему обратиться в Москве к Константину Ивановичу, родственнику по отцовской линии. У того было приносившее ему ежегодный доход имение и старинный дом, в котором жило много поколений его предков. Они сдружились, и часто прогуливались вместе. Впрочем, вряд ли это можно было назвать дружбой в полном смысле этого слова, скорее, они чувствовали постоянную потребность в общении, Константин знал все закоулки города и множество легенд и слухов, связанных с ними.
Пройдя через арку во двор, они увидали глухой двор с домами из красного кирпича с множеством квартир. В некоторых окнах уже горел свет.
- Говорят, что здесь живет ведьма. – Произнес Константин Иванович.
- Да ну? – Ответил ему Алексей, слегка усмехнувшись. – Вы, может быть, знаете и номер?
- Знаю. Дом 78, номер на двери 15.
Что-то в его голосе заставило студента еще раз окинуть взглядом дома. На этот раз он заметил на одном из них темное пятно, из ворот вышел дворник в ватнике, неся одной рукой лопату, а другой – чекушку.
- Знаете, Алексей, в моем возрасте люди не слишком легковерны, однако на этот раз я могу заверить вас, что это отнюдь не пустые россказни, я сам видел одну из ее жертв. – Задумчиво начал Константин Иванович. – Это случилось два года назад. Семьи у меня нет, поэтому, чтобы скрасить одиночество, ночами я иногда сижу в одном из городских ресторанов. Я пью вино и разглядываю посетителей – во что они одеты, как они держат себя, общаются друг с другом. Вы даже не представляете себе, сколько по едва уловимым жестам, осанке, мимике можно узнать о людях. Но не в этом дело. Однажды вечером за соседним столиком я заметил необычайно бледного молодого человека, со спутанными грязными волосами, но хорошо, хотя и несколько неряшливо одетого. Он опрокидывал один бокал за другим, и было видно, что он задался целью напиться еще до полуночи. Наконец он повернулся ко мне, я увидел черные и совершенно безумные глаза, но вместо того, чтобы почувствовать испуг, мною овладело любопытство. «Извините за назойливость, но я вижу, что вас мучает какая-то навязчивая мысль. Может быть, если вы поделитесь ею, необязательно со мной, то вам станет легче». Юноша словно этого и ждал. Он рассказал мне странный и жуткий рассказ, и признаюсь, после того, как мы расстались, я подумал, что он душевнобольной, однако, после того случая, от знакомых я услышал немало похожих историй. Все они были схожи друг с другом, и если рассказать в общем, то получится следующее: ведьма – молодая и привлекательная женщина, хотя никаких черт, кроме необычайно глубоких глаз и черных волос никто не запомнил. С помощью своих колдовских чар она влюбляет в себя молодых людей, и через некоторое количество времени они худеют, бледнеют, лишаются сна и аппетита, становятся меланхоличными и раздражительными одновременно, полностью погруженными в себя. Влюбленный бродит под окнами, иногда она пускает его в свою квартиру, но заканчивается все это одним и тем же – рано или поздно околдованный забывает, где именно живет объект его болезненной страсти и никак не может отыскать этот дворик, затем умирает, по разным причинам. Кстати, одной из немаловажных деталей является лилия.
- Лилия? – Переспросил, повернув голову к рассказчику, Алексей, до этого наблюдавший за низко проплывающими дымными тучами.
- Да, у каждого оказывается в руках светло-коричневая лилия, никто не помнит, чтобы эта женщина им ее давала, но каждый бережет ее как зеницу ока, и носит повсюду с собой.
- У того человека из ресторана тоже была лилия?
- Он сидел за столиком с опущенной левой рукой, и когда он встал, чтобы уйти, то я увидел, что в ней он держит цветок. Все это настолько меня заинтересовало, что я пришел сюда и обратился к вон тому симпатичному индивидууму, который сейчас сгребает лопатой снег. Вообще-то он плохо понимает человеческую речь и плохо говорит на ней, но я купил ему бутылку, и он поведал мне, правда, довольно бессвязно, что жильцы боятся столкнуться с этой женщиной на лестнице, что под окнами днями и ночами бродят поклонники, и что зовут ее Ольга. Впрочем, я стал замерзать, пойдемте-ка, зайдем ко мне, я угощу вас кофе с коньяком.
- Идемте. - Ответил Алексей, и, развернувшись, они снова нырнули под низкие своды арки, и зашагали по переулку к хмурому зимнему горизонту. Когда их шаги затихли, в одном из окон чуть шевельнулась занавеска.
Несколько месяцев зима упорно не желала сдавать свои позиции, стреляя прохожим в лицо снежными комьями и вгрызаясь холодом в землю сквозь каменные мостовые. Но весна все же выиграла бой, лишь только ей в жертву было принесено несколько человек, погибших от сорвавшихся с высоких карнизов длинных, острых сосулек. Следом подкралось лето с экзаменами, которыми Алексей провалил настолько неуспешно, что его выгнали из университета. В следующем году можно было восстановиться, но как сообщить родителям? Они присылали столько, что он мог себе позволить гораздо больше, чем его однокурсники. Что они теперь скажут? Предстоял тяжелый разговор с отцом, и нужно было срочно искать себе оправдание. К вечеру он был уже сильно пьян, и шел, слегка пошатываясь, под теплым, густым дождем прямо по лужам. Он не заметил, как ноги понесли его мимо почетного эскорта деревьев, стоящих по краям переулка, пока он не нырнул в уже знакомую ему арку, хотя сейчас он почувствовал лишь какой-то смутный отголосок воспоминаний. Но Алексей шел дальше, пересек дворик, вошел в ворота и поднялся по лестнице, дверь была открыта.
- Здравствуй, Ольга. – Хрипло сказал я.
- Здравствуй, Алеша, я уже давно тебя жду. – Ответила она и спокойно улыбнулась.
Время летело, сливая воду часов в долгий, томительный день и вязкую, терпкую ночь. И в те редкие ночи, которые он проводил в своей постели, на обнаженной груди у него лежала лилия, наполняя комнату сладким ароматом, заставляя ныть мышцы и в беспамятстве кусать себе губы до крови. Но Ольга все чаще прогоняла его с порога, и он бродил под окнами, бледный и слабый, готовый выть на луну вместе с бродячими собаками, заходившими во двор в поисках объедков. Он боялся поднять глаза, кусты шиповника у стен качались у него в глазах, все вертелось, расплываясь в тумане, и хотя иногда зрению на несколько секунд возвращалась прежняя ясность, все было под каким-то безумным углом, словно он постоянно крутился волчком. Впрочем, чаще всего так оно и было. Он кругами ходил по снимаемой комнате, хватался руками за подоконник, прижимался лицом к холодному стеклу, валился прямо на пол и на несколько минут забывался беспокойным сном. Однажды его попытались ограбить на улице, он выхватил перочинный ножик, который неизвестно зачем носил с собой (в последнее время он постоянно находил в карманах самые немыслимые вещи и неизменно не помнил, как они туда попали) и ударил нападавшего живот, а затем, не оглядываясь, пошел дальше. Больше всего он боялся потерять цветок, про себя он называл его «лилея». Это слово произносил в его голове нежный голос, делая ударение на последнем слоге, и Алексей иногда думал о том, что это слово будет последним из тех, которые он услышит, когда умрет. С Ольгой они почти не говорили, да и о чем было говорить. Полностью обнаженными они стояли у окна, и на них полосами ложился лунный свет, превращая их кожу в шкуру хищных зверей.
- Что будет дальше? – Спросил он, не ожидая ответа. Но она неожиданно ответила.
- Все будет хорошо.
И улыбнулась.
- Тебе пора уходить.
А мир не стоял на месте, на улицах стреляли, и появлялись новые флаги, из щелей в подворотнях вылезали злые, голодные люди, одевались в шинель и вешали на плечо штык. Когда снова пришла зима, он проснулся утром, хотя спал обычно до полудня и заспешил к Ольге. Что-то внутри, ртутные часы, сухие щелчки ветвей, замерзшая слезинка. Нужно было спешить, и он бежал истоптанной дорогой, вступил в покрытую льдом лужу, провалился, вода обожгла ступню. От стука незапертая дверь отлетела к стене, посреди комнаты на одном из чемоданов сидела Ольга.
- Я позвала тебя попрощаться. Мне здесь больше нельзя оставаться, уезжаю. Уезжаю за границу. – Сказала она Алексею, поправляя на голове шляпку. – Сегодня наш дворник ходил с наганом по дому и стучался в квартиры. Кто знает, может по законам революционного времени он имеет право всех нас подмести.
- А я?
Ольга вздохнула и подняла глаза к потолку, в солнечном луче кружилась пыль.
- Ну куда тебе со мной? У меня есть хорошие знакомые, они устроят мой отъезд, и потом, на что ты там собираешься жить? Или может быть, ты хочешь, чтобы я содержала тебя.
- Возьми меня слугой. – Тихо сказал он.
- Мне не нужны слуги. А ты думаешь только о себе, ты ни на секунду не подумал о том, что мне угрожает опасность, ты не пришел защитить меня, ты приполз как бездомный пес, и теперь скулишь вместо того, чтобы прощаться. Ты хочешь остаться со мной, но почему ты не спросишь, чего хочу я?
По щекам Алексея текли слезы. Внизу на ветру стучала дверь, пугая гневно и насмешливо каркающих ворон.
- Я все равно последую за тобой, и найду тебя, где бы ты ни была.
- Дурак, если я захочу, ты меня и в Москве не найдешь.
Она замолчала, водя ногтем, по стене с задумчивым выражением лица, потом вдруг пристально посмотрела на Алексея.
- Может, взять тебя.
Он затаил дыхание.
- Ладно, поедем вместе. – Сказала, наконец, Ольга и вышла из комнаты. Он сполз по стене, схватив себя за волосы, тихо и истерично смеясь от счастья. По коридору раздались шаги, в комнату вошел Константин Иванович, остановился, внимательно оглядел Алексея и, отойдя к противоположной стене, закурил.
- Ольга, приготовь чаю. – Крикнул он, и принялся насвистывать легкую мелодию.
Алексей поднялся и схватил его за руки.
- Константин Иванович, умоляю, помогите мне, я почти погиб, вы не представляете, что она со мной сделала, я бросил все, семью, учебу, я не ем и не сплю, я превратился в тень, вы можете мне помочь, скажите, умоляю вас!
- Да полно вам, голубчик. – Засмеялся он в ответ. – Выпейте чаю лучше.
Вдруг Алексей отстранился и пристально, с подозрением посмотрел на Константина.
- А вы что здесь делаете?! – резко выплюнул он.
- Разве я не могу зайти к своей сестре?
- Сестре?
В дверях показалась Ольга с металлическим подносом в руках, на котором стояли три чашки. Алексей пошатнулся и метнул взгляд на ее лицо. Слышала ли она? Слышала или нет?
Через месяц в одном из московских дворов обнаружили занесенный снегом закоченевший труп молодого человека, руки у него были сложены на груди, а пальцы скрючены, как будто он что-то сжимал. Через месяц в одном из женевских кафе за одним столиким видели высокую даму с длинными, вьющимися черными волосами и молодого человека напротив с бледным лицом и счастливым взглядом. Он называл ее Ольгой, она его – Алексей. Между ними на столике находилась ваза с водой, в ней стояла светло-коричневая лилия.