Л.И.Я.
Тонкий золотистый луч весеннего солнца пробился сквозь шумящую листву старого тополя и пронзил комнату. Сначала он выхватил из утреннего полумрака детской только ее лицо, затем, постепенно увеличиваясь, высветил ее всю. Соломенные, мокрые завитушки на большом лбу, который переходил в тонкие черточки ее молочно-белого личика с маленькой пипкой носа; ручки, и все ее тельце, распахнутое навстречу утру. Она еще спала, дрожа слипшимися ресничками. Она была совсем еще кроха с высоты моих лет.
Что было потом - не помню. Наверное, я убежал в школу. Только многие годы спустя я отчетливо вспомнил это утро с солнечным зайчиком на ее лице. Оно выплыло словно айсберг из тумана памяти, когда я стал уже студентом и начал осматриваться в жизни.
Я спрашивал себя, почему мне врезалось в память именно это мгновение детства? Что мне этот луч света, упавший когда-то с верхушки тополя на мою сонную сестренку? Разве можно сравнивать солнечный зайчик и ее? А вот поди ж ты - засел в памяти, как заноза! Или как стержень, один из немногих, которые пронизывают нашу память и связывают ее в нечто цельное. Вызывая и другие воспоминания…
Мы дрались с ней подушками, они были мягкие – мамины. Она всегда нападала с боевым кличем: «А что ты делаешь?» Я отражал вторжение в мои мальчишечьи пределы, укрываясь подушкой от ее маленьких, но ловких ручек, которые все норовили дотянуться до меня, а потом переходил в наступление. Заканчивались наши боевые действия ее громким плачем, и в дело вмешивалась мама. Я позорно отступал, неловко оправдываясь: «Она первая начала…»
Я был для нее, конечно, загадочным типом. Занимался страшно интересными делами: что-то писал в тетрадках, читал, бормоча себе под нос, но – главное! - вытачивал в маленьких тисках сабельки, мечи и винтовочки из гвоздей и кусочков металла, замечательных также своей малостью и запахом металлических опилок.
Много позже я ответил для себя на этот свой вопрос: я вырос тогда на один солнечный зайчик. Вообще от детства остается мало воспоминаний. Это даже не воспоминания, а какие-то размытые впечатления. Где-то в памяти осталось и легкое ощущение, что я, бывало, раздражался и злился на свою сестренку, а сегодня, когда вижу ее, вспоминаю каждый раз солнечный зайчик, который прыгнул ей когда-то на лицо. Я улыбаюсь, она спрашивает: «Ты чего это?» - она до сих пор не знает о нем.
Как в детской пирамидке нанизываются наши воспоминания колечками разной величины на ось времени. Вот ты уже и на вершине и смотришь все больше не на чудеса света, а во внутрь себя, в основание своей пирамидки. Что там за колечки такие маленькие, какие они красивые, теплые. Уют детства – самое маленькое колечко. Понимаешь: оно самое дорогое из всех в твоей пирамидке жизни.
Мы помним самое важное? Или лучшее? Наверное, душа наша нуждается в каких-то опорных воспоминаниях. И выбирает из памяти нечто бесценное. Так в моей памяти осталось несколько солнечных зайчиков. Ведь счастья не бывает много… «Есть только мгновения счастья, берегите их», - учил Лев Толстой.
А если мои солнечные зайчики погаснут? Тогда, наверное, упадет занавес моей жизни. А если у кого-то их не было вовсе? Детство без волшебных солнечных лучей сменится бесцветными, бесчисленными «завтра, завтра, завтра, которые ведут к черте последней отмеренного срока». И ни злато, ни страсть, ни даже надежное лекарство от скуки – путешествия - не спасут тоскующую душу. И гоголевский приговор «Грустно на этом свете, господа!» - станет ее последним утешением.
…Старый тополь давно уже отшумел свой век – утренний свет бьет без помех, заливая всю комнату. Она та же, но пуста. Мир, который она вмещала когда-то, утонул в реке времени. Только его отражение - или мираж? - зацепилось в моей памяти.
Но иногда солнечный луч выхватывает этот мираж в ее темной кладовке. И посреди скуки жизни и серой пыли бытия вдруг вспыхивает солнечный зайчик:
- Витя-а-а, Лина-а-а, идите кушать…
С тех пор прошла вечность - миллионы и миллионы солнечных зайчиков. Почему все же я помню до сих пор именно этот, заканчивающийся большой подушечной войной с моей сестренкой? Иные объяснят, наверное, но нет в этом нужды, пока солнечные зайчики прыгают в моей памяти.