Сказки Того, Кто Сидел На Цепи
(выдержки из канонического издания Кропота Гуса)
фундаментальное собрание славийских, борийиских, финских, римских, греческих и восточных сказаний, а также преданий и песен эриннах.
Жанр – философская фэнтези!
Порождения холода и тьмы
(порождения снега и тьмы)*
* – Примечание составителя: различные названия сказки бытуют в различных уголках Силезийского Майората и Князства Само.
Пепел покрутил в руках грубую кружку, наполненную солнечным терпким вином, и сказал:
— А хочешь, Брага, расскажу, как я выжил той ночью?
В таверне никого, кроме Пепла и Браги, не было, поэтому последний вытер пыль с дальнего столика, принёс себе кружку светлого эля и сказал:
— Давай.
— В ту ночь был жуткий мороз. Мой подбородок чуть не отмёрз. А потом, когда лошади сбились с пути и сани завязли в сугробе, я понял, что мне не жить. Дул жуткий ледяной ветер. Казалось, он спускался с самих мерцающих звёзд. А потом пришёл он. Ты знаешь легенды о Снежных Чудовищах? Так вот, это правда. Не прошло и десяти минут безнадёжного отчаяния, как я почувствовал его приближение. И это был холод, но другой холод. От него заболело сердце и на глаза навернулись слёзы. И всё же… было в нём нечто притягательное. Этакая ледяная отрешённость. Словно взгляд в прекрасную пропасть, и до неё шаг ногой. — Он помолчал. — И я подумал: всё равно помирать. Я подставил лицо ветру – его словно хлестнуло ледяной плёткой. И подумал: какой прекрасный холод. Пусть бы он царил в моём сердце всегда. А затем я увидел его. Он был похож на огромного, вставшего на задние лапы медведя, с ног до головы облепленного снегом. И при его приближении ветер задул сильнее, словно он дул прямиком из него. Его глаза, словно две яркие жёлтые точки, плыли среди непроглядной завесы метели. А затем он отступил. И вместе с ним ушла и метель, так что мне без труда удалось найти дорогу обратно. И что самое удивительное, мне было совсем не холодно. Я совершенно перестал мёрзнуть. — Он отхлебнул из кружки и невольно пожаловался:
— Вот только вино что-то совсем перестало меня греть. И у камина посидеть не доставляет былого удовольствия… — Он замолчал, уставившись куда-то вдаль, а затем встряхнулся:
— Что ж, мне пора.
— Это верно, — откликнулся трактирщик. — Приходи ещё.
— Говорят, я приношу плохую погоду, — усмехнулся Пепел.
— Для старого друга у меня всегда найдётся глоток хорошего вина, —покачал головой Брага.
— Ну что ж, я пошёл.
Пепел просидел в трактире полчаса, в камине трещал весёлый огонь, а снег на его волосах так и не растаял. А ведь ещё всего неделю назад он таял – куда медленнее, чем должен, но таял. И погоду Пепел приносил с собой плохую, это верно. Он приходил только в самые жестокие морозы. А сегодня и вовсе пришёл, облепленный весь с ног до головы снегом, словно снежная баба. И что-то странное случилось с его глазами – быть может, ему показалось, но они походили на две холодные жёлтые звёздочки, сияющие на чёрном морозном небе. Две далёкие тусклые звёздочки…
Брага предпочёл бы умереть, нежели запустить холод в своё сердце. Но когда он говорил о дружбе, он не лгал. Да и стоит ли лгать в подобных вещах? В его кладовых всегда останется кружка горячего вина для Пепла.
По справедливости
Тяжёлая арбалетная стрела мелькнула в воздухе, вылетев из густой лесной листвы… и зависла в полуметре от груди Скаром;ша.
Скаромуш на миг остолбенел. Стрела висела прямо в воздухе, будто её поддерживала невидимая ладонь.
«Добрый арбалетный болт», — отметил руданшир1. — «Такие делают в Цэху».
Кому это взнадобилось его убивать? И кто – или что – держит стрелу?
Все вопросы и мысли промелькнули в голове в одно мгновение, обдав холодной волной изумления. А в следующий миг он заметил ещё кое-что. Словно туман удушливой, тяжёлой тишины опустился на лес. Смолк ветер, гудевший в кронах, затихла надоедливая кукушка, перестали качаться лиловые головки колокольчиков. Будто не лес, а неживая картина.
«Что же это»? — чуть растерянно подумал вояр2.
Из-за стволов елей, плавно и бесшумно, будто тень или порожденье кошмара, вышла фигура в тёмном балахоне. Надвинутый капюшон скрывал лицо. От пришельца веяло холодом и спокойствием.
— Ты прожил целый год, не желая жить, — произнёс незнакомец.
— Да, — ответил улыбчивый и жизнерадостный парень, весельчак и балагур.
— Этот год ты провёл не только в царстве живых, но и в царстве мёртвых. Повелитель Загробного Мира возвращает тебе свой долг. У тебя будет шанс спастись. Возьмись за древко.
Скаромуш послушно ухватился правой рукой за арбалетный болт. Тот висел в воздухе нерушимо, будто впаянный алмаз в королевской короне.
— … и сделай шаг вправо. Убийцы решат, что ты поймал стрелу. Есть люди, что так это умеют. Сейчас время опять начинает свой ход. Бросай стрелу и прыгай в кусты слева, затем, с обрыва в – реку. Спрячешься за ивняком. Прощай, и постарайся больше не досаждать Владыке Подземья, шляясь без спроса там, куда тебя ещё не призвали. И помни: никто не любит отдавать долги.
* * *
— Ишь ты, — восхищённо присвистнул Агриппа. — Эвон как со стрелой управился. Ясное дело, монах из Зелёного Храма или их послушник.
— Надо лес прочесать, — заметил Фока. — Может, ещё подстережём.
— Вот ты и чеши. А я хозяевам серебро возвращаю. Такой умелец нас подвесит, как большие жёлуди, на дубу, а ты даже и пикнуть не успеешь. Слыхал я про таких.
— Так я чего ж… Я ещё и серебро истратить не успел… Коли ты, так и я… кому ж охота – жёлудем…гм…
1 – руданширы – один из родов войск.
2 – «вояр» – воин (старославянский).
Чувство долга
Бьортнот с опаской вошёл в личные покои Аотру Имраи, верховного мага Северо-Западной Эльфляндии, Фьяниленда. Казалось смешным и странным, что второе после малолетнего Императора лицо по власти над Фьянилендом обитает в скромном частном особняке на окраине столицы. В то время как мелкие удельные князьки щеголяют ослепительной красоты дворцами из металла и камня. Подобная скромность казалась почти чудачеством. Зато охранные заклятья насыщали воздух вблизи особняка подобно густому туману. Магическое зрение открывало глазу посвящённого нечто наподобие белёсого киселя, потоки силы впадали в него и изливались обратно, вихрились водовороты, вспухали чудовищные пузыри, сотни, тысячи заклятий сливались в плотные сгустки и смерчи, и даже посвящённый не смог бы вычленить отдельных заклинаний в этом невероятной завесе. Ощущение мощи просто пропитало собой воздух. Бьортнот чувствовал себя весьма неуютно. Чудодейственная мощь давила на него, подобно надвигающемуся обмороку. А ведь он едва-едва поднаторел в колдовстве, и магическое зрение его было совсем никудышным. Что же почувствовал бы колдун, который осмелился бросить вызов хозяину этого дома? С другой стороны, обычный прохожий эльф, далёкий от всякой волшбы и магического глаза, вряд ли вообще ощутил бы хоть что-либо.
Отсюда, из центра этой магической паутины, тянулись нити во все уголки мира, повсюду, где только умение Аотру Имраи могло быть полезно для Империи. Бьортнот А’Сколь знал это точно.
Двери открылись сами собой, пропуская гостя. В отличие от других магов Верховный не боялся растрачивать Силу по пустякам. Поднявшись по лестнице и пройдя анфиладу комнат, Бьортнот, сын Итрина, вошёл в гостиную. Аотру сидел в кресле лицом к гостю.
Никто не знал, сколько на самом деле лет Верховному Магу. Он и сам с усмешкой подтверждал слова остряков: «Да, дескать, забыл и сам, за делами, на имперской службе». Одно Бьортнот знал точно: уже верховным его наставник пережил восемь императоров Эльфляндии-Фьяниленда, да и не за один десяток лет Верховным становятся. На внешний вид Аотру Имраи перевалило уже за тысячу. Вопрос в том, на сколько «за»… Даже северные эльфы не живут так долго. Даже Императоры, в крови которых текут светлые голубые струи крови Богов, не живут больше восьмисот лет. Но Верховный на то и верховный – у него свои секреты и тайные знания…
При виде старого улыбчивого кудесника Бьортнота охватила странная, увлекающая, подобно потоку, смесь чувств. Хоть и часто он выполнял поручения мага, но посещать его покои и видеть его отеческую, чуть грустную улыбку ему приходилось лишь в пятый раз. И каждый раз он ощущал одно и тоже: благодарность, почтение, трепет и любопытство. Трепет, почтение и любопытство – понятно, от чего. А уж за что гордый князь Фьяневика был благодарен Верховному, то не след и каждому знать.
— Вот и ты, А’Сколь. Заходи, заходи, — хлопнув в ладоши, Имраи закрыл за ним двери гостиной и улыбнулся, как улыбаются люди, радующиеся каждой минуте.
Магическим чутьём князь ощутил, как свирепые грифоносфинксы бросились охранять захлопнутые двери. Теперь их никто не подслушает, а если какой-то безумец всё же осмелится, так «эссенции охороны» доберутся до несчастного по им же самим протянутым магическим нитям.
Да кто только осмелится? Все, кто были такие, перевелись.
— Садись, А’Сколь, садись, — старый волшебник подвинул ему стул. Не шевельнув и пальцем, разумеется. — Молодец, что Цветок Бузины привёз, очень нужная вещь, очень нужная.
* * *
О многом они ещё говорили – о делах Гунгиннивьерда, о набегах лохланнахов, что участились из-за снежной зимы, о торговле в Ланде, о бедствиях фьянов – жителей Фьяниленда, о Скомунде, Императоре, о Эпоне и Бранвен, подругах Бьортнота. Нам это без надобности, да, думаю, и не особенно интересно.
Мы вновь почтим вниманием их компанию, когда, допив второй кувшин лётиоланского и, традиционно, сыграв в аннидигердские шахматы (князь не оставлял надежды когда-нибудь сыграть вничью с колдуном, это была его тайная страсть), фьяни расслабились и молча наслаждались тишиной и покоем, ничего не делая, ни о чём не думая, как умеют только активные деятельные люди, чья жизнь постоянно проходит в заботах и тревогах.
Бьортнот бесцельно блуждал взглядом по гостиной, а затем его лицо стало немного более сосредоточенным, словно он готовился к чему-то.
Со вздохом он поставил на стол кружку с лётиоланским на дне, которую до этого вертел в руках. Затем откашлялся – не потому, что простыл, а просто так, собираясь с мыслями. И, наконец, решился.
— Один вопрос всё мучает меня, — проговорил он, глядя куда-то вдаль. — И не скажу, чтобы очень мучает, но любопытство меня погубит, это мой любимый порок.
Он выпрямился в кресле и чуть склонился вперёд, заставив себя посмотреть в глаза Аотру:
— Вас ведь сразили в Пепельной Битве заговорённым оттраманским клинком. Я сам видел, моих слабых магических способностей хватило, чтобы почуять эту могильную магию. После таких ран долго не живут. Месяц – самые живучие. Даже фьяни. Даже колдуны. Даже Верховные Маги Фьяниленда. А ты вот прожил пятьдесят лет. Как это так? Не понимаю.
Он перевёл дух, и на него нахлынуло облегчение. Вот, он должен был это сказать – и сказал. Вздохнув, он добавил:
— Мало кто это заметил, наверно, и вовсе я один. Сильных колдунов рядом не было. Раньше я не осмеливался спросить. Но теперь я был должен спросить – ведь мы давно работаем в одной упряжке, хоть вы – и Учитель.
После первой же встречи, по настоянию Мага, они обращались друг к другу на «ты», но для этой фразы Бьортнот сделал исключение.
Он почтительно склонил голову.
— Я не прошу ответа. Но спросить я был должен – должен был просто для самого себя.
Он усмехнулся сам себе.
— Болтаться мне на тонкой верёвочке когда-нибудь с моим любопытством, — пробормотал он вполголоса, чтобы не расстроить мага.
Комната погрузилась в тишину. Бьортнот спокойно ждал, особенно не надеясь на ответ, но усталые добродушные глаза мага не сулили и самого худшего – гнева и неприязни.
Наконец Аотру сделал движение – уселся поудобнее в кресле. Медленно потянулся за чашкой из халцедона, телекинировал из бара старую, посеревшую глиняную бутыль синего коньяка и налил себе полкружки. Обхватил чашку двумя руками, словно грея ладони. И вновь потянулось молчание. Но по лицу Верховного Мага Бьортнот понял – сейчас наступит время неторопливого рассказа.
— Это верно, — спокойно сказал старик. Жить после удара Серым Клинком не выйдет. А я уже давно и не жив. — И посмотрел на молодого фьяни, ожидая его реакции.
Князь вздрогнул.
— Но и не мёртв, — успокоил его колдун. — Я умираю… уже пятьдесят лет умираю. Мне удалось задержать свою смерть. Остановить её – я не в силах. Но задержать я могу. Надолго.
Бьортнот снова дрогнул. Его на миг пронзила страшная догадка.
— Так та рана не зажила? — прошептал он, борясь с внезапно перехватившим горлом.
Волшебник печально покачал головой.
— Болит?
— Да. С каждым годом всё хуже. Чуть, но ощутимо.
— Как же ты спишь? — поразился князь.
— Скажи лучше, как я живу, — грустно усмехнулся Имраи. — Живу вот… Есть средства, что примягчают боль. Я их пью постоянно. На ночь – особенно сильные. Часов пять удаётся поспать. Порой устраиваю себе праздник, выходной. Пью такое, что потом чувствую себя легкокрылым эльфом. Правда, не надолго. Таким нельзя злоупотреблять… Протяну ещё лет пятьдесят, — ответил он на невысказанный вопрос. — Если повезёт.
Чуть помолчал, и продолжил рассказ. Мальчишка хотел знать, да иногда и самому… так хотелось хоть кому-то рассказать. Пусть даже «пожаловаться». Вот только никому, кроме Бьорна, нельзя. Да и то, только потому, что любознательный фьяни сам догадался.
— Тяжело, — признался маг. — Эх, если можно бы было умереть… Жизнь, конечно, хорошая штука… но не такая. Да на кого Фьяниленд покинуть? Вас же без меня лохланннахи за одну зиму сожрут. Вот подготовлю преемника, тогда и на покой. А пока… ничего, потерплю. Жить и так можно, — он усмехнулся. — Удовольствия бывают всякие. Книжка хорошая, хороший друг, хорошая беседа. Хорошая партия в шахматы. Догадываешься-то, что за преемник?
— Да, — уронил Бьортнот, тяжело вздохнув.
Такая высокая честь его отчего-то не радовала, а лишь надавила дополнительным грузом на душу. Но гордый фьяни слишком хорошо знал, что такое долг, чтобы отказаться.
Волшебник одобрительно кивнул.
— Вот и ладушки. А то… жив, мёртв, помираю, — не велика разница. Я и так неплохо пожил. Прямо сейчас помирать не собираюсь. Давай лучше о деле поговорим. У тебя новое задание будет.
* * *
После ухода Бьортнота старый маг откинулся в кресле, натужно кашляя. А затем и вовсе бессмысленно уставился куда-то вдаль. Силы медленно, медленно возвращались. Да, князю он говорил правду, но не всю правду. Не сказал, например, того, как тяжек ему был этот разговор и эта встреча. Нестерпимо ныла старая, незаживающая рана. Он не сказал Бьортноту, что чувствует себя, как старая, дряхлая развалина, стоящая одной ногой в могиле. У которой осталось лишь одно желание – поскорее оборвать эти снедающие его муки. То, что он говорил, было правдой, но… лет пятьдесят назад. А теперь… Он старался держаться молодцом. Незачем князю знать, что каждое слово причиняет ему боль. Ничего, как-нибудь протянет ещё пять десятков лет. Не стоять без него Северо-Западной Эльфляндии, не стоять… пока. Ничего, зато новый Верховный Маг будет знать, как вести себя… при случае.
Тогда и поймёт. А пока рано. Молодой ещё, незачем ему взваливать на душу такую ношу…
Глоссарий:
Фьяни – легендарные существа из ирландской мифологии. Во многом схожи с английскими эльфами и скандинавскими альвами.
Фьяневик – составное название из слов «фьяни» и скандинавского термина «вик» – прибрежное поселение. Сравните со словом «Рейкьявик» – названием столицы Исландии.
Эссенции охороны – «охранные сущности», иначе говоря, квинтэссенция, сама суть понятия «оборона».
Ланд – в буквальном переводе со скандинавского – «земля».
Лохланнахи – жители Лохланна (легендарной страны из кельтского эпоса).
Скомунд – персонаж скандинавских волшебных сказок, могущественный маг и мудрец. Его аналогом в шотландских сказках является сэр Майкл Скотт. Они оба потеряли тень… да и вообще являлись весьма примечательными личностями! :)
Эпона и Бранвен – в реальности – кельтские богини.
Имена Аотру и Бьорнот взяты из произведений Дж. Р. Р. Толкина «Баллада об Аотру и Имрун», а также «Возвращение Бьортнота, сына Бьортхельма», написанных по мотивам кельтских и скандинавских легенд.
Это были грустные сказки. А теперь переходим к весёлым!
Рассказы жанра «весёлые чудеса в нашем мире». Они, в свою очередь, разделяются на сборники («поджанры») – «Немного волшебства», «Обыденное волшебство», «Больше волшебства», «Просто фантазия» и «Ещё больше фантазии». Первые два рассказа относятся к жанру «Ещё больше фантазии (More Fantasy!)».
Приятного прочтения!
Рецепт
Хотите – верьте, хотите – нет, но рецепт я нашёл в Национальной библиотеке. Между: «Мавритания современности: экономико-политический аспект, экология, природопользование» и «Мадленская культура позднего палеолита – наследие эпохи солютре»*. Сама же статья называлась «Магиотехнология: теория, практика, перспективы развития (краткий обзор)». Сами понимаете, прочитав это название, определённому органу чувств я в этот момент не поверил. Что за чёрт! Литературу я, вообще-то, искал для дипломной. Впрочем, почти ничего не нашёл – разве пару не очень нужных статеек. Ну, любопытства ради, я списал себе данные этой загадочной статьи и пошёл её заказывать. Надо же хоть чем-то было развлечься в конце тяжёлого трудового дня.
Энергичный библиотекарь принес мне заказанную статью вместе с журналами «Science» и «Theoretical & Applied Genetics». Дипломная дипломной, но магиотехнология меня положительно интересовала больше. По правде говоря, до последнего мгновения я не очень-то верил в её существование. Но верхняя стопка журналов невольно сползла, и она оказалась прямо передо мной. Она была такой яркой, что в библиотеке, казалось, вспыхнуло солнце. С обложки лукаво подмигивали грифоны, а русалки и кентавры с озорными улыбками предлагали перевернуть страницу.
Что я и сделал. Статью я прочитал за двадцать минут. Розыгрыш это или же нет, я так до конца и не понял. Любопытно, но никакой конкретики. В конце обзора содержались ссылки на другие статьи, правда, в основном на английском. Ну да ладно, английский язык я вроде знаю неплохо. Вот например: «Методические рекомендации по вызову мифических существ». Разве можно такое можно упустить! В общем, пошёл заказывать и эту статью.
Она содержалась в журнале «Основы практической магии». Журнал оказался даже с картинками! Однако уже был конец дня, я зверски устал, хотел есть… Короче говоря, статью я попросту отксерокопировал, а распечатки отнёс домой.
Утром следующего дня, выспавшись и как следует отдохнув, я с удовольствием взял всё ещё слегка пахнущие тонером** листы снова в руки. Так, вызов грифона… это мне ни к чему. Вызов пустынного дэва… ассирийского человекобыка… китайского дракона… криосфинкса (льва с головой барана)… ламии – уже лучше, о! Эльфийской принцессы – то, что надо. Хм, локон девственницы и крыло летучей мыши… Последнее, возможно, было бы для кого-то проблемой, но не для специалиста по рукокрылым Республики Беларусь. А локон я попросту срезал с давних пор хранящегося в нашей семье театрального парика – авось? Наконец, внутри пентаграммы, начертанной кровью, в окружении пяти свечей, окроплённых святой водой, в клубах золотистого дыма и неверного сияния возникла Она. Её густые чёрные волосы прелестными кудрями ложились на изящные плечи, изумительные бирюзовые глаза украшали лицо идеальной красоты, коралловые губки были приоткрыты в доброй улыбке. Небольшая высокая грудь была словно два полушария, украшенных тёмными рубинами, узкая талия плавно переходила в крутые бёдра, а стройные, прекрасно очерченные ноги свели бы с ума любого ценителя женской красоты. Треугольник внизу живота приковывал взгляд и манил… Стоит ли говорить, что она была полностью обнажена.
— Привет вам, милорд, — весело сказала она, — чем могу вам служить?
— Ух, ты, — только и сказал я.
Она присела в чуть насмешливом книксене.
— Отвлекитесь от моей красоты, милорд,… а впрочем,… плюньте, это ещё никому не удавалось. Итак, чего вы хотите? Бессмертия?
— А на черта? — удивился я. — Я же помру со скуки, миледи.
— А власти?
— Честолюбие портит жизнь.
— Гарем, полный сладких красавиц, — лукаво улыбнулась она.
Я замахал руками.
— Ну, нет. Я женат, ваше высочество. Да и по правде сказать, моя избранница стоит целого гарема.
— Чего же вы тогда хотите? — мифическая личность взглянула на меня озадаченно.
— Да вот… жена уехала на отпуск в Феодосию, попросила закатать варенье… а тут – что-то ничего не получается. А соседки – злюки какие-то. Может, поможете?
Гостья усмехнулась.
— Ладно, давайте ваш рецепт.
И мы склонились над листочком с убористым подчерком моей жены.
* Реально существующие исторические эпохи.
** Тонер – порошок, которым ксероксы и принтеры наносят изображение или текст на разогретую бумагу, вследствие чего возникает характерный «дымчатый» запах.
Сборник и жанр: «Немного волшебства»!
Это самый длинный мой рассказ!
Обереги и реальная магическая мощь
В мою квартиру, когда я снял цепочку и открыл дверь, буквально ворвался до полусмерти напуганный незнакомец. Ничего плохого у него в мыслях не было, намерения людей я чувствую великолепно. Он лишь хотел скрыться от пока не ведомой мне угрозы.
Чем бы она ни была, эта угроза, но она довела его до состояния панического ужаса. Он буквально трясся, когда закрывал дверь изнутри на цепочку.
— Быстро! — повернулся он ко мне. — У вас в квартире есть что-нибудь, с чем в детстве вы ассоциировали волшебные или сверхъестественные возможности? Например, мягкая игрушка, которая защитит вас от призраков, и с которой вы в детстве ложилась спать? Или… ну, не знаю… какой-нибудь талисман, который приносит вам удачу. Сгодится всё. Несите сюда.
— Ну… — сказал я, — много чего есть.
И, проглотив дальнейшие вопросы, отправился на поиски. Уж больно целеустремлённый был вид у незнакомца.
— Вот, — сказал я, показывая ему полуобгоревший кусочек дерева с нарисованным чёрной гелиевой ручкой узором, — это самый сильнодействующий оберег в моей квартире. Он должен приносить удачу, благополучие, распространяет свой благотворный эффект чуть ли не на весь дом, но, что самое главное, оберегает нашу квартиру от злых сил и злонамеренных козней. Я берегу его пуще зеницы ока. Он у меня уже около восьми лет. Если закрыть глаза, то можно представить, что от него исходит мягкое, то розовое, то золотое свечение. Ярче всего светятся узоры.
— Ценнейшая вещь, кивнул незнакомец. — Разрешите, я её посмотрю? И великолепное описание. Я хочу сказать, вы дали. Я прошу вас, опишите также тщательно каждую мало-мальски магическую вещь в вашей квартире. Это очень важно.
— Но зачем? — возразил я. — Ведь это…
— Пов;рьте мн;, — раздражённо и с ударением произнёс мужчина. — Всё это не сказки. Волшебство действительно существует. Каждая вещь набирается магии в зависимости от вашего отношения к ней. Если вы верите, что вещь обладает чудесными свойствами, относитесь к ней с трепетом и пиететом, она и становится таковой. Люди и предметы набираются маны – волшебной силы – от поклонения. Да и нелюди тоже, — добавил он тихо, в полголоса.
Но я расслышал. У меня слух отменный.
— Отдавая свою силу вещам, — продолжил он, — вы можете забирать её потом, когда она вам понадобиться. В этом и смысл амулетов и талисманов. А теперь, прошу вас, не медлите. Любая вещь, даже просто очень ценная для вас в эмоциональном смысле, даже просто предмет, с которым у вас связаны приятные воспоминания. Не тяните.
Я терпеливо дослушал.
— Ну ладно…
И отправился в новый круиз по комнатам.
Тем временем он высыпал всё, что у него было в карманах, на пол.
— Мало, слишком мало. Этим Его не остановить. Так… в;роново крыло, сушёные лягушачьи лапки… даже шерсть нетопыря, спасибо специалисту по рукокрылым с биофака…
Я привлёк его внимание.
— Вот. Второй по Мощи волшебный предмет в этом доме. Деревянный меч. Им можно убить кого угодно, даже бога или демона – не имеет значения кого. Смотрите: здесь заклятия в египетских иероглифах, скандинавских рунах, гномьей клинописи и эльфийской вязи. Обладающие Могуществом слова на английском, имя меча на эльдарине, скрепляющее заклинание на старобелорусском. «Клетвою клятый, добре намовленный» – тут так написано. И всё это вдобавок скреплено моей кровью. Видите коричневые пятнышки? Это она.
— Чудесно! — боязливый «гость» с горящими глазами вырвал деревяшку у меня из рук. — Мне просто несказанно повезло.
Он заметил выражение моего лица.
— О, простите! Я веду себя как последний неотёсанный чурбан. Разрешите мне воспользоваться этим поистине великолепным оружием.
— Безусловно, — церемонно отвечал я. — Носите его с честью. Благословляю его в Ваших руках, сэр.
— Ого, — восхищённо сказал он. — Теперь его Сила ещё возросла. Вы просто молодец… сэр, просто молодец.
— Вот ещё, — протянул я другую руку. — Яйцо грифона.
Обычное каменное яйцо из змеевика, купленное на «Каменной сказке».
— Не особо сильный амулет, но способствует успеху и кое-какой Силой обладает
— Замечательно, — он принял яйцо и спрятал его в карман пиджака.
— Непременно потом верну, — заметил он, вновь обратив внимание на выражение моего лица. — Мне это просто сейчас нужно, чтобы со мной было как можно больше амулетов, талисманов и вещей, обладающих Силой.
Я философски пожал плечами.
* * *
— Игральные кости из древовидного можжевельника, — отметил я, снимая их с гвоздика на стене. — Приносят удачу.
Он опустил их вслед за яйцом.
— Та-ак… Вот зуб дракона. Молодого. Молочный.
На самом деле зуб неизвестно какого животного, найденный женой на полу в одной из аудиторий кафедры зоологии и хозяйственно ей припрятанный.
— Но вам я его не дам, — констатировал я. — Вещь чрезвычайно могущественная, но требующая правильного и бережного отношения, и признающая только одного владельца. Пусть лучше будет при мне на какой крайний случай.
«Сборщик подати» с сожалением вздохнул.
* * *
— Бижутерия жени, — задумчиво почесал я горбинку носа. — Видите, тут двух камешков не хватает?
— Где? Разве? — нахмурился он.
Я косо посмотрел на него.
— Мы как-то с женой для шутки выдумали, что на самом деле они есть, но увидеть их может лишь тот, кто обладает Магическим Зрением. Эта вещь тоже, безусловно, обладает Силой. Но… и её я вам не дам. Всё-таки это вещь жены. Этим всё сказано.
* * *
— Вот чудесная вещь. Я как-то придумал, что если развернуть её вот так… то квартира окутывается в защитный магический кокон из силовых линий. Ну, как в Асприне, «Ещё один великолепный миф», знаете?
— Шикарно, — трясущеёся рукой он нервно потеребил себя за коротенькую бородку, — вот так пусть и остаётся. Нет!! Пусть остаётся. Не трогайте.
* * *
— Вот ещё, — я протянул золотистый шнурок, завязанный в замысловатый узор. — Возьмите его, и ни один колдун не сможет завладеть вашей душой.
Он подхватил его жадным движением.
* * *
— Если вы хотите обороняться от кого-то, — сказал я, — то лучше всего это делать в моей комнате. Недаром же англичане говорят: «Мой дом – моя крепость». У меня здесь столько оберегов… Почти каждая вещь что либо обозначает. У неё есть своя история, свой характер… А вообще-то, вся наша квартира освящена. Моя матушка была православной, и относилась к таким вещам очень серьёзно.
Готовящийся к обороне беглец чуть заметно покачал головой.
— Как же повезло, до чего же повезло…
— Вот ещё аромафлакон с инкрустацией. Из него выпало два камушка. Хм, забавно, прям как из бижутерии. Ну правда, тут камешки были побольше. Древнейшая вещь, от неё так и веет Магией… Правда, в чём её Сила, я так пока и не раскусил…
«Боже мой, сколько у меня скопилось дребедени, — подумал я, — большая часть ценна разве что как воспоминания».
— А вот песочные часы. Обожаю песочные часы. Я отношусь к ним как к особым Хранителям Спокойствия…
— А вот фенечка «Божья коровка». Приносит счастье. Заметьте, не удачу, а…
— Так, а вот флакончик со слабительным. О, это уже не то…
* * *
— А вот эти бокальчики сделаны из можжевельника: этот – из древовидного, и этот – красного. Я как-то подумал, что если выпить чего-нибудь из них, то это снимет любую порчу.
— Вот… а эта пластилиновая хрюндя – символ благополучия…
— А вот этот нарисованный леопард сторожит нашу дверь от проникновения злых сил…
— Лосиный рог создаёт зону благополучия и положительной энергии.
— Эту гипсовую собачку зовут Тим, а эту – Мит: «Тим» наоборот. Это астральные сторожи нашего дома. А вот эта глиняная мышь предупреждает их о вторжении Зла…
— Гм… — я остановился в нерешительности. Ну что ещё для меня свято? А, ну, разумеется, книги. «Властелин Колец» Толкина, «Нарния» Люиса и, конечно же, «МИФы» Асприна. Из кассет это, пожалуй, «Великий Мерлин», «Мулан» и «Аладдин». — я указал на кассеты с фильмами. — Из дисков – Шакира (певица такая) и Демиурги. Ну, это игра. Всё.
Был ещё камешек с дырочкой, но у меня уже и так в горле пересохло.
— Прекрасно, — подытожил «беглец-неизвестно-от-чего (или от кого?)» — а теперь…
* * *
Мужчина (между прочим, его звали Георгий, как выяснилось) присел посередине зала на корточки и начертил вокруг себя обычным учительским мелком круг. Ну, чёрт с ним – мел я ещё кое-как от паркета отскоблю. На линии круга он разложил следующие священные для меня предметы: книги Толкина, Асприна, Люиса, а также Саймака (я нашёл в своих запасниках библиотечное «Братство талисмана»), между ними он возложил компьютерные диски «Демиурги II», и ещё, по моему совету, второе «Златогорье». И, наконец, своё место нашли кассеты с «Великим Мерлином», «Мулан», «Аладдином» и «Аладдин II: Возвращение Джафара».
Получился неплохой защитный бруствер – переступая, можно было и споткнуться. На мой скромный взгляд, на этом его особые защитные свойства и заканчивались.
— Я выбрал зал, а не твою комнату, — пояснил он, — потому что твоя комната маловата, и защитный круг получился бы не полноценным.
По карманам готовящийся к обороне «волшебник» распихал всё, что только можно: приносящие удачу можжевеловые кубики, таящий в себе (неведомое) могущество аромафлакон («вонялка» в народе), олицетворение добрых сил – божья коровка, выплетенная на фенечке, упаковочный шнурок с узлом, защищающим душу от ментального захвата, яйцо грифона (хм, даже затрудняюсь сказать, КАКИМ действием оно должно обладать в отношении своего владельца).
В «фокус круга», как он его назвал, прямо на суперобложку «Властелина Колец», он поставил деревянную загогулину, которую я показал ему первой. Меч он прицепил себе на пояс — просунул в одну из лямок джинсов, туда, куда обычно засовывается ремень. Те своеобразные «магические» прибамбасы, которые он притащил с собой, тоже заняли надлежащее им место в Кругу.
Лучащийся благополучием лосиный рог он передвинул поближе к Кругу, снаружи от круга поставил песочные часы, разложил Тима и Мита, и глиняную мышь.
* * *
Штука, обеспечивающая в развёрнутом состоянии защиту квартиры, разумеется, осталась развёрнутой, как вы понимаете.
* * *
Я ожидал ещё каких-либо пассов руками, таинственных ритуалов или оккультных завываний-песнопений, увеличивающих магическую силу круга, но ничего не последовало. Видать, он был колдун не такого уровня.
Он сел в середине круга (я почему-то ожидал, что он примет позу лотоса или нечто в таком роде, соответствующее случаю, но он попросту плюхнулся на табурет), утёр пот со лба и попросил меня прихватить стул и расположиться рядом с ним. И мы принялись ждать.
Часам где-то к двенадцати, когда я уже чуть было не заснул на стуле и не грохнулся с него (что, надо сказать, было бы достойным завершением вечера), меня разбудил резкий, судорожный вздох «компаньона». С трудом продрав глаза, я обнаружил, что во тьме, где-то на уровне люстры, загорелись два багряных огонька.
Не прошло и секунды, как они трансформировались в два огненных глаза.
А затем из темноты выплыл рот.
Мышь запищала, разбуженные Мит и Тим зарычали, – по моему деревянному клинку языками голубого пламени разлилось слепящее сияние.
В ответ разверзшаяся во тьме чудовищная пасть ощерилась багровыми сполохами, став похожей на трещину, ведущую в жерло молодого, внезапно проснувшегося вулкана.
Тьма сгустилась под левитирующими органами, которым полагалось бы крепиться к голове, вобрала в себя всю темноту из комнаты, чтобы сформировать тело, а зал вместо этого залил призрачный, лунно-неоновый свет.
Тим и Мит прыгнули на неприятеля, стремительно вырастая до бульдожьих размеров, но, прикоснувшись к агатово чёрному телу, превратились в обычные гипсовые безделушки, чудом не разбившиеся при падении на паркет.
Отчаянно и безнадёжно вскрикнул лосиный рог.
Мой новый знакомый вытащил меч из лямки и выставил его вперёд, сжимая за эфес обоими руками.
Обретшее плоть существо облизнуло шипастым языком и рыгнуло, и до нас донеслось прямо-таки ужасающее зловоние (теперь я наконец-то понял значение выражения «смрадное дыхание»).
— Уходи, — крикнул мужчина, — здесь тебе не пройти!
— Ни черта, — ухмыльнулся монстр и протянул когтистую лапу.
Полированные когти дошли до круга из книг (здесь и далее – «книжного круга») и остановились, звякнув о пустоту. Монстр недоумённо поморщился, задумчиво постучал когтями по невидимой преграде, затем постучал кулаком, затем зафырчал и уперся в неё, что было силы.
Книжные баррикады начали медленно ехать по полу по направлению к нам.
Полуобгоревшая деревяшка задымилась.
— Изыди! — воскликнул несчастный преследуемый. — Заклинаю тебя именем Неназываемого!
«Перумов» — определил я.
Существо даже не повело ухом. Ни одним из трёх.
А Эльберт Гилтониель
сереврен ренна мириэль
пропел «шаман», но вырвавшейся из его руки синее сияние вызвало у преследователя лишь лёгкое жжение, и демон почесался.
«Надо же, какой силой обладает Толкин, — подивился я, — не знал».
Впрочем чесотка ненадолго отвлекла его от толкания «нашей книжной баррикады», но дядя не замедлил воспользовался даже ничтожным преимуществом.
— Заклинаю Асланом, заклинаю Фаосом, заклинаю Творцом, Единым и Неделимым!
«Ух, какое попурри, — подумал я, — интересно, подействует»?
Не подействовало. Демон толкнул плечом, и все песочные часы в квартире с оглушительным звоном лопнули.
Ещё на одну линию обороны меньше.
«Дьявол» ещё поднажал. Он тяжело дышал от напряжения, и вырывающиеся из его пасти клубы рубинового пламени оставляли на невидимой стене запотевшие кляксы. Книжный барьер поддавался туго. Демон осерчал и принялся осыпать преграду пинками задних лап и шипастой булавой на конце мощного хвоста. Раздался характерный треск и шорох, как будто что-то посыпалось. Похоже, спасительное препятствие начало поддаваться. По комнате летали тёмно-алые блики.
Побледневший заклинатель вытащил «амулет божьей коровки». Пошептал что-то над ним, и здоровенный хищный жук устремился к адовому отродью. Монстр принялся ловить его, стремясь прихлопнуть, как моль. Зал стал походить на балаган в комнате ужасов.
Тем временем наш горе-заклинатель принялся бормотать нечто вроде следующего, если память позволит мне воспроизвести это дословно:
— Свет и Тьма – две стороны одной медали. Если бы не тьма, мы бы никогда не увидели звёзд. Во имя Великого Равновесия, уходи!
«Урсула ле Гуин, Ниэнна, немного Муркока и бог весть сколько философских учений» — мгновенно определил я.
Но и это не подействовало должным образом. Видимо, демон был слишком увлечён ловлей досаждающего жесткокрылого.
Наконец жучище (даже затрудняюсь как-то назвать это чудовище божьей коровкой) приняло героическую смерть, предварительно оттяпав бесу пол безымянного пальца.
Разъярённый демон выдохнул в нашу сторону струю лиловатого пламени, что-то зашипело, и мы прямо-таки физически почувствовали, как ослабли защитные свойства нашей Стены.
Беглец облизнул губы и сжал эфес меча так, что побелели костяшки пальцев.
Защитный барьер из книг рушился. Слышно было, как, хрустя, отламываются невидимые осколки, и с мелодичным звоном падают на паркет.
Теперь чудовище, похоже, удерживал лишь клинок, горящий ровным васильковым пламенем.
Колдун-неудачник взмахнул им для пробы.
И демон тут же понял, что имеет дело с непрофессионалом.
Плотоядно усмехнувшись, он вытащил невесть откуда массивную чёрную алебарду. И в мгновение ока выбил меч у противника из рук.
Пока ещё тлела защитная сила Полуобгоревшей Деревяшки, он не мог переступать книги. Но, к примеру, конечность он мог туда запросто просунуть.
Он навис над нами огромным чёрным колосом и выбросил по направлению к жертве длиннющий шипастый язык.
Я поднялся со стула и подставил призрачный щит.
Язык, обиженно зашипев, убрался обратно в пасть.
— Ты упомянул Нетьягула Бализемиянина, — обратился я к исчадию преисподней, — ты, случайно, не из Плосконижнего Нэзэрланда*?
— Окрестности Баалита, — ухмыльнулся демон.
— Ты поддерживаешь Нетьягулианство?
Монстр кивнул.
— А как тебе Вельвезулиане?
— Слышать ничего не хочу об этой ереси! — загромыхал обитатель нижнего ада.
— Так послушай, — обратился я к нему, — есть у меня там неподалёку приятель, патер Бальмер, ты должен его знать.
Демон кивнул.
— Так вот, во имя Бальмера Аргангулиака прошу тебя оставить этого недотёпу в покое, чего бы он там не натворил. Он теперь под моим покровительством.
— Слушаюсь и повинуюсь, — склонил рога демон, и в его голосе прозвучало благоговение, — о повелитель, которому ведомы Истинные Имена.
И плавно исчез, забрав с собой все свои спецэффекты и не оставив даже клубов дыма.
Вот что значит качественная телепортация.
Неудавшийся колдун смотрел на меня, открывая и закрывая рот и часто моргая.
— Чего же вы всё это время молчали, — наконец-то просипел он. — Вы же, оказывается, великий маг.
Я пожал плечами.
А чёрт его знает.
Да просто так.
Меня что, кто-нибудь спрашивал?
* Netherland – в буквальном переводе – «Нижняя земля», и в английском языке во множественном числе может использоваться для наименования как Нидерландов, так и собственно Преисподней.