Глава 3. Ташкент - город хлебный

               
               
            Куда движется наш эшелон, не знал никто.            
            Теплушки  были  сплошь забиты беженцами, мы долго  стояли на полустанках, пропуская  в   одну  сторону   военные  эшелоны,  в  другую – эшелоны эвакуированных предприятий.  Плохо   было   с   водой,  была  большая опасность потерять друг друга.
            Сколько  времени  мы    добирались  до  Средней  Азии-  не помню; вокзал, где нас выгрузили,   находился на  карантине,   в   город   Ташкент   доступа   не  было,  нас  отправили    дальше.    Известен     адрес,   где   мы поселились:   Ферганская    область,   город   Маргилан, улица Берляшка,  дом 7,  кв. 50.
            Типично  узбекское поселение – Маргилан  был для нас странен  и необычен.  Плоские крыши глиняных домов с большими отверстиями  для выхода дыма, очаг прямо  на  полу ( вернее – в полу ),  вместо   мебели  на стенах  и  на  полу   цветные  ватные одеяла, женщины, закрытые  паранджей,  частый    заунывный   плач     по погибшим.
            Мы  недолго  прожили   в  Маргилане,   но   в памяти   свежи    картины:   вот  я   вместе  с местными  ребятами  бегаю  по  крышам;   вот   мать, уже в зимнее время, набирает  воду у обледенелой  колонки,  падает и травмирует себе два передних зуба.            
            Мы часто сидели с мамой у окна и пели песни. 
            Она   очень   любила  петь   украинские народные песни, родилась   в     Константиновке, окончила   в   сельской   местности  среднее учебное   заведение,  была     учительницей     младших   классов;    всю    жизнь   мечтала    работать,  но жизнь сложилась так, что  всю  себя отдала семье, воспитанию детей.
             В то время была особенно популярной песня «Огонёк»:   
      
         На     позицию     девушка     провожала     бойца,
         Темной ночью простилися на ступеньках крыльца.
         И   пока     за     туманами    видеть  мог  паренек,
         На  окошке  на   девичьем    все    горел    огонек.
             
             Воспоминания   о    войне    навсегда  у  меня связаны  с  этой  песней.
            
             Мы    не   долго    прожили     в    Маргилане.
             Родственники    помогли   нам  переехать  в Ташкент.  Мы  поселились  в  одной   комнате  вместе с сестрой  отца тетей  Женей и ее  детьми – Д.и Ф.
             Дом  на  улице  Абдуллы  Тукаева,38, где мы жили, был разрушен во время знаменитого   ташкентского   землетрясения  в 19.. году, именно здесь, в этом районе находился   эпицентр,    сейчас, вместо    разрушенных   домов у   реки Бассу, воздвигнут монумент, посвященный этому трагическому событию.
             Жили  очень бедно,  в  комнате у  окна стоял комод, справа  и слева две кровати, на окнах марлевые занавески, пол земляной.
             Во дворе, разделенным арыком на две части, жило  еще  несколько  семей,  сбоку  за   палисадником  был  дом, с  которым  связано ряд неприятных происшествий.  На  чердаке этого дома  хранился архив какой – то  организации, мы  дети  рылись  в  бумагах, перебирали старые папки.
             В   этой   комнате  мы  прожили   два  самых тяжелых  года  войны.   
             Здесь  я  пережил   несколько    тяжелых   нервных потрясений, - но обо всем по порядку.             
             Чтобы  как-то прокормиться,   тетя    Женя пошла  работать  в  столовую,   мама  со  всеми  детьми оставалась  дома. Ей было трудно с нами. Д. и Ф. её  не  слушали, тетя  Женя  их  ругала, они  убегали  и прятались. Жизнь  была  такова, что  маме приходилось часто отлучаться, оставлять нас одних.
             Мы, дети,  не  сидели  дома.  Наевшись  черепашьего  супа,  бегали  по  плоским  крышам,  лазали  в соседний  двор,  где  была  свиная  ферма,  купались   в арыке, а позднее, в заводи реки Бассу учились плавать.
             Река  Бассу – горная,  холодная,  быстрая – не каждый     решится    её    переплыть, а  вот Д. переплывал,   вместе  с  Ф.  прыгал  с  моста.
             Черепахи, насколько  я  помню,  были  тогда основным продуктом питания.
Они  были  везде: ползали по земле,  из  них  варили  суп,   который   тетя     Женя приносила  из  столовой.
               
              Но иногда непогода загоняла нас в квартиру.            
              Мы  разбили  термометр  и играли с ртутью на подоконнике;   баловались  со  спичками и  подожгли  занавески.  Из  окон   валил  дым, сбежался   народ,  мама находилась  за   квартал   от  дома,  когда   увидела   эту картину.  Мы   принимали    отчаянные    меры,    чтобы потушить  огонь:  Д. тащил по полу ведро с водой, а я  на  руках пытался вынести из комнаты 1,5 годовалого Леву.
              Все      кончилось      благополучно,       мама   прибежала во время. 
              Крику и шуму было много, но этот пожар был только первой неприятностью, которая нас постигла.
               
              Второй  неприятностью  была кража, -  среди бела дня у  нас    выкрали     верблюжье  одеяло, единственное    одеяло,  которым    мы    все трое  укрывались.
               
              Дело  было  так.   Рядом   с   нашим   домом находился  другой  дом,  в  котором жили  дальние родственники,  они то  и помогли   нам   перебраться  в Ташкент.
              У  них  были  дети нашего возраста: мальчик и девочка,  а также жил кот Васька, с которым  произошла  странная  история,   неожиданно  он  исчез, а потом его обнаружили  на  чердаке с  дюжиной   котят.    Мальчик   болел   страшной    болезнью   «палагра»,   которая  так   истощала  человеческий   организм, что  он превращался  в ходячий скелет. Обычно, страдающие  этой болезнью, не выживали.
              Итак,  в  тот  злополучный  день, мама куда-то  ушла,  нам стало скучно, закрыв  дверь  нашей комнаты на замок, мы побежали играть к соседям.
              Помню, я несколько  раз  выглядывал, -  раз выглянул  –  замок   висит,    второй   раз – замка   нет!   
              Кинулись   домой –   украли    одеяло!
              В  тот   вечер,   ложась   спать,  мы   укрылись маминым пальто,  но  и  с  ним,  спустя несколько дней, случилось ЧП.
              Я  уже   писал,  что  в  нашем   дворе   находился странный   дом    за    палисадником,  в   котором жили неизвестные  нам  люди.  Они  постоянно  наблюдали за нами, с целью  поживиться.
              Как-то  вечером,  вся  наша   семья   ужинала черепашьим  супом ( кроме  этого  супа, мы, мальчики, лакомились  еще  макухой, доставали ее  рядом с домом, где   была    большая    свиноферма  и макухой кормили свиней). Я  съел свою порцию быстро,
а Ф. запрятал кусочек  мяса и  начал   меня    дразнить:   «Ага - гуга – гуга – га».
              Тетя Женя дала ему затрещину, он убежал, я остался  сидеть  и   услыхал    разговор тети и мамы  о том,  что  мамино   пальто   не   мешает перешить.
              Тетя разговаривала громко, этот разговор слыхали и соседи.
               
              Я думаю, что  дело было именно так, потому что другого  объяснения тому,  что случилось несколько дней спустя, я дать не могу.               
              Я  находился  один  в комнате, когда в дверь постучали: вошла  прилично одетая   женщина, спросила  маму, огорчилась,  что  ее  нет дома  и сказала,  что она пришла за пальто, чтобы взять его перешить.
              Для   приличия   подождала   немного,  потом  сняла  с  окна  занавеску, завернула пальто и ушла. Мне было  всего  7  лет, я  знал,  что мама  хочет  перешить пальто,   поэтому   не   поднял   шума  и   не   пытался остановить ею.  До  сих  пор  вижу  ее лукавый взгляд, когда  она ходила  по комнате и  переставляла вещи на комоде.
             Через   полчаса  пришла   мама и  выяснилось, что  никакой  женщине  она ничего не обещала, что нас посетила аферистка.
              И  снова, как в случае  с кражей одеяла, я стоял за  дверью, мучительно переживая случившееся, мама истерически кричала.   
         
              Помню   фразу, сказанную кем-то из взрослых:  - « Нельзя так, пожалейте мальчика!»               
              Ташкент запомнился мне не только  этими и другими  неприятностями ( был   случай,  когда    мы потеряли Леву, пока я играл в  футбол, ему было 3 года, он пошел погулять вдоль улицы, прошел три квартала и заблудился. Мы нашли  его  уже  в милиции,  на руках у милиционера   с    длинными    усами.   Лева  уже  не мог плакать и только всхлипывал.   
              Другой   раз,  уже учась   в  первом классе,  я пошел  в   старый район города в гости, неизвестные на противоположной  стороне  улицы  спустили   на    меня собаку. Огромный  пес ( собака Баскервилей), набирая скорость,  мчался   за  мной, пока я не укрылся в подъезде дома – но и многим хорошим.
          
             Холодно  и  тяжело   было   первую  зиму,   но наступила  ранняя   весна,   все  крыши и   палисадники покрылись  алыми  маками;  купание  в быстрой, горной реке  Бассу  и Комсомольском озере, арыки  с холодной прозрачной  водой  на  улицах, узбеки
в летний зной в теплых  халатах  на   верблюдах   и  осликах, пестрый восточный базар
( Алайский) и, конечно,  кино, - все это было необычно и приносило массу удовольствий.
             В то  время в  Ташкенте  на  улице Новои было несколько  кинотеатров.  В  одном  шли художественные фильмы «Два бойца», «Мы   из   Кронштадта», «Маугли»), в другом  « Хроника» - фильмы   крутили без перерыва. 
            Купишь   билет,  зайдешь в  темный зал, где  уже  идет  фильм  и смотришь столько, сколько хочешь, пока не надоест.
            Как – то я с Левой ( ему было 4 года) пошел в «Хронику», когда мы зашли с ним в темный зал, перед нами  на  большом  экране  рычал тигр и  готовился   к прыжку.
            Лева   испугался   и   бросился    бежать   из    кинотеатра  домой,  сколько я его не уговаривал, так он и не вернулся.  Билеты  пропали.
               
             Большой   радостью    был   приезд   отца  из госпиталя  и  наш  переезд  на новую квартиру по улице Кашгарской 104.
             Призвали   отца  на   фронт    в  1942   году, он проходил   обучение  в  городе Черчик,  куда  мы к нему несколько  раз  ездили.   Род  войск – кавалерия.
             Обучение  было  очень    тяжелым,    до кровавых   мозолей  на ягодицах. Кому пришла в голову мысль, горожан, людей, в основном, служащих посадить на лошадей – сказать трудно.   Отцу   было    легче, чем другим – он вырос в сельской местности.
             Правда, и он попал в неприятную историю.
             Ехали однажды с учений, расслабились и не знали, что из соседнего загона вырвались дикие кони.
             Лошадь  отца   была    покусана,  понесла и сбросила своего всадника под откос реки.               
             Воевал  отец   под   Сталинградом, там получил тяжелое ранение. Он часто рассказывал, как это было.
             Их  эскадрон  ходил  в  тыл  к   немцам  с разведывательными  целями.      
             Вооружение:    сабля, пистолет, пулемет на  гриве  лошади,  в тылу врага они голодали,  лошади объедали кору с деревьев.
             Прорывались    назад    с     боем,   из  сотни выходило всего несколько человек, остальные гибли.
             Кавалерия   имела   свои   отличия  от других родов  войск.   У офицеров   и  старшин    папахи  были  белые,  в  отличие от рядовых.   
             Это     помогало  снайперам      противника выбирать  цель  и   стрелять    только   по   командному составу.
             По   команде    отец     поднялся   в   атаку  и снайперская   разрывная    пуля    угодила  ему в голову,  ниже правого виска и  прошла навылет.
             Ему сделали в Пензе пластическую операцию ( женщина хирург, о    которой   отец    вспоминал   с благодарностью всю жизнь),  пришили    язык,  но  рот полностью  длительное  время  не  открывался,    свищ беспокоил  многие  годы.
             На    новой    квартире  у  нас была отдельная комната –  не  проходная.  В  проходной жила хозяйка  с 15-летней  дочкой  ( хозяйку  мы  почти  не  видели, она работала на оборонном заводе и редко ночевала дома).
             Здесь я познакомился с узбекским мальчиком.
             Как – то  мы  что-то мастерили и я спросил его, где  гвоздь. – « Есть, -  ответил  он,  я  его   в     карман поставил!»
             Смешная  история  случилась  с хозяйской дочкой.  Ее    укусил  скорпион, она дрыгала ногами и кричала –  это  было  забавно.   
             Мы   научились    легко  переносить  укусы   скорпионов. На  окне стояла бутылка  подсолнечным   маслом,    где    плавало    несколько скорпионов,  -  их  яд  в   растворе   с   маслом   служил противоядием, - смазывали места укуса.

             Война  шла  к концу,  наступил 1944 год, жизнь менялась  к лучшему,   мы понемногу стали приходить в себя.
             « Ташкент –  город  хлебный» - так называли его  в  годы  войны. Он спас многих  от голодной  смерти, даже  в  самое  трудное   время    люди   помогали  друг другу, отдавали   последнее.   В  нашем    доме    жила молодая   женщина  с  больным  ребенком, ей  помогали,  помню, как   она   ставила   сковородку   на   два   кирпича, разжигала огонь и жарила картошку на воде.
               
             Средняя    Азия    и,   особенно,  Узбекистан славятся изобилием овощей и фруктов ( снимают по два урожая в год), а  какие  бахчевые  культуры!
             Лева,  кряхтя,  с трудом   выкатывал  из- под  кровати  огромную дыню или арбуз.
             На  улице продавали  пирожки по 3 рубля штука,  мороженое ( одна   порция  стоила 50 рублей, - именно    такую сумму  мне с Левой подарили друзья отца на «хонеке гельт».
             В ларьке, напротив нашего дома, продавали чудесные персики.
             Вечером  продавец,  уходя  домой,   прикрывал  дверь  и   завязывал петли веревочкой, чтобы не забрела коза.               
             В школу я пошел поздно, в 8 лет. Виновата    в этом   моя болезнь, -  в 7 лет я заболел малярией, она  вытрясала  из  меня душу, я сильно ослаб,  если мама на руках носила меня на процедуры.

             Мне  за два года учебы пришлось поменять несколько  школ,  ( причину  не   помню),   но  учился  я хорошо, особенно   любил    математику,    приходил  со школы  и  с  удовольствием  устраивался  у окна решать примеры.  Диктанты  я писал  хуже, но все же 2-й класс закончил с « Похвальной грамотой».
            Жаль, что эта грамота на узбекском языке, где-то затерялась. Я до сих пор помню узбекские слова: бир  сум – один  рубль, счет – бир,  ики, уч,  тор, бешт и т.д.

            Собираясь в эмиграцию, я   написал  письмо в Центральный  Государственный    Архив  Республики Узбекистан   с    просьбой  выслать  подтверждение, что наша  семья  в  период  1942…45  годов    находились  в эвакуации в городе Ташкенте.

            В письме есть такие строчки: « с искренним уважением и благодарностью  за все то, что Вы сделали для  эвакуированных  в  годы   войны.    Ваше гостеприимство,     чудесный    город   Ташкент всегда в нашем сердце».

            Много лет спустя,вспоминая прожитые годы в эвакуации, я написал следующие стихи.
         
                Поздравляя брата с юбилеем,
                Захотелось так ему сказать: -
                «Лева! не грусти, что мы стареем,
                Наши годы  не  воротишь вспять».

                Лучше вспомни, как с тобой мы жили,
                Отдавали  дань свою  войне.
                Как  отца  на  фронт мы  провожали,
                И встречали с раной на лице.
               
                Как  журчали во дворе арыки,
                Горький жмых, да черепаший суп
                И узбеков горестные всхлипы,
                Похоронок  истеричный  звук.

                Вечно благодарны мы Ташкенту,
                Что не дрогнул, многим жизни спас
                Доброту  и   теплоту    Востока
                Не забудем, вспомянем не раз!