Flash Forward – Назад в будущее
Настя сидела в своем домашнем офисе и
смотрела на настенный календарь. На нем,
обведенная черной рамкой, выделялась дата –
11 сентября. Сегодня, 11 сентября 2011
года исполнялось ровно десять лет с того
кошмарного дня, события которого потрясли
и перевернули весь мир. И который стал
последним в жизни людей, оказавшихся в
башнях Всемирного Торгового Центра в
тот роковой день. Одним из этих людей
был Филипп Косинский. Именно в этот день
у него была назначена встреча в
издательской фирме AFXpress,
расположенной на 93-м этаже Северной
Башни. И именно в этот этаж врезался
один из угнанных террористами самолетов…
Десять лет прошло с того дня, но Настя до
мельчайших подробностей помнила те
чувства – ужас, страх, отчаяние - что
переполняли ее, когда она в своей квартире
в Сан-Франциско смотрела по телевизору
прямой репортаж из Нью-Йорка. Она знала,
что отец должен был находиться в одном из
офисов ВТЦ, но молила бога, чтобы он
опоздал на встречу или отменил ее. Чуда не
произошло. Филипп Косинский был всегда
пунктуален, и не было ни одной причины в
мире, которая заставила бы его отменить
встречу с первым американским издателем,
заинтересовавшимся его новой книгой.
Настя стряхнула с себя воспоминания о той
ужасной трагедии, унесшей вместе с ее
отцом еще жизни более трех тысяч человек.
Последний роман Филиппа Косинского так
никогда и не был опубликован. А у Насти,
в разное время трагически потерявшей обоих
родителей, остался один-единственный
родной человек на земле – ее брат Андрей.
Эндрю, как его все называли здесь.
Именно от него она узнает, что новая
катастрофа, которая по замыслу
исполнителей смогла бы произведенным
эффектом затмить 9/11, должна
произойти 11 ноября этого года.
Дата была выбрана не случайно – 11.11.11.
Зловещее воображение нового «Бен Ладена»
рисовало картину всеобщего хаоса,
который должен был охватить весь мир,
а в цифрах этих – шести единицах,
разделенных точками - ему виделось
нечто апокалипсическое.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. АЛИСА
Глава 4. Новая жизнь
Сама по себе жизнь ничего не значит,
цена ее зависит от ее употребления.
Жан Жак Руссо
- Ну что ж, девочка, здоровье у тебя отличное, выглядишь ты прекрасно. Будем надеяться, что и ребенок будет таким же здоровым и красивым.
«О чем это она?» - подумала Алиса, с недоумением глядя на женщину в белом халате - мисс Хартли из клиники, обслуживающей студенческий кампус колледжа Олбрайт. Уже несколько дней Алиса чувствовала какое-то недомогание, но старалась не обращать на него внимания, поскольку полностью погрузилась в учебу. Таким образом она стараясь приглушить тревожные воспоминания о Фрэнке и странном эпизоде, происшедшем в его разгромленной квартире. Однако по утрам ей иногда становилось не по себе. Возникало ощущение, что внутри ее организма что-то происходит. И она, наконец, решилась пойти на прием к врачу.
- Мисс Хартли, здесь какая-то ошибка! – Алиса попыталась прервать поток речи, струящийся из уст пожилой докторши. - Я вовсе не собираюсь заводить ребенка!
- Ах, дорогая моя! Совершенно не важно, собираешься ты что-то делать или нет. Он уже здесь, и надо принять это как данность.
«Так, кто-то из нас двоих сошел с ума, - размышляла Алиса, глядя в прозрачно-голубые глаза врачихи. - Какой ребенок, что она несет? Мой организм работает как часы. Без всяких задержек. Уж я бы давно заметила, если б случилась такая неприятность».
- Девочка! Элис, кажется, тебя зовут? – продолжала своим журчащим голосом мисс Хартли, глядя на единственную страничку из медицинского файла новой пациентки. – Такие случаи известны в медицинской практике. Твоя система продолжает функционировать в прежнем режиме, твой женский цикл не изменился, но в твоем теле уже зародилась новая жизнь. Ведь ты же имеешь интимные отношения со своим бой-френдом?
- Что вы хотите сказать? – воскликнула Алиса и сама испугалась собственного крика – Я что – беременна?
- Да, Элис! И срок этой беременности приближается к четырем месяцам. Вот потому и появилось у тебя небольшое недомогание. Но ничего, скоро все придет в норму.
«Это что ж это за норма такая? – в смятении думала Алиса, все еще не в состоянии переварить ошеломляющую новость. - И какое жуткое слово – pregnant*…»
Еще вчера на семинаре по стилистике ее группа, состоявшая из таких же студентов-иностранцев, приехавших на стажировку в Пенсильванию, обсуждала фразу – «events pregnant with dangerous consequences» - события, чреватые опасными последствиями. И девчонки хихикали над этим словом «pregnant», употребленном в переносном смысле. И вот теперь она сама оказалась в ситуации, чреватой не просто опасными последствиями, но требующей незамедлительных действий.
- А можно от этого ребенка избавиться?
- Да, я понимаю, ты еще очень молода, тебе нужно учиться, заниматься карьерой. Но ведь важно сохранить первую беременность. Да и срок уже большой. Представь, у твоего малыша уже есть маленькие бровки и полностью сформировались ноготки…
- Да как же так! Что это за насмешка природы! Не надо мне никакого малыша! - взорвалась Алиса криком и тут же осеклась. Да что она будет объяснять этой благополучной и довольной жизнью американке? Что той за дело до проблем какой-то русской девчонки, приехавшей в ее страну по студенческой визе на несколько месяцев? Девчонки, которой нельзя возвращаться на неласковую родину свою… И что же теперь делать?
- А отец ребенка находится в России? – услышала она голос мисс Хартли.
«Хотела бы я знать, где находится отец этого ребенка», - как бы со стороны глядя на себя, размышляла Алиса.
Когда она пришла в себя после посещения врача, то решила разобраться, что же случилось четыре месяца назад, и почему ее организм так странно игнорировал зарождение новой жизни.
Четыре месяца, - считала она по пальцам. - Нет, это невозможно! Она же познакомилась с Фрэнком в феврале, а сейчас на дворе – апрель. И тут ее словно обожгло: о боже! Нежели это Боб? Еще того не легче… Вот это сюрприз! И за каким чертом ее тогда понесло к нему?
Алиса провела в раздумьях два дня. Ее мать, Зинаида, в своих посланиях и телефонных разговорах все так же призывала дочь остаться в Пенсильвании. Она боялась, что милиция не отстанет от нее, ведь в деле исчезновения Фрэнка так и не была поставлена точка. Более того, было возобновлено расследование уголовного дела по факту исчезновения и предположительно – ограбления и убийства американского гражданина в городе Р. после того, как был найден полуобгоревший труп неизвестного мужчины. Хотя произвести полную идентификацию потерпевшего не представлялось возможным, с большой долей вероятности можно было предположить, что это был именно Фрэнк Уотерс.
Алиса теперь считалась уже не просто свидетелем, который многое бы мог рассказать о мистере Уотерсе. О том, например, что он делал и где был перед тем, как бесследно исчез из разгромленной квартиры. Гражданка Воронова, пребывавшая на учебе в Соединенных Штатах Америки, перешла из категории свидетелей в ранг подозреваемых. По мысли нового следователя, она явно была участницей одной из банд, расплодившихся в последнее время в городе.
Вновь назначенному начальнику уголовного розыска города Р. очень хотелось показать себя с самой лучшей стороны. И он решил, что дело пропавшего без вести американца могло бы стать эффектным моментом и очередной ступенькой вверх в его блистательно развивавшейся карьере. Необходимо было каким-то образом доставить эту Воронову в участок, а уж здесь бы с ней разобрались как надо.
Обо всем этом Алиса была хорошо осведомлена. Она уже не сомневалась, что там, на родине, после ее возвращения, в отсутствие настоящих преступников из нее сделают «козла отпущения». «Козу отпущения» - невесело пошутила Алиса в одном из писем матери.
Надо было думать, как организовать дальнейшее пребывание в США после окончания учебного года. Что, в принципе, не так уж сложно устраивалось. Но что было делать с этой ошеломляющей новостью о будущем ее ребенке? И главное – что было делать с самим этим нежданным и нежеланным ребенком? Алиса решила поделиться своими сомнениями с женщиной - взрослой и, несомненно, мудрой, с которой у нее сложились дружеские отношения.
Ирина Платонофф была профессором кафедры славистики. Они познакомились сразу же после приезда Алисы в Пенсильванию. Ирина, которая родилась в Чикаго у русских родителей, оказавшихся в Америке после второй мировой войны, живо интересовалась всем тем, что происходило на родине ее предков. Она прекрасно говорила по-русски, много читала русской классики и эту свою любовь к русской словесности превратила в успешную карьеру. Ей интересно было общаться со студентами, приехавшими из обновленной и возрождавшейся, как считала профессор Платонофф, России. С Алисой они пересеклись на одном из мероприятий, регулярно устраиваемых кафедрой русской филологии в колледже Олбрайт. И хотя Алиса специализировалась на творчестве англо-американских авторов, ей показалось любопытным поучаствовать в вечере русской прозы и поэзии 19-го века.
Ирине было за 50, но выглядела она молодо и спортивно, была весьма демократична в общении с молодежью и сразу выделила Алису из группы вновь прибывших на стажировку студентов. Чем-то приглянулась ей эта русская девушка. Немного пообщавшись с ней, она поняла, что привлекло ее в синеглазой красавице. Ирина почувствовала в ней родственную душу – мятежницы и бунтарки, скрывавшей за хорошими манерами и внешней невозмутимостью страстную натуру и взрывной темперамент.
Острая на язык и любившая ввернуть крепкое словцо в разговор, профессор Платонофф не была отъявленной феминисткой, но когда речь заходила о мужчинах, в ее интонациях начинали звучать иронические нотки, а речь оснащалась снисходительными шутками. Алиса знала, что у Ирины был взрослый сын, но она никогда не видела его. Особо и не стремилась увидеть, поскольку со слов девчонок-сплетниц из своей группы знала, что у профессорши были весьма непростые отношения с собственным великовозрастным отпрыском.
Старшая из женщин была в курсе всех сложностей младшей и знала о том, какая беда приключилась с той перед отъездом из родного города. Когда Алиса поделилась с ней своей потрясающей новостью, Ирина прониклась сочувствием к ситуации, в которой оказалась «синеглазая бестия» (как, про себя, она стала называть Алису). Она сказала, что ей потребуется время, чтобы все осмыслить и дать какой-то совет.
- Я знаю, что тебе следует сделать – заявила Ирина, появившись на пороге комнаты студенческого общежития, где жила Алиса. – Я все обдумала! Ты выйдешь замуж за моего сына! И у меня появится внук! – она произносила слова с энергией, которой невозможно было противостоять. Было видно, что она пришла к решению, и никакая сила на свете не сможет заставить ее изменить его.
«О господи, весь мир сошел с ума», – думала Алиса, глядя на раскрасневшуюся преподавательницу славистики.
- А что сын ваш по этому поводу думает? Ему что – все равно, на ком жениться? А он знает, что невеста немножко беременна к тому же!
- Вот из-за этого тебе не стоит волноваться. Он только рад будет. Я ему уже показала твою фотографию.
«И этот, похоже, свихнулся – мысленно подытожила Алиса. – А, может, он какой-нибудь урод, дебил? A jerk!**»
Но Ирина выложила свои соображения, и потенциальная невеста согласилась, что разумное зерно во всех этих сумасшедших идеях имелось. Замужество снимало многие проблемы и давало надежду на будущее - ее самой и ребенка, существование которого уже не казалось дикостью, ошибкой природы и наказанием судьбы.
В свадебном наряде Алиса выглядела восхитительно. Высокая линия талии нежно-кремового платья скрывала слегка округлившийся живот невесты. Жених был умопомрачительно элегантен и невероятно хорош собой.
«Да-а, - размышляла Алиса, - Вот она - невыносимая легкость бытия. Ну, ничего, справимся и с этим», - думала она, глядя на своего без пяти минут мужа. Она видела, какие выразительные взгляды тот бросал на свидетеля свадебной церемонии, своего приятеля по имени Питер. Вот на ком мечтал жениться Алекс! Или, как было бы правильнее сказать – выйти замуж? Но однополые браки в Пенсильвании, да еще в начале 90-х – это было делом неслыханным, если не сказать – постыдным. Тем более в среде, в которой вращалась мать Алекса - профессор колледжа Олбрайт, разведенная преподавательница, звезда кафедры славистики и активистка местной общины.
Алекс поддался на уговоры матери, которая давно хотела, чтобы ее тридцатитрехлетний сын обзавелся семьей. Учитывая его ориентацию, надежд на это было немного. Ситуация с Алисой подтолкнула на мысль, что из всех несообразностей можно сложить выгодную для всех комбинацию. Но Алекс поставил собственные условия - хорошо, он фиктивно женится на этой русской беременной студентке. Даст ей и ребенку свое имя. Но при этом Ирина должна была перестать препятствовать его отношениям с Питером. А Питер отныне становился желанным гостем в доме Платоновых. Так все стороны этой нестандартной ситуации пришли к консенсусу.
Пока Алиса готовилась к своей американской свадьбе, далеко в России в ее родном городе происходили не менее примечательные события.
Настя, в пылу негодования от предательства, как она считала, своего бывшего возлюбленного – Боба, Борьки Метлина, словно в воду канувшего с тех пор, как она увидела Алису, выходившую из его квартиры, пошла на отношения с «новым русским» Родионом Безугловым без каких-либо волнений и трепета. Она не питала никаких иллюзий на этот счет и рассматривала эти отношения как деловое сотрудничество.
Безуглов продвигал на книжный рынок новую повесть Филиппа Косинского. Заодно он давал профессиональнее советы Насте на тот предмет, что следовало предпринимать, ежели юной деве с хорошими задатками журналиста вдруг взбредет в голову издаваться. Пока же дева, которая и по гороскопу была не кем иным, как Девой, занималась совершенствованием английского языка и изучением нового для себя испанского. Ей понравилась фраза, которую она прочитала на страницах книги для домашнего чтения - Senoritas son bonitas, especialmente en primavera - «Девушки красивы, особенно весной». Фраза была незамысловатой, но в ее звучании на испанском языке Насте слышалась мелодия страстного фламенко, отзвуки далеких коррид и шелест деревьев в апельсиновых рощах.
Как-то Безуглов попросил Настю надеть нарядное платье и украсить себя бриллиантами, которые он преподнес ей в качестве подарка на день рождения. Планировался очередной выход в свет.
Настя стояла перед зеркалом и смотрела на свое отражение. Как любой женщине, ей было приятно сознавать, что она потрясающе выглядит. Одно ее волновало. Компания, в которую ее приглашал Родион, состояла из людей какого-то сомнительного качества. Она знала, что все они были при деньгах, и деньгах немалых. Но налет некоего гангстеризма – в духе героев американских вестернов, но без их обаяния и элегантности - который ощущался ею при виде всех этих деятелей в малиновых пиджаках, вносил беспокойство. Ей было неуютно среди них, особенно когда они доходили до определенной степени опьянения, и весь лоск слетал с них как пух с тополиных ветвей при порывах ветра. «Позолота вся сотрется, свиная кожа остается» - вспоминались ей слова из любимой сказки Андерсена. Настя не сознавала тогда, что она присутствовала при нарождении класса новых русских капиталистов.
В тот день Безуглов приготовил ей сюрприз. Он устраивал небольшой «светский междусобойчик», как он называл свои вечеринки, во вновь приобретенной квартире. Квартира эта была куплена им в том же «Доме на холме», где жила Настя с отцом и братом. Торговля недвижимостью была одной из сфер интересов преуспевающего предпринимателя. Только мало кто догадывался, какими методами пользовался известный издатель Родион Безуглов, взявшийся за – выражаясь деловым слэнгом – диверсификацию своего бизнеса.
- Настасья, я приготовил тебе роскошный подарок! – торжественно произнес Безуглов в телефонную трубку, которую держала Настя в одной руке, пытаясь другою застегнуть бриллиантовую сережку.
- Очередное украшение? – улыбаясь, спросила она. Все-таки, как была права Мэрилин, называя бриллианты лучшими друзьями девушки.
- Бери выше! Это ты должна стать украшением этого подарка. Потерпи часок. Я подъеду с друзьями, и ты все узнаешь.
И Настя действительно узнала. И знание это было их числа тех, что прибавляют узнавшим печали.
Безуглов, сопровождаемый своими партнерами и приятелями, ввел Настю в новую огромную квартиру, сиявшую блеском только что закончившегося евроремонта. Хитро улыбаясь, он сообщил, что хозяйкой этой квартиры будет она, но только после того, как поменяет свою фамилию и станет госпожой Безугловой. При виде раскинувшейся перед ее взором роскоши Настя онемела. Состояние это, однако, было вызвано отнюдь не радостью и восторгом. Во-первых, она вовсе не собиралась выходить замуж за Безуглова. Но даже не в этом было дело. Она-то, выросшая в «Доме на холме», хорошо знала всех его обитателей. А уж с прежними жителями двух квартир, стараниями Безуглова превращенных в одно шикарное жилище, которое он преподносил в качестве свадебного подарка, была знакома и даже дружна одно время.
Это была пара одиноких стариков, живших по соседству друг от друга. Вполне еще бодрыми пенсионерами были Антонина Константиновна, бывшая пианистка, и Петр Дементьевич, слывший когда-то непревзойденным баритоном в местном оперном театре. Поэтому внезапная смерть первой и недавняя гибель второго под колесами автомобиля выглядели странными. Говорили, что квартиры их были приобретены какой-то фирмой, и все было сделано на законных основаниях. Тем не менее, подозрения у жителей «Дома на холме» остались. Тем более, что постоянно ходили слухи о «черных риэлтерах» и странно умиравших, или просто исчезавших, стариках и одиноких людях.
Все это прежде никогда непосредственно не касалось Насти. Она слышала, что происходили какие-то сделки с недвижимостью. Что люди продают и покупают квартиры за безумные суммы. В ее семье такие никогда и не водились. Поэтому она особо не придавала значения разговорам о том, что за риэлтерским бизнесом кроется немало преступлений. Но теперь, когда она стояла на пороге квартиры, так щедро преподносимой ей богатым поклонником, все кусочки мозаики из слухов, недомолвок и чьих-то догадок сложились в совершенно определенную картину.
- Что ты с ними сделал? – повернувшись к Безуглову, спросила Настя.
Он никак не ожидал подобной реакции и растерянно молчал, глядя на ее бледное лицо. И тут до его слуха донеслась фраза, негромко произнесенная одним из компаньонов: «Подумаешь, какие-то старые поганки…». Настя, побледневшая еще больше, неожиданным движением сорвала с шеи бриллиантовое колье и швырнула его в лицо Безуглову.
- Я не хочу больше тебя видеть! – прокричала она и выбежала из квартиры.
- Вот поступок достойный Настасьи Филипповны – пробурчал один из гостей, недавно посмотревший по телевизору старый фильм, снятый по роману Достоевского. Впрочем, он один из присутствовавших оценил жест Насти. Все остальные, никогда не читавшие «Идиота», сочли ее просто взбалмошной девицей, не понимающей своего счастья.
* pregnant (англ.) – беременная
** jerk (англ.) – разг. тупица, болван