Виктор стоял на перроне в ожидании прибытия поезда. Накануне он созвонился по телефону с женой. Она отдыхала по турпутёвке в Закарпатье – в кои веки! – уже более двадцати дней. Педантично объявили опоздание на пятнадцать минут. Сегодня был день его рождения. Сокращение отдыха оговорилось перед отъездом. Он продолжал расхаживать взад и вперёд. "Интересно, – думал Виктор, – Что она скажет мне на всё это?"
"Всем этим" была случайно найденная записная книжка Ирины. Он обнаружил её, роясь в книжному шкафу, где так и не нашёл брошюрку по очищению организма. С интересом, скорее спортивным, нежели любопытством, присущим слабому полу, он открыл её. Стихи, написанные рукой жены, посвящались некоему Л.Е.М.
Необычными красками ночи звучала любовная исповедь женщины, какую Виктор почувствовал совершенно в другом ракурсе. Он знал – Ирина грешит рифмами – но, чтобы столько нежности, души, новизны и первозданности слов другому, он даже не мог предположить. Трижды прочтя стихотворение, он медленно стал его изучать.
Я слушаю руками твоё тело.
Его волнений нежную истому.
Узорами окно заиндевело.
Мерцание теней по дому.
Он не мог успокоиться. Припомнилось, что во время ласк жена могла положить руку ему на грудь, погладить по плечу и, устроившись уютно, заснуть. Без "алло". Слушали, очевидно, Л.Е.М.а.
Под пальцами твоё плечо большое.
Чуть ниже сердца частый стук.
И платья ночи лёгкий шорох,
Покой и благодать вокруг.
Прочтя эти строки, Виктор подошёл к зеркалу и начал разглядывать свой торс, раздевшись до пояса и подняв руки в классическом замке из пальцев над головой. "Не слабо", - заключил он. Взору представился мужчина крупного телосложения с хорошо развитой мускулатурой. "Может, всё же она моё плечо имела ввиду?" Но три загадочные буквы убили наповал слабый зародыш надежды и любое оправдание Ирине.
На шее жилка робким мотылёчком.
Всё это наяву, а не во сне.
Я около тебя лежу клубочком,
Твоё дыхание передаётся мне.
Ух! У него аж внутри всё похолодело. "Когда моя Ирина могла мне изменить? Несомненно, ночью." Но он был готов положить голову на плаху, что именно в это время суток жена всегда была рядом.
Виктор продолжал напрягать память Стоп! Было, было. Не так давно. Ирина как-то заночевала якобы у приятельницы. Междусобойчик женский случился, кажется. Сколько же времени прошло? Не так важно. Долго колебался: звонить или не звонить? Не хотелось светиться в подозрениях у прекрасной половины маленькой планеты. Но уж очень царапало. Набрал номер. Ответили быстро. Перебросившись дежурно о здоровье, погоде, делах, Виктор спросил:
– Скажи, Свет, у тебя моя Ирина когда-нибудь ночевала?
– Ой, ну так сразу я не могу, – в раздумье ответила она, – У меня, кстати сказать, много кто остаётся. Сам знаешь, далеко забралась и с транспортом не ахти. Нет, не упомню, может, и было, – не очень порывшись в памяти, сделала паузу и вдруг всё поняла:
– Ты что, сокровище своё что ль подозреваешь? Не суетись.
С пожеланиями волшебных снов Виктор положил трубку. Про... – кол! Он продолжал делать глубокие дыхательные упражнения.
Ты замираешь под моей ладонью,
Которой я тревожу душу.
Звезда на небе стала вдруг огромной
И вниз летит. Тебя послушать.
Да, конечно, ночью. В который раз переведя дыхание и набрав в лёгкие очередную большую порцию воздуха, он хотел сбросить тяжесть с души. Но успокоение не приходило. Виктор ещё раз попытался примерить на себя стих и никак не мог надеть. Явно, "одежда" была не для него. Ирина – самый чудный человечек на земле, с самыми прекрасными глазами, которым позавидовали бы все топ-модели мира, и Л.Е.М.
Ночью он плохо спал. Ему пригрезился этот Л.Е.М. с обнажённым – одним – плечом, возле него летали бабочки, светили и гасли звёзды. Л.Е.М. хихикал вайнеровским Садомским и грозил пальцем.
Утром Виктор снова прочёл посвящение своему незнакомому сопернику. Чувство ревности глубоко пустило корни в его душе и кроной заполнило всю комнату. Он с особой тщательностью побрился. Ирине нравилось его гладкое, с ямочкой на подбородке, лицо. А… – Виктор пришёл в восторг от гениальности мысли, благодаря ей он усадил упирающегося побледневшего Л.Е.М.а в зубоврачебное кресло и безжалостно повыдёргивал все его точки, перейдя тем самым на фамильярное бесточие – Л Е Ма?
Выпил чашку зелёного чая, самочувствие после которого всегда сравнивал с легко летящей машиной по асфальтированному шоссе, а после кофе – ездой по ухабинам. Прокоротав время у телевизора, Виктор поехал встречать жену, купив букетик крошечных полевушек, которые она обожает.
Ирина ещё в окне вагона радостно помахала ему рукой и улыбнулась. Он тоже.
Дома она поздравила его, пожелала радостных событий в жизни и сказала, что приготовила сюрприз. Она приподнесёт его вечером. Сюрприз?
Звонки, поздравления по телефону, подготовка шведского стола слегка нейтрализовали его состояние. День рождения удался.
После ухода гостей Ирина убирала со стола, щебетала. А Виктор долго искал брешь, куда бы он мог втиснуть разговор о Л Е Ме и как-то вздохнуть. Вопрос из сердца перекочевал к языку, нагревался, кипел, обжигал рот. Он опять раскорчевал свою память и не нашёл ни одного стоЯщего рядом с ней мужчины с инициалами Л Е М, не то, что лежащего. Надеялся, что с приездом Иришки эти три миражные буквы исчезнут и всё будет здорово.
– Что с тобой, Витенька?
– Да всё нормально, Ириш. Единственное, о чём бы я хотел знать: ты отдыхала одна? – он посмотрел на неё, поднялся с дивана, делая лишний "круг".
– Да. У тебя какие-то сомнения?
– Ты звонила по нечётным дням. А кому были отданы чётные?
– Никому. А что всё же случилось?
– Ты хотела мне что-то подарить. – Виктор, как неопытный биатлонист, достал запасной патрон, промахнулся и ушёл на второй круг.
Люди любого возраста и пола одинаково неравнодушны к подаркам.
– Да. Одну минуточку! – она ушла в другую комнату.
Виктор в паузе подошёл к окну. Небо включало звёзды. Л Е Мовские. Вопрос: кто такой Л Е М? – уже был в "корнетике". Осталось выдавить его на поверхность "Оставшегося торта совместной жизни", – усмехнулся сравнению. Не он первый, не он последний. Но рука повисла в воздухе. Вошла Ирина с объёмным целлофановым пакетом, сверху лежала… её записная книжка. Виктор застыл.
– Посвящается Любимому Единственному Мужчине. Я поздравляю тебя, милый мой.
На секунду её лицо растаяло во вчерашнем злополучном дне.
Она читала то, что почти истерзало его. Постепенно чарующим инструментом стали проявляться губы Ирины, из которых лилась мелодия признания в любви. Ему.
Виктор рухнул на диван и немного погодя выдохнул:
– Господи! Не может быть! А я тут вчера чуть было не свихнулся от ревности!
*---------------
В иллюстрации мой коллаж по картинкам ИНЕТа