Глава 4
Незаконченность фраз
Как обрывки мгновений
Не коснется уже больше нас
Между нами остался только экстаз
Редким вздохом навеянный
И любви мановенье уже не для нас
Ashtree
- Отец, проснись, – кто-то усиленно тряс Сергея за плечо, но ему не хотелось просыпаться. Не то, чтобы он крепко спал. Нет. Просто ему снился сон, в котором он видел Елену. Одну. На широкой кровати. Волосы, раскинувшись на подушке, лежали вокруг головы как корона…
- Папа, проснись. Что-то не то происходит в доме.
- Что случилось, Степка? – Сергей очень неохотно выползал из такого сладкого сна.
- Папа, ты не узнаешь меня? Это же я, Силин. Твой сын.
- А! Все… проснулся уже. Вспомнил. – Серега перебирал в голове события, произошедшие с ним за последнее время, а также полез в воспоминания того, кто так любезно предоставил ему тело, пытаясь вспомнить, кто же такой Силин.
- Папа, Каса Моор-Бар должна сегодня приехать со своим новым мужем. Весь дом на ушах. Тала просила передать тебе, чтобы ты подготовил комнату к ее приезду, – Силин как-то неуверенно все это говорил.
«Наверное, опять малец полез на женскую половину без спроса, и получил подзатыльник и задание для меня» - Сергей услышал мысли владельца тела, Лайма.
«Значит, я попал туда, откуда не хотел уходить. Я попал туда, где любил. И так подло потом ушел, оставив «жену» с молодым и пугливым юношей, который за всю жизнь сможет себе позволить только малую толику того, что я подарил Лине в ту ночь. Ну что ж, положимся пока что на рулевого этого тела и ничем мешать не будем».
- Сынок, беги к себе, я уже проснулся, спасибо что разбудил.
Лайм встал, оделся. Заправил постель, собрав все простыни в кучу, и накинув на кровать сверху мягкую накидку. Простыни понес к ручью, стирать. По пути зашел в комнату жениха Касы.
«Погоди, я чего-то не понимаю. Это они что, Майлина встречают? Во, блин. Я сам с собой увижусь? Да. Все совпадает».
Лайм зашел во вторую дверь направо от лестницы. Достал из шкафа свежие простыни, понюхал их, они отдавали грубой зимней свежестью.
«Интересно, а чем они их стирают? Тайдом надо? А они наверно все еще кипятят» - вспомнил, кстати, всем надоевшую рекламу Сергей.
Сорвал покрывало с широкой кровати и постелил туда простыни, аккуратно заправив их. Это были лучшие простыни хозяйки, они были без швов, цельнотканые.
«Экий он право щепетильный, чем-то Ленку мою напоминает. А еще мужик. Хотя ведь тут это нормально. Бабы охотятся, а мужики стирают. Хотя тут вроде готовят тоже женщины. А мужики тогда для чего, если только за собой немного убраться могут».
Пока Сергей метался в изысканиях по поводу роли мужчины в данном обществе, Лайм убрал в комнате: протер пыль, подмел, протер полы, погонял по углам пауков, в общем, провел капитальную уборку в комнате для гостя, который уже сегодня приобретет ранг мужа, любимого мужа Хозяйки.
Весь день Сергей наблюдал. Наблюдал за окружающими и их действиями. Все было так же как и в его мире, только мужчины и женщины поменялись ролями. Но женщины остались женщинами, привлекательными, зовущими. Хоть и была в чертах многих обитателей этого дома некоторая угловатость, вызванная характером их вида деятельности, но все же они оставались женщинами. Мужчины же были мягкими с виду. Какими-то манерными, мягкими. Чем-то напоминали женщин. А еще они смахивали на тех, про кого последнее время в мире Сергей было так актуально говорить: на гомосексуалистов. В большей массе своей они представляли не мужчин, твердых в своих решениях и упорных в своих желаниях, они напоминали капризных плакс, которые существуют для любовных утех и продолжения рода. Мужчины были рангом на уровне любимых игрушек для женщин. Только у единиц проявлялись черты характера свойственные мужикам, хотя тут таких мужчин называли женственными. Но они ценились. С ними считались. Их уважали. Но также им не прощали промахов, как это могло бы случиться с обычной массой «любимых игрушек».
«Так вот почему Лина в ту ночь так прореагировала на мою активность и инициативу. Для нее это было неожиданным, но, судя по всему, приятным сюрпризом. Она была растеряна, но в то же время счастлива. Хотя ведь это было ложное счастье. Это счастье на одну ночь, а потом ее будет ждать разочарование. Так может моя задача в том, чтобы остановить Майлина-меня. Не дать ему сделать бесценный подарок, который с восходом солнца обесценится и даже станет вреден?» - Сергей пытался сообразить, зачем он тут. А еще он боялся и в то же время жаждал увидеть Лину. Ту, которой он подарил-подарит счастье.
«Вроде как она доверяет Лайму как брату, так может воспользоваться этим и расспросить ее утром. Попробовать расспросить ее, и по возможности посвятить в истину. Пусть это будет ложная правда для этого мира, правда, которая является константой только для нашего мира. Но все же сделать попытку. Ладно. Впереди еще много времени. Дальше будет видно».
Он уже пытался брать контроль над Лаймом и отпускал его обратно, давая ему ложные воспоминания. К его радости все его попытки увенчались успехом.
«Это с Кригазом вроде бы не получалось нормально контроль перехватить. Он был сильной личностью, и еще, он был сильной личностью будущего. Хотя ведь и те чудики на корабле Гагарина мне говорили, что я не буду помнить свои последующие снободрствования, но ведь вышло иначе. Я помню все. Или не все?» - Серега внутренне поморщился, пытаясь вспомнить все его пробуждения после встречи с инопланетянами, и у него не получилось вспомнить все.
«Да фиг с ним. Ну не помню и не помню. Будь как будет» - он уже сам понемногу отступал от своих изначальных целей: изменить все что неправильно. По мере разворачивания событий он соглашался с правильностью и правом на жизнь уже существующего, не пытаясь изменить, перешить судьбу миров по-своему, хотя силами осуществить это обладал. И он это уже понял. Уже вкусил прелести силы, но и разочарования от невозможности употребить эту силу для перекраивания своей судьбы.
А Лайм тем временем сходил на кухню, взял чего-то пожевать и направился в свою комнату.
Серега хотел было возмутиться, мол, ты чё, мужик? Вернись и ешь как все за столом в общей столовой. Но, во-первых, заметил, что все за столом были женщинами, а во-вторых, он вспомнил, о чем Лайм говорил ему тогда, когда он был Майлином.
«Ну и ладно. Не буду мешать. Кушай и пей, мой дорогой и уважаемый телоарендатор. А я пока понаблюдаю за тобой, за твоими мыслями и за твоим местом в этом мире».
«Как-то все не так сегодня. Я как-то странно проснулся. Как будто я не один в этом теле. Надо будет узнать у Талы, что там с погодой намечается» - мельком проскочила в «их» голове мысль, принадлежащая Лайму.
Лайм быстренько поел. На обед был какой-то суп с маленькими ошметками мясного запаха.
«Блин. Мог бы мяса побольше положить. А, он же тут выполняет ту же функцию, что и Ленка в моем мире. Все питательное для кормильца семьи. Уффф. Хорошо, что я хоть в некоторых снах нормально ел и пил».
- Ну вот, теперь можно и отдохнуть пару часиков, пока Каса не приехала со своим любимцем, черт бы его побрал. Я только начал подбирать к ней ключики. – произнес ни для кого вслух Лайм, и начал устраиваться спать.
«Эй, мужик! Не спи! Ты че гонишь? А как же самое главное?»
«Вот посплю, и будет вечером самое главное».
«Лайм. Это я, твоя Каса с тобой говорю. Не спи. Иначе все будет не так, как должно быть».
Лайм в ужасе вскочил и начал оглядываться по сторонам. Уж кого-кого, а Сенилью он никак не ожидал услышать. И еще он боялся призраков. Про них ему как-то рассказывал Унат. Ведь именно из-за боязни призраков он и закрылся в своей комнате.
- Здесь же никого нет. Кто со мной говорит?
«Это Сенилья, или ты уже забыл меня?»
- Я ни в чем не виноват. Это не я. Это все Унат. – начал оправдываться Лайм.
«И что он несет. Мне ведь дела нет до его пошлых мыслей. Блин. Хоть и ведет себя не как мужик, но мысли такие же…непокобелимые» - подумал Сергей, но решил все-таки что с Лайма хватит. И что он уже не уснет».
- Сенилья я действительно не хотел этого. Ты же знаешь, как мне было одиноко после твоей гибели. Я же тебя тогда просил не ходить на охоту. А Каса видит во мне только брата. Мне мало этого. Одна радость: Силин. Я ведь до сих пор верен тебе, ты же видишь этот черный шнурок на моей руке, – потряс в никуда рукой Лайм.
Но никто не ответил на его терзания. Сергей добился своего результата. Лайм уже не уснет. Но больше всего Сергей был удивлен теми данными, которые он так случайно «вытрусил» из Лайма.
«Наверное, мне это показалось. Ничего не было. И чего я так нервничаю» - быстро отбросив мысль о том, что к нему приходил дух его первой жены Сенильи, Лайм понемногу успокаивался, но все же уснуть, как и рассчитывал Сергей, у него не получилось.
Лайм провел остаток дня в терзаниях о случившемся с ним. Сергей же просто наслаждался победой и слушал мысли Лайма: он думал и о том, что все случившееся ему показалось, и о быстром побеге из селения, и о том, чтобы рассказать все Унату, и даже о том, чтобы сдать Уната, ведь это он его подбивал на притязания к Касе Моор-Бар, притязания, которые противоречили обычаям.
Солнце уже спряталось за горизонт и звезды своими маленькими лучиками освещали небосвод. Месяц уже появился, но застенчиво прятался за осенней тучкой, как будто ожидая, когда же люди займутся своими вечерними проблемами и забудут о нем. И тогда уже месяц, как полноправный хозяин займет господство в царстве света, ночного света.
«Скоро приедет Лина» - с лаской в душе подумал Сергей.
Он хотел, жаждал приближения этого момента, и в то же время боялся. Боялся не узнать ее, или же наоборот выдать себя. Выдать свои чувства.
Они как будто поменялись ролями. Уже Сергей терзался, как незадолго до этого терзался Лайм, только по другому поводу. А Лайм решил все за Сергея – пошел вниз. Пошел куда-то, без определенной цели, готовый и бежать и сдаться, но наверно основной его мыслью была мысль, по природе сходная с мыслями Сергей. Он тоже желал увидеть Лину. Он спускался, не зная, что хозяйка уже приехала.
Предчувствия его не обманули. Она приехала. И он, Майлин-Сергей, был тоже тут. Лайм свесился через перила, наблюдая за новым мужем хозяйки, любимым мужем, который был ему помехой, препятствием к достижению цели.
Каса взяла Майлина за руку и повела по лестнице на второй этаж. Потом она остановилась рядом с Лаймом, обняла его как брата и тихо сказала:
- Ну вот, Лайм… видит Бог, я хотела быть тебе хорошей женой, но – прости! Это Майлин, мой новый муж – будь ему другом! Покажи ему все на мужской половине, объясни, что к чему, в баню с ним сходи, что ли…. Посплетничайте там о своем, о мужском… А я пока делами займусь!
Сергей ничего не мог сделать, он находился в ступоре, во-первых он не знал, как же повлияет на него нахождение в одном месте в двух телах, а во-вторых, у него вскружило голову жарким ароматом тела Лины.
А хозяйка, меж тем, полуобняла Майлина, чуть прижавшись к нему мягким боком, что-то шепнула, сбежала вниз, по лестнице, и громко разносился внизу ее сразу изменившийся голос:
- Мара! Почем шкуры ушли? А рыба – упала в цене?
Сергею пришлось брать контроль в «свои руки», так как Лайм кипел от ненависти к новому мужу. Он улыбнулся Майлину и провел его по всей мужской половине дома, занимавшей большую часть второго этажа, показал Майлину его комнату, показал также, где отдельная спальня хозяйки и комната ее первого мужа.
- Только он не выходит почти никогда – все болеет! - тут же, вскользь, добавил Сергей, слышанные им когда-то слова, - а вот и наша комната, моя и сына!
- Твоего сына? – спросил Майлин.
- Да, моего!
- И Касы?
- И да, и нет. Теперешней Касе мой Силин племянником доводится… - и погрустнел Сергей, так он истосковался по Касе, аж стыдно стало за себя, ведь женатый человек и по первой встречной так сохнет…
- Давно ты здесь, Лайм? – выдернул его из раздумий голос Майлина.
Сергею пришлось поднатужиться, чтобы вспомнить, что ему тогда говорил Лайм.
- Да, уже лет десять. Меня купили для ее старшей сестры, тогда она звалась Каса Моор-Син. Вскоре купили и для Касы-Бар мужа, но она его сразу невзлюбила, да и, по правде сказать, было за что - вздорный оказался мужичонка… Все придирался к своей Кассе, то ему не так, то не эдак… то подарки она ему не дарит, то любит его мало! Однажды так допек свою Хозяйку, что она не выдержала, да и стукнула его по шее пару раз, для острастки – и давно пора было! Так этот жаб выскочил на лестницу и давай орать, что жена его убивает, совсем руки распустила!!! Уж как он там прыгал, не знаю, но только навернулся он с лестницы хорошо! Кубарем, сверху вниз! Вот с тех пор и болеет…. а может, просто Касы боится, вот и сидит в своей комнате.…
- А твоя Каса тебя тоже била?
- Нет, что ты! Мы с ней друг друга сильно любили… Она даже еще одного мужа себе не хотела покупать – хотя могла бы, деньги водились. Когда она была жива – я летал от счастья…
- А что с ней случилось, Лайм?
Сергей вздохнул, помолчал,… потом ответил:
- Медведь на охоте задрал…. И ведь я ее просил, так просил – не ходи! останься дома! Так нет, все твердила: «Большая охота, большая охота… я тебе что, мужчина – дома сидеть!» Вот и остались мы с сынишкой одни… Слава богу, что у нас мальчик – будет он со мной долго, пока не вырастет. Девочку бы сразу забрали на женскую половину…
Сергей опять вздохнул, закрыл лицо руками. Он не просто повторял слова, которые слышал однажды, он переживал их. И Лайм переживал их тоже. Сергей это чувствовал. Потом опять поднял голову – видимо решил выговориться до конца:
- Знаешь, Каса-Бар – она молодец! Ведь после смерти жены меня могли запросто продать – не очень-то теперь соблюдают старые обычаи! И я бы не смог быть вместе с моим мальчиком… Но Каса оставила меня в доме Моор, назвала своим вторым мужем, хотя …. не люб я ей, да и она мне – как сестра! А тебя она любит без памяти, как девчонка! – Сергей почувствовал сопротивление владельца цели, он чертыхался внутри, как будто и хотел сказать что-то против, но в то же время не мог не согласиться с этими словами, которые произносили его уста, помимо его воли.
- Откуда ты знаешь?
- Так видно же… светится вся, как на тебя смотрит! Вот, тоже… - Сергей указал на драгоценный браслет, надетый на Майлина, - такого богатого браслета во всей деревне ни у одного женатого мужчины не найдешь!
- А ты - ведь тоже, вроде, женат? где твой браслет?
- Тот браслет, что мне моя Каса на руку надела, я в костер погребальный бросил, за ней следом… Теперь – вот…
И он показал тонкий черный шнурок, обвязанный вокруг левого запястья.
- Лайм…Вот придет время, твой Силин подрастет. Что с ним будет?
- Ну, … если ему повезет, его купят в хороший дом, для молодой хозяйки…
- А если он сам этого не захочет?
- Почему?
- Ну, хозяйка новая ему не понравится, или другая по сердцу придется?
- Ну, так его никто не неволит – хочет, пусть всю жизнь в «мальчиках» дома сидит! Да только что это за жизнь – киснуть безвылазно на мужской половине! Ну, сам подумай: муж может вместе с женой и на охоту пойти, и в город на ярмарку съездить, и в доме он после жены – второй человек! А если умен мужик – так и вообще первый, между нами говоря… Не зря ведь пословицу придумали, ну ты ее знаешь: «жена – голова, а муж – шея…» Эх, парень, молод ты еще…
Серега засмеялся, хлопнул по плечу Майлина.
- А знаешь что? Пойдем-ка ко мне, поедим вместе! Не ужинать же тебе одному в первый день в новом доме! – Сергей не хотел сейчас выпускать Лайма на волю, потому что тот мог натворить необратимое. Лайм сейчас кипел от ненависти, боялся, что кто-то за него взялся всерьез, говоря за него, но он грешил на Сенилью, его первую жену, и еще – он прислушивался к словам какой-то частью сознания, понимая что они правдивы и сам себя уговаривал отступить от плана мести, предложенном Унатом.
- А вы, что, ужинаете каждый в своей комнате?
- А вы – нет? Ну, женщины-то, конечно, все там, внизу, в столовой, а мы - здесь, как нам нравится, или вместе, или порознь!
- А паранджу вы носите? – брякнул Майлин
- Чего? – Сергей сделал удивленное лицо, что ненароком не раскрыть себя.
- Паранджу… покрывало такое - лицо от чужих прятать!
Сергей сочувственно поглядел на Майлина, покачал головой.
- Да, брат… говорили, что Каса тебя в лесу, в дальней деревушке нашла… ну да ничего, пообвыкнешь. Нет, у нас такой дикости не водится! А тебе, кстати, сколько лет?
- Двадцать два, – ответил Майлин.
Сергей решил рассказать правду самому себе, но находящемуся в теле Майлина, но все же не решался, он боялся, что все может быть еще хуже, чем было. Ведь искоренение некоторых проблем заключается в ничегонеделании. Он вспомнил, как себя повел Антон Городецкий, который собрал много силы, и потратил ее не на урегулирование конфликта, а на себя, чтобы узнать, что ничего не надо изменять.
- Знаешь что… я тебе, пожалуй, кое-что порассказать должен,… чтоб ты Кассу нынче ночью не разочаровал… - все же решился Сергей сказать правду, чтобы Майлин-Сергей нынче ночью не старался сильно, а то Каса может утром проснуться счастливой и сразу же, после плаксивых воплей Майлина, стать несчастной.
- Знаешь, Лайм,… пожалуй, не надо! Я уж как-нибудь сам! - язвительно произнес Майлин.
«А… будь что будет. Лина сильная женщина, она примет все это. Она сможет свыкнуться с тем, что уснет в объятиях мужчины, а проснется обнимая плаксивого юношу. Она сможет жить дальше с этим, испытав хоть одну ночь такое наслаждение. Хотя, кто его знает, может и Майлин чего-то запомнил и понял».
Сергей пошел в комнату Лайма, якобы с целью рассказать сказку Силину, оставив Майлина одного. Пока он разговаривал сам с собой, не успел заметить, что покушал он сытно, и теперь приятная тяжесть в нутре клонила его голову в объятья Морфея.
Он зашел в комнату. Расправил постель. Разделся. Лег. Сознание Лайма уже спало. Да и сам Сергей засыпал, но все душой желал вернуться сюда и узнать, как же себя чувствует Лина, и еще он так и не узнал что же такое этот Унат.
Уснул.
Перед глазами был бревенчатый законопаченный потолок. В голове летели воспоминания, как будто по его желанию картинки из памяти выстраивались в очередь и выходили одна за другой.
Это была глухая деревня в лесу. Все было обыденно, и серый надоедливый дождик, и осеннее солнце, прячущее свои телеса за тучкой, и только лучиками своими указывающее места, куда каплям влаги было запрещено падать.
Он сидел возле деревянной хижины. Один. Вокруг сновали мужчины.
Это была глухая лесная деревушка, в которой жили мужчины. Женщины тут не приветствовались. Мужчины тут делали все: работали, охотились, готовили пищу, шили себе одежду из шкур, и даже у них в деревне был один ткацкий станок, на котором можно было ткать пусть и грубые, но все же ткани, которые, в отличие от шкур, легче стирались и быстрее сохли.
Он сидел один и тосковал. Его еще мальчиком приютили тут. Его отец поехал вместе с матерью на охоту. И так получилось, что он потерялся. Мать погналась за дичью, отец не отставал от нее не на шаг, а маленькое человеческое существо вывалилось из лукошка и поползло куда глаза глядят.
Тут он рос и воспитывался. Ему с детства доказывали, что мужчины способны выполнять ту же работу, которая лежала на плечах женщин. Тут мужчины были все рослые и мускулистые, женственные.
Тех хлюпиков, которые сюда попадали случайно или насильно быстро перевоспитывали, заставляли работать. И очень часто именно на них ложилась ответственность за выполнение тяжелой физической работы. И уже через несколько месяцев они либо становились мужчинами, либо погибали.
Помимо мужской дружбы существовала тут и мужская любовь, но вождь деревни не очень ее одобрял, он считал что она вынужденная и неправильная.
Мужчины изредка делали набеги на маленькие бедные селенья и похищали детей, если это был мальчик, то он становился частью большой семьи, если же это была девушка, то и ей находилось применение среди части населения, которой были противны мужские близкие отношения. Она вырастала и становилась женой для всех, только с одним отличием от других селений. Не она командовала, а ей командовали. Мужчины по очереди ходили к ней ночевать. Были такие, которые долго не выдерживали таких отношений, и тогда они либо заканчивали жизнь самоубийством, либо бежали. Но были и такие, которым это нравилось, и они отдавали себя мужчинам с большой охотой.
Мелькнула другая картинка.
Он был на охоте. Сам! И не было рядом женщины, которая могла бы его защитить от дикого зверя. Он рассчитывал только на свои силы. Но все пошло не так, потому что он охотился на того же зверя, которого выбрала женщина. Это была его последняя охота. Он уже мало, что запомнил из тех событий. Но в сознание он пришел уже среди женщин. Охота на зверя превратилась для Хозяйки дома в охоту на мужчину. Еще до сих пор у Уната были припадки, после травмы головы, полученной на той злополучной охоте. Он жил в этом доме больше двух лет. И начал портиться сознанием, начал канючить как мужчина, и вся женственность, которая воспитывалась в нем годами, пропала. Ему было так проще жить. Потом его продали.
Он продолжал вести себя так же… канючить и плакаться. Он понимал, что его за такое поведение в деревне мужчин убили бы.
Но как-то он случайно помог Кассе Моор-бар. Он помог ей поднять тяжелый тюк со шкурами, и по привычке сам взвалил его на себя. И отнес к телеге. Она очень удивилась. Даже похвалила его и обещала придти к нему после того как приедет.
Уже протаяли снега. В миру зарождалась весна. За окном звучала звонкая капель. Солнышко лукаво заглядывало в окна, как будто подстегивая чувства.
Сегодня к нему пришла Каса. Она по привычке взяла инициативу на себя. Но потом все пошло не по ее сценарию. Унат распалился и был сам не свой. Он называл ее нежными словами, он дарил ей ласки, он носил ее на руках по комнате. Такое впечатление что он был женщиной, а не Каса Моор-бар. Ей было очень хорошо, но она не знала, как принимать такое отношение со стороны мужа. И боялась получить еще хоть раз такое удовольствие, ведь это было ненормально. Не этому их обучала мама.
Унат же разгорелся чувствами к Лине, именно в ту ночь она сказала ему свое имя, хотя до этого у них была не одна ночь, но все они шли по ее сценарию, а тут Унат не выдержал. И постоянно приставал к ней, оказывая ей всевозможные знаки внимания при жителях ее дома. Он вел себя как женщина. И однажды так допек Касу, что она стукнула его пару раз, он выскочил на лестницу крича, что его убивают, и споткнулся. Скатился по крутой деревянной лестнице на первый этаж и сильно побился. Некоторое время он не вставал с постели, выздоравливая. После выздоровления он пару раз выходил из комнаты, и подходил к Лине с разговорами, пытаясь убедить ее в своих добрых намерениях, и обьяснить, что если мужчина берет инициативу на себя – это не стыдно. Но каждый раз получал от нее твердое НЕТ. С тех пор и жил в своей комнате, не показывая оттуда носу.
Он жил и думал, как бы переубедить Касу. Однажды к нему заглянул слащавый и немного испуганный второй муж Касы Моор-Бар, доставшийся ей по наследству от Касы Моор-Син. И тут ему пришла в голову мысль как все провернуть. Он любил Лину, и понимал, что этот его новый план очень подлый, но он решил добиться ее признания любыми способами. Он уговорил Лайма, что Лина полюбит его, если он начнет к ней чаще приставать, всеми способами показывая свои чувства. А потом, когда Лина обозлится на Лайма, он хотел спасти Лину от Лайма, ведь она не могла бить Лайма, не имела права, потому что это был муж ее старшей сестры. И потом уже, как спаситель, он хотел претендовать на внимание со стороны Лины.
Это мелькали сонные мысли в мозгу Уната, мысли которые в своем сне увидел Сергей.
«Странно, я проснулся там же, и почти сразу же. Но мой арендотелодатель не проснулся. Ладно. Я узнал немного правды про Уната. И чем-то он мне симпатичен, пусть и добивался внимания Лины другими, отличными от праведных, способами».
И уснул опять.
В голове мерцали приятными тонами томные мысли. Она засыпала. Она еще никогда так не уставала. Тело отказывалось двигаться, находясь в очень длинном продолжении оргазма.
«Какое же счастье могут мужчины подарить нам, только мы почему-то этого не хотим. А ведь и Майлин сейчас мне подарил такие же ощущения, которые я однажды испытала с Унатом. Почему же мы отказываемся от такого удовольствия, когда в постели не надо думать за кого-то, а надо просто получать наслаждение. И делать все синхронно, не на уровне улов и зуботычек, а на уровне понимания душой».
Она тихо замурчала. Она понимала, что мысли, которые сейчас витают в ее голове не правильные, не так учили их предки, но все же эти мысли были намного приятнее. Нежно потянувшись, она уснула, зная, что пока мужчина рядом, с ней ничего не случится.
«Значит, я не зря старался. Значит, все же на что-то еще способен…» - начал размышления Сергей и, уже в который раз за эту ночь, уснул…
Он проснулся от того, что его кусали комары.
«Стоп, это же не комары. Это блохи».
Нога рефлекторно потянулась и принялась совершать чесательные рывковые движения.
«Я СОБАКА???» - с ужасом подумал Сергей.
Он поднял голову вверх. Небо было то же, под которым он уже не раз за сегодняшнюю ночь засыпал.
Собака вроде бы не собиралась так быстро засыпать, и он решил обдумать, надо ли тут что-то менять. Легкий ветерок пустил маленькую волну в миске со свежей водой.
«Наверное, ничего тут менять не надо. Лина готова принять то, что она увидит утром. По крайней мере, она с этим свыкнется. Она вернется к Унату, который любит ее до беспамятства, но не сразу. Будет еще много трагедий и падений, улыбок и взлетов. Этот мир изменится, если его обитатели захотят его изменить. Ну, вроде бы все посмотрел тут. Они и без моей помощи справятся. Пора и поспать наконец-то».
Сергей уже засыпал. Собака принялась выть на луну от одиночества. Но вскоре ей это занятие надоело, и она начала крутиться, выбирая удобную позу для сна.
И Артюхин Сергей Юрьевич уснул вместе с ней, продолжив свои странствия по скоплению миров.