Судьбы чеховского наследия
Антон Павлович Чехов умер 2 (15 по новому стилю) июля 1904 года. «Белая дача» в Ялте со всем бесценным содержимым (книги, рукописи, письма, фотографии, картины и др.) перешла во владение М.П.Чеховой. Антон Павлович не оставил формального завещания, и по закону наследниками должны были стать братья и вдова писателя. В феврале 1905 года состоялось заседание Московского окружного суда, в ходе которого братья и вдова отказались от своей доли наследства в пользу Марии Павловны. Она сохранила мемориальные комнаты в неприкосновенности.
Началось паломничество поклонников таланта покойного писателя. М.П.Чехова мечтала создать на Белой даче музей. Изыскивались пути его содержания. Было предложение выкупить комнаты за средства газет и журналов, чтобы превратить чеховскую дачу в «Дом литераторов». Приезжал известный издатель И.Сытин и предлагал за одну комнату 15 тыс. рублей, однако других деятелей прессы предложение не заинтересовало. Рассматривалась также идея превратить нижний этаж «Белой дачи» в пансионат для актеров Художественного театра, а второй этаж, где находился кабинет А.П.Чехова, гостиная и спальня, сделать музейными комнатами.
В 1912 году члены чеховской семьи обратились к дирекции Румянцевского и Публичного музеев с предложением создать в Москве музей имени А.П.Чехова. Мария Павловна и другие наследники выразили желание передать для этого многочисленные мемориальные материалы, находившиеся в их распоряжении. Условие было принято, в выделенной для экспозиции комнате стали аккумулироваться чеховские экспонаты 1/.
Революция смешала все карты. М.П.Чехова — распорядительница наследия, хранившая реликвии в нескольких сейфах в столице, оказалась отрезанной в белогвардейском Крыму. Страдания ее были неописуемы, однако она находила силы не только сохранять «Белую дачу», но и помогать другим людям. Только через 60 лет из письма профессора Б.Тихановича (Прага) мы узнали, что хозяйка Чеховского дома создала в годы гражданской усобицы что-то вроде приюта для детей, оставшихся без попечения. Она кормила их, проводила занятия, водила на экскурсии в Никитский ботанический сад. При ее активном участии было создано Общество помощи нуждающимся литераторам имени А. П. Чехова, членами которого были И. Бунин, А. Куприн, И. Чехов, С. Елпатьевский, а также Е. Лейтнеккер 2/, которому было суждено сыграть известную роль в определении судеб чеховских реликвий.
Тем временем в 1918 году, в отсутствие владелицы, в Москве в частном банке братьев Джамгаровых были вскрыты сейфы с личным имуществом и чеховскими бума¬гами. Насильственная национализация лишила Марию Павловну каких-либо прав на то, что она бережно собира-ла и хранила для будущего музея. Личные ценности, ор¬ден А.П.Чехова, золотые двадцатифранковые монеты, вы¬игранные Антоном Павловичем в Монако, серебряная ме¬даль М. П. Чеховой — все, что относилось к драгоценным металлам, было реквизировано. Несправедливость этой акции особенно показательна, по¬скольку О. Л. Книппер, благодаря любезности «секретаря бюро сейфов», получила на руки практически все драго¬ценности, в том числе часы, цепочку и запонки Чехова. «Уж очень безжалостны и беспощадны большевики»,— комментировал эту ситуацию младший брат писателя Иван Чехов, сам лишивший¬ся в одночасье и пенсии, и квартиры: вооруженные солда¬ты выбросили его, заслуженного педагога, прямо на мороз 3/. Изъяты были также рукописи, эпистолярные материалы, фотографии.
Глубокий шрам от перенесенных несправедливостей надолго сохранился на сердце Марии Павловны.
Об этом свидетельствуют записки Сергея Михайловича Чехова. Они были сделаны в 1947—48 го¬дах в Ялте, куда Мария Павловна вызывала племянника для составления завещания, подписанного 27 ноября 1947 года. «Я старался записывать воспоминания Марии Павловны так, как она их рассказывала, т.е., отдельными фрагментами, при этом я воздержался вести изложение от первого лица», - сообщал С.М.Чехов 4/.
Согласно этим записям, М.П.Чехова была уверена, что существует и конкретное лицо, которое лишило ее возможности вернуть чеховское наследие, изъятое из сейфа. «Он обобрал меня дочиста» - так говорила она об Е.Э.Лейтнеккере. «Семье Чеховых Лейтнеккер причинил неисчислимые несчастия». С.М.Чехов свидетельствует, что это ее подлинные слова.
Судя по всему, именно это обстоятельство привело к тяжелому и затяжному конфликту Чеховых с Лейтнеккером. Наличие конфликта признается и в современной публикации, однозначно направленной на защиту «доброго имени» Лейтнеккера от недобросовестных «мифотворцев». Речь идет о статье Н.Ф.Ивановой с претенциозным заглавием «Нас может объединить лишь правда» (Е.Э.Лейтнеккер и его роль в истории чеховскизх музеев)э Она опубликована в сборнике «Чеховские чтения в Ялте. Мир Чехова: мода, ритуал, миф. Симферополь, 2009. Среди чеховедов Иванову знают как человека, всю жизнь писавшего про Чехова и музыку; тут же она вдруг обнаружила в себе дар архивиста и знатока музейного дела. О специфическом характере статьи свидетельствует необычная для научного труда лексика, напоминающая передачи из Северной Кореи про Ким Чен Ира: «громадная работа», «грандиозность замысла», «широкая эрудиция, ум, энергия», настоящий подвижник музейного дела», «бескорыстие и честность»… Про Чеховых же сказано, что они третировали Лейтнеккера, совершали «неблаговидные поступки», не хотели публиковать (!) архивы писателя, раздували конфликты и вообще не по-общественному, а узко-семейственно относились к чеховскому наследию… О Марии Павловне сказано, будто она в ы д у м а л а историю про то, как Лейтнеккер не допустил ее в 1921 году до ее собственных архивных материалов. Михаил Павлович Чехов, брат писателя, а также «источник и катализатор конфликта», вообще оказался банальным вором…
Н.Иванова утверждает что виной конфликта послужило ни что иное, как вздорный характер Михаила Чехова. Чтобы «приподнять» Лейтнеккера, который оказался отцом одного из нынешних функционеров московской Чеховской комиссии АН РФ, автор публикации постаралась не то что «принизать» Чеховых, а опустить их даже ниже плинтуса… Статью сопровождает чуть ли не сотня ссылок на архивные материалы, но у всех у них совершенно однобокое, тенденциозное толкование. Трудно представить, чем руководствовалась, публикуя статью, составитель и редактор научного сборника «Чеховские чтения» Головачева А.Г., которой по долгу службы (она с 2006 года является директором музея) положено охранять добрую память основательницы музея… Свое бескорыстие и порядочность сестра Чехова доказала, когда спасла Белую дачу в лихие годы гражданской войны. Мария Павловна осталась при чеховских реликвиях даже в оккупированной немцами Ялте – и все благодаря тому «семейному» отношению к наследию брата, за которое шпынял ее Лейтнеккер! За спасение бесценного чеховского наследия М.П.Чехова была награждена орденом Красного Знамени.
Как все было на самом деле, сейчас трудно выяснить до конца. В реальности, как это видно даже из документов, цитируемых Н.Ивановой, вернее всего было следующее. В 1918 году экспроприировали содержимое сейфа, были изъяты ценности и бумаги: фотографии, рукописи, автографы. Чехова, его письма, а также архив М.П.Чеховой и О.Л.Книппер-Чеховой. В 1920 году был создан Гохран, который аккумулировал ценности материального свойства - золото, драгоценности, дорогие картины и проч. Чеховские бумаги для пролетариата не представляли ценности, и Лейтнеккер – почему-то именно Лейтнеккер, а не Иван Павлович Чехов, не Ольга Леонардовна Книппер-Чехова или сама Мария Павловна Чехова, - сумел их получить из Гохрана. Вместо того, чтобы вернуть архив законной владелице, он задумал на его основе создать собственный Чеховский музей в Москве (не личный, а государственный, естественно). Марии Павловне, которая по окончании гражданской войны, будучи уже заведующей государственного Чеховского музея, явилась за своими материалами, он не позволил даже прикоснуться к чеховским реликвиям! Дата получения архива из Гохрана в статье Ивановой нарочито закамуфлирована, но можно догадаться, что уже в 1921 году, имея на руках такие козыри, как чеховский архив, Лейтнеккер выступил с грандиозным планом создания «Всероссийского Объединенного Чеховского музея».
Это была воистину грандиозная задумка: центральному музею во главе с Лейтнеккером должны подчиняться все периферийные чеховские музеи - и в Ялте, который уже существовал, и в Таганроге, и в Мелихове, которых еще не было. Ядром «Центра», естественно, должен быть архив Чехова… Под эту идею он развил бурную деятельность, выбил помещение, штат сотрудников. Работники Ялтинского чеховского музея оказались в подчинении Лейтнеккера, через него они получали даже зарплату. Точнее, не получали месяцами. Чтобы не умереть с голоду, Мария Павловна посылала в деревни свою помощницу, которая выменивала продукты на вещи из гардероба Чеховых. Для проформы Мария Чехова была назначена «почетным директором», ее брат введен в штат. Под давлением обстоятельств в 1922 году М.П.Чехова вынуждена была написать бумагу о «добровольной» передаче чеховского архива, отнятого Лейтнеккером у наследников, в лоно нового музея. Однако даже Н.Иванова вынуждена признать, что «родственники писателя болезненно реагировали на передачу в государственную собственность переписки Антона Павловича, его рукописей, и это приводило к разного рода конфликтам…» (Чеховские чтения в Ялте. С.324).
Идея Лейтнеккера (впрочем, его ли? Ведь еще до революция Мария Павловна добивалась создания Чеховского музея в Москве! Ему принадлежат только определения типа: «Всероссийский», «Объединенный»…) оказалась пшиком. Вместо дела процветало суесловие. Никакой экспозиции создано не было. На сей счет Мих. Павлович писал сестре в мае 1922 года: « Ах, какая это говорильня! Воз и поныне там. Несчастный, нервный до истеричности Лейтнеккер несет все дело на себе, но затевает неисполнимое <…> пишутся резолюции, составляются журналы, но дело ни на йоту не двигается с места…».
«Затевает неисполнимое…» - очень верная характеристика музейной гигантомании Лейтнеккера. Цель этой гигантомании прекрасно видела Мария Павловна. В ее письме к брату Михаилу от 22 июня 1923 года читаем: «Пока существует г. Лейтнеккер при чеховском деле, мы с тобой будем всегда гонимы <…> Г-н Лейтнеккер составит себе блестящую карьеру и серьезное положение, и никто не будет знать, что он обобрал меня дочиста» (Чеховские чтения в Ялте. С.333). «Центральный» музей, воздвигнутый на песке, быстро заглох, а чеховские музеи в Таганроге, Мелихове, Москве были созданы в другое время, другими людьми и вовсе не по задумкам Лейтнеккера. Ялтинский музей вскоре нашел покровителя в лице Гос. библиотеки им. В.И.Ленина.
Лейттнеккер, как видим, поставил целью собрать в «Центр» все самое ценное из чеховского наследия - с целью их концентрации и «научной публикации». Однако ни Мария, ни Михаил Чеховы даже не были включены в редакционную коллегию! Лейтнеккер отписался, что, дескать, это не «семейное» дело, а глубоко «научное». Дескать, изданием Чехова будут заниматься высокие специалисты вроде Н.Пиксанова. Но уважаемый всеми Н.К.Пиксанов, составитель и комментатор Собрания сочинений А.Грибоедова, вообще никогда не занимался чеховским творчеством! И надо знать, что еще до революции М.П.Чехова образцово издала шесть томов чеховских писем, а Михаил Павлович, незаурядный литератор, которого выдвигали даже на Пушкинскую премию, написал целую серию статьей и брошюр о жизни и творчестве Антона Павловича.
Вдвоем они издали Мемуарный каталог-путеводитель по Дому-музею А.П.Чехова в Ялте, в котором изложена история наиболее значимых экспонатов, приведены их рисунки, выполненные тем же Михаилом Павловичем. Позднее М.П.Чехова участвовала в подготовке 20-томного Собрания сочинений писателя, написала книгу воспоминаний, опубликовала свою переписку с братом. Михаил же Павлович издал знаменитую книгу «Вокруг Чехова. Встречи и впечатления», которая стала настольной книгой миллионов поклонников автора «Вишневого сада». Но для Лейтнеккера Чеховы не были авторитетом... В вину Марии Павловне ставилось даже то, что в Ялтинском музее хранятся экспонаты, не имеющие отношения (!) к ялтинскому периоду жизни Чехова. Трудно себе представить, что было бы с Белой дачей, пойди Мария Павловна на поводу Лейтнеккера!
Характерна судьба этого великого «подвижника музейного дела». После ликвидации «Центрального» Чеховского музея он оказался в неизвестности (как и до того) и пробавлялся скромными должностями. В «Обществе А.П.Чехова и его эпохи», к примеру, он состоял ученым секретарем. Н.Иванова приводит «образец» его научной деятельности – записку писателю И.Белоусову с просьбой выступить на чеховском вечере… Таких «научных» трудов нынешние сотрудники музеев рассылают тысячами ежегодно – и никто не величает их «подвижниками». Собственно научных статей или книг за ним не числится. Созданных музеев - тоже. Пиком его деятельности было заведование отделом рукописей ГБЛ.
Известно, что он составлял аннотированное описание писем, которые Чехову присылали его многочисленные адресаты, участвовал в их издании. На сей счет есть авторитетный отзыв Г.В.Краснова в книге «Горький о реализме Чехова» (Горький, 1956) . Он касается комментария к известному письму Горького к Чехову от 1900 года о том, как Чехов своими символами «убивает реализм». Письмо впервые было полностью опубликовано в 1936 году в «Материалах и исследованиях», посвященных жизни и творчеству А. М. Горького (том II). Комментатор письма Е. Лейтнеккер пытался доказать, что Горький сомневался «в возможности идти дальше в литературной работе путями, проложенными Чеховым». Лейтнеккер, по словам Г.Краснова, еще не отрешился от вульгарного взгляда на Чехова, как на «сумеречного» писателя, чуждого новым, прогрессивным общественным веяниям жизни. В конце концов, по Лейтнеккеру, оказывается, что Горький «атакует» Чехова, его основные темы и формы их раскрытия… Таков след Е.Лейтнеккера в науке.
Воспоминания Марии Павловны Чеховой, записанные племянником, в значительной мере отличаются от официальной «советской» точки зрения, изложенной, к примеру, в ее книге «И далекого прошлого» 5/. Книга, кстати, была опубликована уже после смерти первого директора Белой дачи. Тем больше значимость этих воспоминаний для со¬здания стереоскопической картины истории русской культуры советского периода.
Текст публикуется с сокращениями, касающимися сугубо семейной тематики.
ВОСПОМИНАНИЯ М.П.ЧЕХОВОЙ В ЗАПИСИ
С.М.ЧЕХОВА
«В апреле 1917 года, после февральской революции, Ма¬рия Павловна с необычайным трудом перевезла в Ялту свою мать Евгению Яковлевну. Перед отъездом из Москвы она привела в порядок и уложила в своем сейфе все бумаги Ан¬тона Павловича, его орден Станислава, золотую медаль Павла Егоровича, свою серебряную медаль 6/ и другие пред¬меты. Уже заказывая сейф, она сняла с себя золотую цепь для лорнета, которую в свое время покупали для нее Антон Павлович и Вишневский 7/ и, подумавши, что в Крыму эта цепь будет ни к чему, положила ее в сейф и заперла сталь¬ную дверцу.
Летом 1917 года в Мисхоре на даче Марии Павловны собрались почти все наличные Чеховы: Иван Павлович с Софьей Владимировной и сыном Володей, Михаил Павло¬вич с женой и обоими детьми. Осенью, когда Иван Павлович уезжал с Софьей Владими¬ровной в Москву, Мария Павловна дала ему ключ от сейфа. В декабре 1917 года застрелился сын Ивана Павлови¬ча — Владимир Иванович 8/.
В апреле 1918 года по распоряжению советской власти началось изъятие ценностей из сейфов. Иван Павлович получил извещение с приглашением присутствовать, в качестве родственника, при вскрытии сейфа Марии Павловны. Он явился, но присутствовать при вскрытии отказался по мотивам личной порядочности. Он не мог бы равнодушно реагировать на изъятие ценностей, принадлежавших сестре. Так он объяснял этот свой посту¬пок позже. Невыясненным осталось, отдал ли он ключ или предоставил сейф к взлому.
Сейф был вскрыт без присутствия родственников. Золо¬тые вещи были изъяты и куда направлены, оказалось не¬известным, а бумаги Антона Павловича были переданы в ЛИТО 9/.
Летом 1918 года Иван Павлович с Софьей Владимиров¬ной перебрались в Крым через Украину, которая была в то время оккупирована немцами. Они поселились у Марии Павловны в чеховском доме на Аутке. Оба они были в состоянии крайнего нервного напряжения, что можно объяснить недавней гибелью сына и, в связи с этим, общим крахом всей их жизни <...>
Так прошло 3 года с их Деникиновщиной, Врангелевщиной и проч. В конце лета 1921 г. Мария Павловна, наконец, смогла поехать в Москву с целью выяснить что-либо относительно архива Антона Павловича и ее собственной квартиры на Долгоруковской улице. Она ехала до Москвы три недели. Лейтнеккер в это время был уже в Москве, и ей пришлось обратиться к нему, т.к. у него были взаимоотношения с ЛИТО. С Лейтнеккером Мария Павловна познакоми¬лась в Ялте еще до революции. Перебравшись в Москву, он поступил на службу по Наркомпросу. <…>
Она вспоминает, как в 1921 году в Москве она стояла в одной из комнат ЛИТО, прислонившись к косяку двери, и рыдала, в то время как Лейтнеккер выносил пачками бумаги Антона Павловича и фотографии, изъятые в 1918 году из сейфа Марии Павловны.
Она говорила ему тогда:
- Дайте же это мне, ведь это же мое!
Но он не дал ей даже прикоснуться 10/.
Позже на основе этих документов был создан Чеховский музей в Москве, и сама Мария Павловна принимала деятельное участие в его организации.
Мебель из реквизированной собственной квартиры Марии Павловны надо было куда-то поставить. В это время она находилась в разных местах, и некоторую заботу о них проявили Ольга и Ада Книппер 11/.
В августе 1921 г. вместе с Луначарским Мария Павлов¬на ходила по улицам Москвы и искала помещение. Наконец, она нашла комнату на Малой Дмитровке, по левой стороне, близ Садовой. Туда были свезены все вещи. После этого Мария Павловна уехала обратно в Ялту. Она находилась в пути одну неделю <…>
Приехав сравнительно быстро в Севастополь, Мария Павловна никак не могла оттуда выбраться в Ялту. Нако¬нец, она узнала, что в Ялту отходит шхуна. Вместе с каки¬ми-то попутчиками она к концу дня расположилась на па¬лубе этой шхуны. Совершенно пьяный капитан безобразни¬чал с двумя девками в своей каюте, почти на виду у всех. К вечеру пошел дождь, и пассажиров согнали с шхуны на берег. Они зашли в пекарню. Тут Марии Павловне сообщи¬ли, что в Ялте на дом Чехова было совершено нападение.
В 12 часов ночи всех ожидающих выгнали из пекарни, они вновь стали проситься на шхуну. Так прошла мучи¬тельная ночь. В 10 часов утра шхуна отвалила. Мария Павловна расстелила свой плед и легла. Но вскоре этот плед отняла попутчица-еврейка. Мария Павловна начала молиться Николаю Чудотворцу, чтобы он помог ей перене¬сти все страдания. Она впала в забытье и очнулась только в 8 часов, когда шхуна подходила уже к Ялте. Это счаст¬ливое забытье она приписывает заступничеству Николая Угодника.
Когда она пришла на Аутку, она узнала, что Иван Пав¬лович и Софья Владимировна, после нападения на них, выехали и поселились у соседки Радзивилл 12/. Она послала за ними. Они пришли и сразу же стали упрекать ее:
- Ты оставила нас здесь сторожами. Мы не будем здесь жить.
В заключение они сказали, что если она здесь оста¬нется, то ее убьют. Она ответила:
- Я из этого дома никуда не уйду.
В то время, когда Мария Павловна была в Москве, на Аутский домик Чехова было совершено нападение. Банди¬ты вошли в дом и стали грабить. Они очистили весь гарде¬роб Марии Павловны на площадке лестницы в мезонин.
Иван Павлович с Софьей Владимировной в страхе за¬перлись в комнате Евгении Яковлевны и сидели там тихо. Но через некоторое время Иван Павлович открыл форточку и стал звать на помощь. Позже соседи рассказывали, что это был отчаянный крик, полный ужаса, но никто из них на помощь не пришел из страха.
Бандиты выбежали на улицу и стали стрелять снаружи в окно. Иван Павлович и Софья Владимировна прижались стене и тем только спаслись. Пули и по сие время сидят в стене между кабинетом Антона Павловича и этой комнатой.
Свое клетчатое пальто Мария Павловна нашла висевшим на колючей проволоке забора. Когда воры несли охапку одежды, оно зацепилось и так и осталось висеть до ее приезда. Вскоре, приблизительно в октябре 1921 года, Иван Павло¬вич и Софья Владимировна из Ялты уехали в Москву. Мария Павловна осталась одна. Днем она чувствовала себя более или менее спокойно, но ночи были жуткие. Между прочим, она мыла днем окна и пела, чтобы показать прохожим, что она не боится. Пелагея Павловна в это время отсутствовала. Она ушла бродить по деревням, собирая милостыню на пропитание. Позже председатель Ялтинского ревкома Шабулин 13/ принял участие в судьбе Марии Павловны. С его по-мощью были сделаны толстые ставни к окнам всего ниж¬него этажа.
1920 г.
Врангель был разгромлен в конце 1920 года. Большеви¬ки пришли в Ялту глубокой осенью. В течение нескольких месяцев после этого Мария Павловна переживала полное тревоги время. В чеховском доме было произведено девять обысков. Искали оружия, продовольствия, золота, одежды военного образца и пр. Во время одного из обысков Мария Павловна сама видела лежащий на пианино приказ о ее аресте, кото¬рый почему-то не был осуществлен.
Особое внимание при обысках привлекали шаляпинские вещи. Уезжая из Ялты, Иола Игнатьевна просила Марию Павловну взять на хранение ее мебель и др. домашние вещи из ликвидированной ею квартиры. Эти вещи были составле¬ны в одной из комнат нижнего этажа и неизменно вызывали множество вопросов при обысках.
Обыски производились с понятыми, набранными отовсю¬ду. Однажды в числе понятых Мария Павловна увидела ста¬ринного знакомого чеховской семьи Георгия Константино¬вича Прохача. Он проходил по улице и был взят в число по¬нятых. Бывали понятые из разных мест, почему-то даже из портовой конторы. В один из приходов Мария Павловна сама видела, как понятой сунул в карман кусок мыла и ее шляпку. Однажды пришли без понятых. Увидев Марию Павловну, начальник отряда крикнул ей повелительно:
— Эй, тетка, давай понятых!
Закончив обыск в комнате Антона Павловича и примыкающих к ним, начальник приказал:
— Идем в подвал. Где хамса?
Другой со смехом ответил:
— У нее на башмаках.
— Молчи, ты!
Оказалось, что в чеховском доме искали бочки украденной в порту рыбы. Такова была обстановка в доме, а в это время мимо дома, по Аутской улице, ежедневно прогоняли в Исары 14/ партии людей на расстрел.
Забор чеховского сада был проломлен, и местные жители, сокращая дорогу, ходили прямо через сад. Однажды какой-то мужчина, проходя мимо дома, молча размахнулся и со всей силы ударил долотом оконное стекло. Полетели осколки.
Положение осложняли близкие знакомые: Елизавета Ивановна Тезе 15/ как-то принесла, чтобы спрятать, две бриллиантовых брошки.
Опять раздался знакомый звонок. Это — десятый обыск. Мария Павловна открыла дверь, схватилась руками за го¬лову и, рыдая, закричала:
- Я больше не могу, не могу!
И вдруг в ответ вместо грубых окриков слышит:
- Успокойтесь, мы пришли Вас спасти.
Это был председатель ревкома Шабулин.. С тех обысков больше не было. По приказу Шабулина забор был починен, и ко всем окнам нижнего этажа были сделаны толстые деревянные ставни.
1920 г.
Когда после белых в Крым пришли большевики, мимо дома Чехова водили людей под конвоем партиями в Исары на расстрел. Мария Павловна не могла смотреть на людей с поникшими головами и особым, предсмертным взором. В порту людям привязывали к ногам груз и сбрасыва¬ли с мола в море. Потом с мола было видно, как трупы ко-лыхались в воде и размахивали руками. Когда снарядили водолазов, чтобы убрать утопленников, один водолаз не вы¬держал и сошел с ума.
1920 г.
В Гурзуфе приговоренных к расстрелу отводили на Ша¬ляпинскую скалу и ставили на край с привязанным к ногам тяжелым камнем. Стреляли в голову и потом любовались, как труп летел с высоты в море. Рассказывали, что один осужденный, когда к его ногам хотели привязать камень, вырвался и с высоты бросился в воду. Ему нечего было терять. Ему предстояло либо полу¬чить пулю в лоб, либо разбиться при падении. Он рискнул и не разбился. Притаившись в расселине, он дождался ночи, переплыл на скалу Адалар и там пробыл несколько дней, питаясь водорослями. Затем, тоже ночью, он переплыл на берег и спасся.
1920 г.
Двоюродная сестра Антона Павловича, Александра Митрофановна Чехова, в замужестве Бренева, жила с мужем в Севастополе. Там же она пережила революцию. Однажды, в отсутствие мужа, она услышала у крыльца их дома какой-то бурный разговор, крики, потом сильный выстрел. Когда все затихло, она открыла входную дверь и увидела, что на крыльце лежит расстрелянный. Она сошла с ума.
1920 г.
В Севастополе, как и в каждом порту, были механически разгружающиеся баржи. Осужденных большевиками на смерть людей загоняли в эти баржи и отвозили в море. Там открывали дно баржи и люди погружались в воду. Они ба¬рахтались, кричали, хватались друг за друга. Сопровождав¬шие били их по головам железными палками, пока самый последний из осужденных не уходил под воду.
1929 г.
Придя в ялтинский отдел социального обеспечения по поводу пенсии, Мария Павловна увидела множество людей, стоящих в нескольких очередях. Она спросила, не обращаясь ни к кому:
- Где место пенсионеров?
Кто-то из публики низким голосом громко ответил:
- На кладбище!
Примечания:
1. Подробно о создании Чеховского музея см.: Виноградова К.М. Из истории Дома-музея А. П. Чехова в Москве // Чеховиана. Ме¬лиховские труды и дни. - М.: Наука, 1995. С. 334—356.
2. Лейтнеккер Евгений Эмильевич (1888—1954), юрист, литера¬тор, музейный работник. После обнародования сведений об истинной роли Лейтнеккера в истории с чеховским наследием его московские потомки осуществили против автора этой статьи серию «разоблачительных» публикаций. Увы, таковы нравы в нынешнем московском чеховедении.
3. Чехов И. П. Письма к М. П. Чеховой в Ялту от 1/14 марта. 19 марта/1 апреля, 25 марта 1918 года.— ОР РГБ. Ф. 331. К. 82. Ед. хр. 38. Л. 8, 15, 18.
4. Чехов С. М. Предисловие к «Воспоминаниям Марии Павловны Чеховой» (Тетрадь вторая). Рукопись. Архив Дома-музея А. П. Чехова в Ялте. Ниже публикуются С. 19—27.
5. Чехова М. П. Из далекого прошлого. - М.: Гослитиздат. 1960.
6. Серебряная медаль была вручена М. П. Чеховой в 1902 г. в память коронования Николая 11. - Скобелев Юрий. «...Полагаюсь во всем на нее» (Антон и Мария Чеховы) // Брега Тавриды, 1995. № 4—5. С. 233.
7. Вишневский Александр Леонидович (1862—1943), актер МХТ, земляк А. П. Чехова.
8. Владимир Иванович Чехов застрелился 7 декабря 1917 года. С. М. Чехов среди возможных причин самоубийства назвал три: неудачная карьера драматического актера, безответная любовь к Ирине Шаляпиной, заболевание (возможно, костный туберку¬лез).— Воспоминания Марии Павловны Чеховой. Тетрадь вторая. С. 17—18.
9. ЛИТО — Литературный отдел Наркомпроса ведал делами ли¬тературы, издательства, культуры.
10. Сохранилось письмо Марии Павловны к моей матери Ольге Германовне из Ялты в Москву, без даты, которое можно, однако, отнести к маю 1922 года. Мария Павловна пишет невестке:
«Уже были уложены мои чемоданы, и я назначила день выез¬да, как пришла телеграмма от Лейтнеккера с просьбой подождать его приезда в Ялту. А я, главным образом, должна была быть в Москве по музейным делам, нужно выручать рукописи и письма Антошины, похищенные у меня из сейфа и хранящиеся теперь в Госархиве. Их хотят печатать, а там самые интимные письма ко мне и вообще много, очень много рукописей и фотографий. Раз¬бойники!»
Это письмо является документом, подтверждающим, что рас-пространяемая уже много лет версия, будто Мария Павловна сама, добровольно передала государству в 1918 году значительную часть архива Антона Павловича, его ру¬кописи, письма и фотографии, представляет чистейшую легенду. Архив Антона Павловича, хранившийся в сейфе Марии Павлов¬ны в банке братьев Джамгаровых в Москве на Кузнецком мосту, был изъят в принудительном порядке, без ее согласия, и она долго еще мечтала о его возвращении. Позже она привыкла, а когда было приступлено к организации Чеховского музея в Мос¬кве, ей это даже стало импонировать (Примечание С. М. Чехова).
11. Ольга Константиновна, Ада Константиновна Книппер — пле¬мянницы жены А. П. Чехова О. Л. Книппер-Чеховой.
12. Радзивиллы — семья служащего Ялтинского института «Магарач». Проживали в собственном доме на ул. Музейной. В.И.Радзивилл была близко знакома с М. П. Чеховой, передала в музей А.П.Чехова ценную коллекцию фотонегативов начала XX века, а также номера журнала «Лїтературно- науковий вiстник» (редактор М.Грушевский) с переводами произведений А.П.Чехова на украинский язык.
13. Шабулин Михаил Николаевич (1887—1925) — первый председатель Ялтинского ревсовета. В 1921 году выдал М. П. Чеховой охранную грамоту на «Белую дачу», где был создан мемориальный музей А.П.Чехова.
14. Исары — татарская деревня в окрестностях Ялты, неподалеку от водопада Учан-Су. Здесь находились развалины средневековой крепости княжества Феодоро. По окончании гражданской войны тут на территории дачи «Багреевка» производились расстрелы. В настоящее время в Багреевке установлена памятная часовня.
15. Тезе Елизавета Ивановна, Тихомиров Василий Иванович - супруги, жители Ялты, хорошие знакомые М. П. Чеховой. Содержали пансионат, где в 1925 году жил М. А. Булгаков. В 30-х годах переехали в Москву, находились в переписке с М. П. Чеховой вплоть до ее смерти. Письма хранятся в ОР Российской государственной библиотеки.