Жестокая игра
«Страсти, природу которых мы не можем понять,
властвуют над нами особенно сильно»
Оскар Уайльд.
Мне снился странный сон,
О том, что больно и страшно,
О том, что многое важно,
О том, что не вечно ничто…
Я жадно воздух ловил,
Соскальзывал, падал в сон.
Он это я. Я это ОН.
Я падал в бездну без сил…
Люсьен заплатил кучеру, и, отправив экипаж, в нерешительности, остановился перед старинным особняком, который был похож на большой череп из-за двух огромных готических окон, смотрящих на дорогу, - давно высохшие глаза мертвеца.
Закат окрасил стены кровью, и она медленно стекала по стенам, придавая особняку и без того ужасающий вид. Подумав об этом, Люсьен вздрогнул. Но, преодолев себя, он пересёк дорогу, подойдя ближе к воротам. В редакции коллеги прозвали его Лисицей, из-за хитрости, с которой он впутывался в самые засекреченные дела, и выпутывался из них, довольно легко, принося в газету интереснейшие факты. Да и внешне он чем-то напоминал лиса – темно-рыжие волосы, прямые и мягкие, были собраны назад и перетянуты шелковой лентой, а лицо с прямыми правильными чертами, но немного коротким носом принимало обычно какое-то особенное лисье выражение лица… которое, наверное, и отличает всех журналистов. Главным достоинством его лица, были прекрасные ярко голубые глаза. Костюм его был не особенно богат, но чист и выглажен. В на руке висела дорожная сумка.
У ворот Лисица остановился. Внутри, на лавочке, сидел старик. Он кашлял. Седые волосы, неровными прядями свешивались ему на глаза. Человек разглядывал какую-то бумажку, пытаясь прочесть, но был не в силах этого сделать. Он то вздрагивал, то кряхтел, то дергался как в припадке. Люсьен готов был повернуть обратно, но дело, приведшее его в это Богом забытое место, заставило его подавить в себе отвращение.
- Извините… - обратился он к привратнику. Тот даже не пошевелился.
- Простите меня!… - громче сказал Люсьен. Все осталось по-прежнему.
- Послушайте! – заорал Люсьен, подаваясь вперед, чтобы крик наконец достиг старца.
Тот подскочил, будто в него бросили камнем, и затанцевал на месте, быстро переступая с одной ноги на другую.
- А? Что? Нельзя же так людей пугать, молодой человек! – недовольно проворчал он, подходя к воротам.
- Я просто пришел… к вашему хозяину… к маркизу де Валуа.
Старичок захихикал, и долго не мог остановиться, все так же пританцовывая на месте. Придя в себя, он спросил:
- Ваше имя Люсьен?
- Люсьен Жан Мари де Понтуа, - уточнил Лис, - Я представляю газету «Oror». Мне поручено…
- Вы можете войти, - перебил его привратник. Он открыл ворота, пропуская Люсьена, все еще неприятно посмеиваясь, как полоумный.
- Хозяин наш – дьявол, а мы его слуги, слуги судьбы, слуги безумства, - пропел женский голос из глубины сада. Люсьен обернулся.
- Идите, идите, не обращайте внимания, - подталкивая Люсьена к двери, говорил привратник, - Это дочь… ну, Валуа.
Они вошли в дом. Внутри царил полумрак. Мраморная лестница сияла в темноте. От лестницы отделилось белое пятно, и поплыло к ним на встречу. Это был молодой человек, одного с Лисом возраста, если ни младше, очень богато и изысканно одетый, хотя и несколько старомодно. В полу тьме Люсьен не мог хорошо разглядеть его лица, но, судя по очертаниям худых скул, оно должно было оказаться красивым. Старичок за спиной Люсьена кашлянул, и вышел, закрыв дверь. Воцарилась абсолютная тьма. Люсьен не смел двинуться с места.
- Мари! – воскликнул молодой человек, спеша нарушить неловкое молчание, - Мари! Зажги свечи! Сегодня у нас гости!…
Темнокожая девушка с одной свечой влетела в комнату, и увидев Люсьена, ахнула, прикрыв ладошкой рот и убежала, вернувшись с остальными слугами, которые немедленно справились с тьмой.
- Приветствую вас, - приблизившись, сказал хозяин. Он взял Люсьена за руку и горячо пожал ее.
Теперь, когда позволяло освещение Лис смог разглядеть молодого хозяина. Красота его была поразительна. Все его движения, речь были пропитаны аристократизмом, а внешне он был безупречен. Длинные золотистые кудрявые волосы до плеч, глаза серовато-голубого оттенка, как небо в непогоду, а само лицо, словно написанное романтичным художником – с тонкими чертами, и слегка увеличенными чувственными губами. Он забрал у Лиса его сумку, и отдал негритянке, которая поклонилась и вновь убежала куда-то.
- Монсеньер, - ответил Люсьен, смутившись. Аристократ попросту схватил Лиса за руку, увлекая за собой вверх по лестнице, будто бы забыв об изяществе.
- Меня зовут Люсьен Жан Мари де Понтуа. Я представляю газету «Oror», простите, а я смогу увидеть …ммм… мсье де Валуа? – осведомился Люсьен.
- А как вы хотите его увидеть? Может, в гробу? Или вам меня мало?!… - злобно прошипел он, таща журналиста вверх. Люсьен не ожидал такой реакции. Весь этот балаган не доставлял ему большого удовольствия. И лестница будто бесконечная…
- Простите, кто вы? – с некоторым негодованием спросил Люсьен, они бежали вверх всё быстрее и быстрее.
- Я ваш хозяин и покорный слуга, я ваш брат, я ваша сестра, заклятый враг и верный друг… я ваша радость и печаль… - пел обезумевший молодой человек, - но, вижу, вам меня не жаль!…
Наконец-то лестница кончилась, и они выбежали в просторный зал, с огромными готическими окнами. Аристократ обернулся.
- Меня зовут Антуан, я сын того, к кому имели честь приехать – вы, но его нет, почти две недели его уже нет, есть только я, но вижу, я вам совсем не интересен… - скороговоркой произнес он, и к концу фразы, его глаза и голос выражали безумную грусть.
- Нет, нет, напротив! А… значит, ваш отец скончался?… Мои соболезнования… Тогда, может быть вы согласитесь дать мне интервью? – быстро разобравшись в ситуации спросил Люсьен. Они шли к большому столу, который уже накрывала та девушка, Мари. Люсьен рассматривал маркиза. На Антуане был одет синий вышитый золотом сюртук, а на ногах сияли украшенные позолотой туфли.
- Хорошо!… - глаза маркиза заблестели. Он обернулся к Люсьену, и наградив его самой тёплой из своих улыбок, мечтательно закатил глаза, - Это будет лучшее ваше интервью, обещаю вам… Но только поле ужина. Вы ведь не откажетесь поужинать с нами?
И журналист не посмел отказаться. Антуан сел во главе длинного стола, Люсьен по левую его руку, с правой стороны было накрыто на еще одну персону.
- Позови Изабеллу, - попросил он Мари с неохотой.
Маркиз не замолкал ни на минуту, от него буквально лилась энергия. Лицо сияло, улыбка не сходила с губ. Он шутил, и шутки действительно были смешны, а не пошлы и безвкусны, как это обычно бывает. Минут через пять, явилась маркиза – Люсьен слышал в саду ее пенье. Она была одета в прекрасное темно-зеленое платье с кринолином, а ее открытую грудь в декольте прикрывала шелковая белая шаль. Она замечательно отличалась от брата: волосы у нее были тёмные, почти черные, абсолютно прямые, не касающиеся плеч, ровно, полукругом венчающие ее. Царская осанка, в прочем, у них была одна и та же.
Её лицо со светлой, почти белой кожей было мрачным, большие тёмные с зелеными искрами глаза выражали скорбь и осуждение.
- Пришла, mon amour, моя безумная сестричка? – поприветствовал Антуан сестру.
- Кто из нас безумней, братец? – со сдержанной злостью ответила она.
- Наверно, та, что поёт странные песни…
- А может, тот, кому смерть интересней?… - в рифму пропела девушка, оставаясь столь же мрачной.
- Это Изабелла, моя сестра, - представил он её, наконец, Люсьену. Лис встал и поклонился, но Изабелла лишь язвительно улыбнулась, и села напротив.
- Мсье Клемансо прислал меня сюда. Он хотел узнать мнение вашего отца по делу Альфреда Дрейфуса, - сказал Люсьен Антуану.
- Я считаю, что он не виновен. Во всяком случае… не на столько. Мой отец знал этого человека, и будь он жив, то попробовал бы помочь ему … - ответил Антуан, поправляя кружева на рукавах, - Кстати, вам следует остаться у нас на пару дней.
- Зачем? – удивился Люсьен. Антуан туманно улыбнулся.
- Скоро стемнеет, ночью на улице не безопасно. Очень не безопасно. О гостинице не может быть и речи, я не отпущу вас, - мягко проговорил он, - Не надейтесь. Завтра или после завтра вы отправитесь в Париж. А пока будете моим гостем. Гостем мсье маркиза Антуана де Валуа. Отказ не принимается… - заметил маркиз, подняв одну бровь. Журналист улыбнулся:
- Что ж, мне не остаётся ничего иного!… - вздохнул он, и подумал:
«Ни такой уж он сумасшедший, просто здесь не с кем общаться».
- Да, да, слушайте его, он вам всё расскажет! Про то, как … - хранящая доселе молчание, проговорила Изабелла. Внезапно она замолчала, и, не закончив, уставилась на что-то позади Люсьена. Журналист обернулся, но ничего не обычного не увидел.
- Папа… - прошептала девушка, - Папа, это ты?…
- О, Господи, ну не начинай снова! – сокрушенно воскликнул брат.
Изабелла вскочила из-за стола, и упала на колени рядом с маркизом.
- Скажи, скажи мне!… - умоляла девушка, обращаясь к призраку, видимому лишь ей, протягивая к нему изящные руки. Брат подхватил ее на руки, и понёс куда-то прочь. Люсьен был слегка шокирован этой странной сценой. Вернувшись, Антуан немного помрачнел, и сказал:
- Видите ли, у моей несчастной Изабеллы – после смерти отца, случаются подобные приступы… ей кажется, что она видит призрак отца… - его взгляд потупился.
- Возможно, ей нужен врач? – предположил Люсьен.
- Да, мы приглашали врача, но он заверил нас, что Изабелла действительно здорова… - маркиз ненадолго погрустнел, но потом поднял на Люсьена веселый взгляд, и сказал: «Давайте ужинать!»
После ужина Антуан провел журналиста в свой кабинет, где они долго вели беседу, и Лис старательно все записывал. Сам по себе, кабинет был темным – бархатные темно-красные портьеры полностью закрывали комнату от солнечных лучей. Обставлено все было с аристократическим вкусом – массивный письменный стол из красного дерева, шикарная мебель, и много-много книг в шкафах. На столе, и по стенам были развешаны подсвечники, в которых горели свечи. На отдаленной стене висел портрет старика – покойного отца Антуана.
Маркиз, сосредоточенный и серьезный за все время интервью, внезапно повеселел:
- Послушайте, mon cher, какой же я негостеприимный! – причитал он с прелестнейшей улыбкой, дотронувшись кончиками пальцев до руки Люсьена, как бы прося прощения, - Вы, верно, устали с дороги, а я тут мучаю вас.
Прикосновение было мимолетным, но Люсьен почувствовал странный холод его аристократических пальцев, и странное ощущение опасности пробрало его всего.
- Нет, это, пожалуй, я трачу ваше время, - проговорил он.
- Ну что вы! – воскликнул маркиз, вскочив с кресла, и закружившись по комнате, словно в танце. - Вы не представляете, какая скука – жить здесь, среди этого ненужного хлама! - говорил он, пропитанным музыкальностью, голосом, указывая на книги в полках, - Носить траур, общаться лишь со слугами, и с сумасшедшей сестрой!… Ах, как я завидую вам! Вы можете все! Вы так свободны, мой друг! – он остановился, сделав театральный жест – подняв руки вверх, словно отпуская в небо голубей.
- Но ваш титул… маркиз, скорее это я завидую вам! – ответил ему Люсьен, поднимаясь.
- Нашли чему завидовать! – Антуан схватил его за руку, и поклонился, словно приглашая танцевать. Люсьен тайно обрадовался, что в детстве не поленился посещать уроки музыки и танцев.
- Эти бесконечные балы, скучные, как и все высшее общество, - говорил маркиз чинно кланяясь в танце под неслышимую музыку, - Эти невыносимые девицы, мечтающие только о том, чтобы я обратил на них внимание, и взял их в жены… Все они – совершенно безмозглы! Я говорю это не со злости, нет. Они такие скучные, эти девицы… Для них, для всех для них самое главное – это титул, богатство!
- Неужели для всех? – Люсьен улыбаясь, вальсировал с маркизом по комнате.
- …И бесконечно скучные разговоры! – продолжал между тем Антуан, - О как мне не хватает общения, mon cher! Я так рад, что вы приехали! Скажите: устали вы? Хотите ли отдохнуть в комнате, что я приказал для вас приготовить? – маркиз отпустил его руки. Люсьен, завороженный щебетаньем маркиза, ответил не сразу:
- Я не сильно устал, - ответил он, - Разве можно устать от разговора с вами?
Маркиз приятно улыбнулся:
- И все же, продолжим беседу завтра, я не хочу утомлять вас, - безапелляционным тоном ответил он, - Позвольте я сам провожу вас до комнаты.
Они прошли коридорами, в которых висели картины – портреты прадедов маркиза, целая семейная галерея. Перед одной из дверей Антуан остановился, и открыл ее. Спальня была выдержана в сине-голубых, спокойных тонах.
- Приятного вам сна, - Антуан обратил к журналисту свой аристократический, вдруг сделавшийся нежным взгляд. Его белокурые кудрявые волосы спадали мягкими локонами ему на плечи, а лицо с мягким румянцем, появившимся только сейчас на светлой коже, сделало маркиза похожим на божество. Антуан подал Люсьену руку (белую, как снег, изнеженную, с ухоженными длинными ногтями) – вроде бы для пожатия, но ладонью вниз. Люсьен нагнулся и поцеловал ее в знак благодарности. Сам он, конечно, был иных политических взглядов, и все эти аристократические штучки считал отмирающим звеном в истории, но он не мог иначе; маркиз этого заслуживал одной лишь своей вежливостью.
- Je vous remercie*, - сказал Люсьен и вошел в комнату.
- Au revoir*, - Маркиз прикрыл за ним дверь.
На столике стояла его сумка. На большой кровати уже было постелено свежее белье, и Люсьен осмотревшись, рухнул на нее, не снимая одежды. Мысли затопили его голову. Он лежа пересмотрел свои записи, и улыбнулся, найдя их довольно объемными.
«Все так хорошо складывается, словно я сам дьявол заигрывает со мной, - подумал он, - И маркиз оказался очень приятен, в отличие от многих других аристократов, с которыми мне доводилось общаться».
Неожиданно дверь открылась. На пороге стояла Мари, держа в руках ночную рубашку и халат, сложенные аккуратной стопкой. Люсьен нашел ее довольно привлекательной девушкой, хоть и излишне полной.
- Хозяин просил передать, - сказала девушка, подходя ближе к кровати. На ее лице было написано смущение.
- Спасибо, - Люсьен неохотно поднялся. Девушка положила все на столик у кровати, и, посмотрев на журналиста искоса, вышла, закрыв за собой дверь. Люсьен усмехнулся, и, скинув с себя парадную одежду, нарядился в принесенное служанкой белье. На стене висело большое зеркало, перед которым Люсьен принялся кривляться, передразнивая маркиза, повторяя его жесты. Он распустил волосы, и поклонился отражению. Его разбирал смех. Нет, маркиз не казался ему смешным, он как никто другой соответствовал своему титулу. Просто Люсьен был в хорошем настроении, от чего ему хотелось веселиться. Шелковая ночная рубашка, белоснежно белая, с кружевами и расписной халат, с вышитыми на нем узорами, были ему к лицу. Он вновь развалился на кровати, мечтательно закрыв глаза, но Морфей не хотел принимать его в свои объятья. Лис думал, что все бы отдал, лишь бы родиться маркизом, и жить среди этой роскоши, этого «ненужного хлама», «скуки» и вообще…
Прошло, наверное, около часа, но ему не спалось. Что-то начало тревожить его. Он чувствовал что-то, но не мог понять, что это за чувство.
Он поднялся, и, побродив по комнате, раскрыл окно. В него вливалась прохладная свежесть ночного покоя. Позже, до него донеслись едва слышимые звуки музыки. Вначале, Лис решил, что это ему показалось, но звук стал громче, и сомнений уже не было – кто-то играл на скрипке. Люсьен сел на массивный подоконник и стал прислушиваться. Музыка была столь нежной и тонкой, что журналист невольно закрыл глаза. Скрипка плакала, жаловалась, смеялась и пела. Не выдержав того, что надо напрягать слух, Люсьен подошел к двери, и раскрыл ее. Здесь вообще ничего не было слышно, и Лисица, бесшумно прикрыв дверь, пошел вдоль по коридору. Он шел крадучись, прислушивался у каждой двери, но ничего не слышал, между тем, остро ощущая, что кто-то играет на скрипке.
«Кто бы это мог быть? Я не видел здесь музыкантов. Может, сами хозяева? Изабелла?» - думал он.
Дойдя до последней двери, он, наконец, нашел то, что искал. Здесь музыка была слышна достаточно хорошо. Лис остановился, и в забытьи закрыл глаза. Тот, кто играл, делал это прекрасно. Музыка описывала каждое чувство… Забыв о приличии, Лис приоткрыл дверь.
…У распахнутого окна, в которое светила почти полная луна, в одной ночной рубашке, держа скрипку, стоял маркиз.
Люсьен видел эту картину с боку, и его поразило то, что на лице Антуана блестели слезы. Лис не мог оторваться от созерцания этого божественного создания, которое смогло так больно ранить душу музыкой. «Как красиво, - подумал Люсьен, - Какая чувственность».
Его комната была набита роскошью и пышностью. На окнах, небрежно раздвинутые висели такие же толстые портьеры из бархата, как и в кабинете, алого насыщенного цвета, с кистями из позолоченных нитей. Посреди комнаты стояла огромная кровать балдахином и резными деревянными столбиками. На помятом кроваво-красном покрывале из шелка лежал золотой медальон. На комоде у стены целыми горстями было рассыпано золото – кольца, цепочки, браслеты, серьги, часы и много чего еще. У стены стоял трельяж, полный красивых бутылочек с духами, и еще какой-то косметикой. Стены были покрыты коврами. Но больше всего Люсьена поразил вид маркиза, играющего на скрипке луне.
Лис стоял так четверть часа, прикованный невидимыми оковами. Он не думал о том, что будет, когда его обнаружат, он не мог уйти. Люсьен чуть дышал. Маркиз слегка развернулся, играя, и заметил его. Антуан не перестал играть, лишь музыка сделалась тише.
- Вы еще не спали, или я помешал вам уснуть? – спросил он, улыбнувшись, его слезы на щеках уже высохли, - Да, заходите вы!
- Я долго не мог уснуть, а потом услышал, как вы играете… - неловко проговорил Лисица, делая шаг вперед, - Ваша музыка меня пленила.
- Если хотите, можете остаться, это лучше, чем торчать у двери, бесстыдно подглядывая.
Люсьен вздрогнул. Так маркиз его заметил с самого начала!…
- Простите!
- Да нет, что вы я пошутил, мне ваше общество, если хотите знать, очень приятно. Понравилась вам моя комната?
- Да, такая пышность…
- Раньше это была комната маркизы, моей матери… - он сказал «моей» так, что Люсьен понял, почему они с сестрой так непохожи, - Я перебрался сюда недавно, после смерти отца. Эта комната мне нравится больше всех остальных, потому что… - он умолк, не договаривая, и по его щеке скатилась слеза. Маркиз полностью развернулся в его сторону. Мелодия начала приобретать смысл.
- Садитесь. Эта соната для вас, - сказал он. Люсьен опустился на край его кровати. Поглядев, мельком на раскрытый медальон, Лис увидел крошечный портрет женщины, которая отдала всю свою красоту сыну. Антуан замолчал и полностью отдался своей игре. Это продолжалось час, а может два, и Люсьен все гадал, откуда в этом аристократическом «растении» столько силы, столько таланта. Когда скрипка плакала – Люсьену тоже хотелось плакать, и он страдал вместе с ней. Когда скрипка смеялась – Люсьен улыбался, потому, что, как бы слышал человеческий смех. «Он играет, как бог» - подумал Лис, - «Или, скорее, как дьявол…». Звук прекратился внезапно. Маркиз опустил вниз руки со скрипкой, и, положив ее в футляр, упал в изнеможении на кровать, рядом с Лисом.
- Charmant*! Вы прекрасны, - воскликнул Люсьен, схватив его белые руки и целуя их, - Вы бесконечно прекрасны, mon cher!
Эмоции переполнили его, и он не мог остановиться. Антуан вдруг повернулся к нему, и журналист увидел прозрачные слезы на его прекрасном лице. Маркиз сидел так близко, что Лис мог рассмотреть каждую его черточку – и глаза, с огромными расширенными зрачками-безднами, и мраморно-белую безупречную кожу, и царственный изгиб бровей, и слегка покрасневшие губы.
- Ваша музыка… она… может свести с ума! – прошептал Люсьен, весь, дрожа от напряжения, - Но… откуда ваши слезы?
- Ах… Иногда я кажусь себе таким слабым… - шептал маркиз в ответ, не отстраняясь, - И мне не хочется сдерживать слез!...
- Вы так прекрасны, Антуан! – Лис не мог оторвать взгляда от божественного аристократа, - Я никогда не видел таких красивых людей!
Антуан вдруг поднял руку, коснулся кончиками пальцев щеки Люсьена, и жарко прошептал:
- Прошу вас, не говорите мне таких нежных слов! Я ведь верю вам!…
Лис опустил глаза, чувствуя, как трепещет его сердце.
- Поверьте, mon cher, я не смею вам лгать. Вы и ваша музыка… О, ваша музыка!... – он поднял взгляд, и встретился с взглядом маркиза.
- Я должен написать! Я напишу про вас! Только про вас! Вы играли просто божественно! Я сейчас же напишу!… - Люсьен вскочил с кровати и выбежал за дверь. Всю ночь ни сомкнув глаз, он писал статью «о маркизе, который играет, как бог». Лишь к утру, когда взошло солнце, он заснул. А когда он открыл глаза, был уже полдень. Мари зашла к нему, и, сказала, что обед на столе. …Маркиз обедать не вышел.
Изабелла спросила, хорошо ли он спал, и, не дожидаясь ответа начала смеяться.
- Мой братец приболел. С утра не встает, - говорила она, - Я заходила в его комнату, но он просил передать, что спустится только к ужину. Что это с ним, вы не знаете? – на слово «вы» она сделала такой акцент, что Лис невольно смутился.
- Нет… - Люсьен нахмурился, - А что с ним?
- Он сказал, что чувствует слабость… Но, раз уж он все равно не сможет говорить с вами, я надеюсь, вы не откажите мне в прогулке? – спросила маркиза.
- Конечно, нет, - ответил Лис, и подумал, что, и она не такая уж сумасшедшая, как кажется.
Когда они спустились в сад, Мари, проходя мимо, что-то тихо сказала хозяйке, на что та рассмеялась, и махнула рукой. Люсьен присматривался к ней – она была красива, и очень молода. Девушка держала его под руку, и что-то говорила, о том, что она любит гулять в саду. Они вошли в садовую калитку, полностью поросшую зеленью.
- Когда-то папа приказал построить этот сад для мамы. Теперь я поддерживаю в нем порядок, - сказала она, усаживаясь на скамейку под ветвистым раскидистым деревом.
- Тут очень красиво, - заметил Люсьен, задумываясь, кого же она назвала матерью.
- Да, я люблю читать здесь, или петь… Садитесь. Антуан терпеть все это не может, и называет меня сумасшедшей, - вдруг начала она, - Я вижу то, чего никто не может видеть… Но я не больна!
- Не стоит так волноваться, - сказал Лис успокаивающе.
- И вы туда же! Чувствую, вы уже прониклись к нему уважением…
- Что вы! Куда большим, чем просто уважением! – восхищенно проговорил он, - Ваш брат – потрясающий человек!
Она кисло взглянула на него и усмехнулась.
- Потрясающий – мягко сказано… - иронично проговорила она, - А вы неверное, многое можете рассказать о Париже! О, прошу вас…
Люсьен начал рассказывать ей все, что она просила, со временем, совсем уверившись, что Изабелла совершенно нормальна, а приступы, скорее всего, вызваны горем и замкнутым образом жизни. Правда, ему непонятны были туманные намеки на странность Антуана…. Люсьен решил, что они давно находятся в ссоре. Неожиданно в сад вбежала Мари. Она подала маркизе записку. Изабелла раскрыла ее, прочла, и снова рассмеялась.
- Передай, что мне все равно, - сказала она Мари, отдавая записку обратно, и они продолжили беседу. Люсьен понял, что симпатичен девушке, и забавлял ее разными шутками. Она смеялась и выражала довольство всем своим поведением. Вечер приближался, и небо уже начинало темнеть.
- Вы ведь не уедите сегодня? – спросила она, как будто бы невзначай, - Погостите у нас еще немного.
Антуан вдруг опомнился: - Да ведь, правда! Я же должен был уехать! Что это со мной? – сказал Люсьен.
- Оставайтесь! – попросила Изабелла.
- Простите, не могу… Ma ch;re*… Я еще успею сегодня…
- Ах! Зачем я напомнила? – она поглядела ему в глаза с жалобной улыбкой, но не очень искренне, что его поразило.
Дверь сада отворилась. Антуан взглянул на них заинтересовано:
- Вот вы где! – сказал он, делая утонченный жест рукой. Места для него на скамейке не оказалось, пол скамейки занимало пышное платье Изабеллы. Люсьену на мгновенье показалось, что его глаза вспыхнули злобой, но Лис решил, что это просто игра теней.
- Добрый вечер, маркиз! – поднявшись, сказал Люсьен, с восторгом глядя на него, - Как вы себя чувствуете?
- Уже лучше, - ответил он, неприязненно смотря на сестру, и беря его за руки, - Пойдемте в мой кабинет, я еще кое-что расскажу вам о том деле… - Лис радостно сжал его руку, на что получил одобрительный взгляд.
- Чертов дьявол, - послышалось сзади, и Люсьен не сомневался – это произнесла Изабелла.
- Есть одна деталь, о которой я вчера забыл вам рассказать, - проговорил маркиз, прикрывая двери кабинета.
Они снова долго разговаривали. В конце Антуан спросил:
- О чем вы говорили с моей сестрой? Не стоило соглашаться на прогулку… я не успел предупредить вас… Она могла сказать вам что-то странное… это все из-за ее страданий… Так о чем вы говорили?
- О Париже… Ах, да! Я собирался ехать назад! – вспомнил он, вставая, - я еще успею засветло!
- Неужели вы действительно меня покинете? – щурясь, спросил маркиз, с отчаянностью в голосе, - Что она вам наговорила?
Люсьен в недоумении посмотрел на него, ничего не ответив.
- Вы уедите сегодня? – строго спросил Антуан.
- Нет, если вы прикажете… - потерялся Люсьен.
- Тогда, идемте ужинать, - сказал маркиз, немного помолчав.
- За ужином, Изабелла не сводила с Люсьена взгляда. Она будто что-то хотела сказать ему, но ей не удавалось. Антуан был сегодня не особенно весел. Странная бледность его кожи заставила Лиса задуматься о том, что, возможно, он послужил виной тому, что маркиз не выспался.
- Расскажите что-нибудь еще про вашу газету, - попросила маркиза.
Его рассказ был довольно веселым, но девушка не слушала – она была занята какими-то своими мыслями. После ужина они втроем прошли в гостиную комнату, и сели на мягкий диван. Слуги затопили камин. В комнате было очень уютно – в углу стоял большой черный рояль, на стенах висели картины. Прямо под ногами у них лежала медвежья шкура. Мари принесла блюдо с фруктами, и поставила перед ними на небольшой столик. Люсьен сидел между маркизом и маркизой, и говорил что-то, чувствуя, что напряжение между братом и сестрой растет.
Девушка, в полутьме нашла его руку, и положила в нее записку. Антуан ничего не заметил, а Люсьен положил записку в карман. Не даром он был Лисицей. Когда речь зашла о музыке, Люсьен принялся восхищаться Антуаном.
- Вы думаете, скрипка – это все что он может? – удивленно спросила Изабелла, - Скрытный ты, братец!
Антуан нехорошо посмотрел на сестру, словно она сказала что-то неприличное, но потом улыбнулся:
- Она права. И если вы хотите музыки, я могу сыграть вам на рояле.
- Сыграй, - сказала сестра, чуть не сталкивая его с дивана.
- Я буду просто счастлив! – воскликнул Люсьен.
Антуан прошел к инструменту, и, открыв крышку, провел пальцами по клавишам. Он начал играть, и это было прекрасно. Люсьен не сводил с него восхищенного взгляда, следя за его руками, плавно перебирающими клавиши. …Он обернулся только тогда, когда Изабелла толкнула его в плечо. Она жестами показала на записку, которую он положил в карман. Поняв, в чем дело Люсьен вытащил листок и начал читать: «Сегодня, когда часы пробьют ровно 2 часа ночи, вы должны быть уже одеты, и готовы к отъезду в Париж. Я уже обо всем договорилась, карета будет ждать вас до двух пятнадцати. Я проведу вас бесшумно. Антуану ни слова, если вы все еще хотите вырваться отсюда. Антуан - Дьявол. Он украдет вашу душу. Я хочу спасти вас! Вы должны уехать сейчас же! Вы должны хранить молчание. Ваша жизнь в ваших руках, поверьте мне». Люсьен перевел взгляд на нее. Девушка вопросительно посмотрела на него. Лис согласно кивнул, и, спрятав записку в карман, снова стал слушать музыку. «Господи! – пронеслось у него в голове, - Ну и дела!»
Антуан играя, словно забыл об их присутствии. Музыка опять подействовала на Люсьена гипнотически, и он, поднявшись, подошел к маркизу, чтобы лучше рассмотреть его бегающие по клавишам руки.
Изабелла сначала тихо сидела, глядя на огонь, а потом вдруг громко спросила:
- Какие там, в Париже лучшие гостиницы?
Антуан встал и негодующе хлопнул крышкой. Люсьен обернулся к ней, не понимая, как она могла перебить столь прелестную игру своего брата.
- Это, знаешь ли, дорогая, дурной тон! – обратился к ней маркиз.
- Я, кажется, задала вопрос… мсье журналист…
- Гостиницы? – переспросил Люсьен.
- А ты, что, собираешься уехать? – говорил Антуан.
- Это не твое дело! Дьявол!
- Где твое воспитание? – он сделал шаг в ее сторону.
- Ты меня не удержишь! – твердо сказала она, - Кого угодно, но не меня!
- Удерживать тебя? – маркиз усмехнулся, - Уволь, это смешно… Нас ничего не связывает, кроме отца.… Хотя и с этим можно поспорить, - сказал он. Люсьен догадался, что он имеет в виду. Это показалось ему жестоким ходом.
- Что ж, посмотрю я на тебя, когда ты останешься один! – захохотала она, и ее лицо исказилось… словно сквозь него проглядывала душа Демона, вселившегося в нее. Люсьен незаметно перекрестился.
- Замолчи! – приказал Антуан, - И убирайся в свою комнату! – он выходил из себя, крича во все горло.
- И уйду, братец! – она потянула за собой журналиста.
- Люсьен, останьтесь, мне надо сказать вам что-то… - попросил маркиз, садясь на диван. Люсьен посмотрел на Изабеллу, пожав плечами, и пошел обратно, благодарный маркизу за то, что он не позволил ей увести его за собой. После того, как он увидел ее лицо, искаженное злобой, ему страшно стало оставаться с девушкой наедине. Маркиза, фыркнув, выбежала из комнаты, шепнув журналисту:
- Ну, что ж, я вас предупреждала… Хотя уговор еще остается в силе.
Люсьен вернулся к маркизу. Антуан лежал на диване, закрыв руками лицо.
- Вы не представляете, как мне тяжело с ней… - полу плакал он.
- Маркиз, если вы позволите, я должен предупредить вас об одном деле, - сказал тихо Люсьен, - но, вы понимаете, не здесь… - оглядываясь, сказал он.
- Да, конечно, - Антуан поднялся, вытирая слезы, и убирая от лица волосы, - Идемте.
Они поднялись на второй этаж, и, пройдя в конец коридора, открыли дверь спальни Антуана.
- Это самая надежная комната, - сказал маркиз, - Я приказал оббить стены коврами – так не слышно шума и легче заснуть, и безопаснее, потому, что я не знаю, что еще выкинет эта ненормальная, - маркиз закрыл дверь на засов.
- Маркиз, я не знаю, как объяснить, она дала мне вот это, - Люсьен отдал ему записку девушки.
Антуан прочел ее, сев на кровать, и вновь заплакал.
- Она… она просто безумна… я боюсь ее… - говорил он, - Мне кажется, что однажды, она проберется сюда ночью и зарежет меня…
Люсьен вздрогнул, и присел рядом с маркизом.
- А почему бы вам ни уехать? – спросил он.
- Отец… он приказал мне… никогда не оставлять ее, чтобы не произошло… - всхлипывал Антуан у журналиста на плече, - А мне так тяжело, и так страшно… Она и меня сведет с ума, поверьте! Если не убьет, то сведет с ума… - Он заливался слезами, - Я не могу уехать отсюда, оставив ее, но и вести ее с собой опасно… Она так ненавидит меня…
- Маркиз, а вы не думали…
- Перестань так называть меня, хватит любезностей! - попросил маркиз. Люсьен усмехнулся про себя.
- Антуан, может тебе поместить ее в лечебницу? – спросил Лис, - Это жестоко, но нет иного выхода…
- Если я так сделаю, меня замучит совесть!
- А если оставишь все как есть, что с тобой будет? – раздраженно проговорил Люсьен. Антуан поднял голову, и сказал:
- Спасибо, что ты понимаешь меня. К нам редко кто-то заезжает, и мне здесь так одиноко…
- Подумай на счет лечебницы. В них хороший уход… ты будешь навещать ее… Может, она излечится… Иначе, может стать еще хуже… Это нельзя запускать! - Антуан замотал головой:
- Я не знаю, смогу ли я сделать это. Я связан по рукам и ногам… - он опустил глаза, - Отец приказал мне поклясться… - он поднял руку, и отогнув кружева показал маленький, но глубокий шрам на запястье, - Я не могу нарушить клятву.
Люсьен долго смотрел на его руку.
«Как он мог заставить сына резать себе вены? – подумал журналист, - Это дико».
- Я теперь навечно прикован к ней… - прошептал Антуан, бессильно опуская руку. Он больше не мог сидеть прямо, и придвинув к себе подушку, лег на нее. Люсьен встал. Он прошелся по комнате, собираясь с мыслями, провел рукой по портьере, и обернувшись твердо и решительно сказал:
- Вздор! Глупость! Ерунда! Никакие клятвы ничего не значат, если о них знают только двое, один из которых умер. Меня можно не считать, я все равно никогда никому не расскажу об этом. Забудь о том, что ты говорил отцу. Это глупо отдавать свою жизнь безумию. Ее надо лечить, а не стеречь дома. А шрам твой скоро станет почти не заметен, и ты о нем забудешь…
- Но могу ли я так сделать? – отчаянно спросил Антуан, поднимаясь, - Я готов заплатить любые деньги, даже отдать свой титул, лишь бы стать свободным от нее… Ты ведь не знаешь… Однажды она схватила нож, и набросилась на меня… Хорошо, что слуги были рядом, иначе, я боюсь…
- Не говори так, меня пробирает дрожь, - сказал Люсьен. Он взглянул на часы стоявшие, на комоде. Без четверти два, - Как ты думаешь, на счет кареты это правда?
- Конечно! У нее есть свои слуги, которым она платит, чтобы те выполняли ее мелкие поручения… какие-нибудь оборванцы… Скорее всего карета и в правду приедет к назначенному сроку.
- Но для чего ей это? Зачем она хочет, чтобы я уехал?
- Для того, чтобы я остался один! Для того, чтобы легче было бы достать меня! – воскликнул он, схватившись за столбик своей кровати, задыхаясь от волнения, - Я понял! Она замышляет убийство!
- Да что ты! – Люсьен поежился от этих мыслей.
- Именно по этому я не хочу отпускать тебя, - сказал маркиз, садясь, - Я хочу, чтобы ты защитил меня своим присутствием… При посторонних, она не посмеет, - сказал он, добавив:
- Хотя ты давно уже не посторонний…
Люсьену понравилось это замечание, и он отвернулся, чтобы скрыть улыбку. То, что он «не посторонний» знатному роду де Валуа вдохновляло его больше всего.
- Если ты решишься, я через свои связи в Париже найду самую лучшую лечебницу, в которой за твоей сестрой будут ухаживать как за королевой, а не маркизой! Я найду лучших врачей, - говорил Люсьен присев на колени перед маркизом, и держа его за руки, - Тебе остается только решиться на этот шаг! Если ее вылечат, твой отец… он был бы доволен этому. Решайся!
Маркиз долго смотрел ему в глаза, и наконец сказал:
- Дай мне на раздумье одну ночь. Это решение имеет для меня особую важность. Сегодня я всю ночь, до рассвета просижу у окна. Я буду думать. Если я решу то, что ты советуешь, то сделаем это в скором времени, ни о чем не задумываясь, и уедим в Париж. Если же… я не смогу на это решиться… я прикажу подать для тебя карету, и ты уедешь, как только пожелаешь… - договорил он с грустью.
- Хорошо, - сказал Люсьен, - А что мне делать сейчас? В два часа она постучится в мою дверь… Что мне ей сказать, чтобы она ничего не заподозрила и… не разозлилась?
- Сейчас, - маркиз подбежал к окну, отгибая край занавески, - Так и есть, экипаж на месте.
Люсьен тоже выглянул. На той стороне улицы, запряженная парой черных лошадей, стояла карета. Маркиз посмотрел на часы.
- Два часа, три минуты, - сказал он, - Как раз. Пошли, мы спугнем ее. Только тихо. - Они подошли к двери. Маркиз аккуратно снял засов.
- Потуши все свечи! Она увидит свет! – сказал Антуан. Люсьен быстро пробежал по комнате, задувая огоньки. Когда комната погрузилась в зловещую тьму, Люсьен чуть не споткнулся обо что-то. А когда он понял, что не помнит, в какой стороне оставил Антуана, его охватил суеверный ужас. Со всех сторон ему стали мерещиться безумные зеленые глаза, и такие же зеленые пляшущие огоньки адского пламени.
- Антуан, где ты? – в тишине раздался его жалобный шепот, - Я не могу сдвинуться с места…
- Идем! Что ты копаешься?! Иначе она будет ломиться к тебе всю ночь! – проговорил маркиз.
- Я не вижу, куда мне идти! – раздраженно ответил Люсьен.
- Господи! Иди на ощупь!
- Почему у тебя такая огромная комната? – натыкаясь на комод, простонал журналист.
- Ну, быстрей!
- Кровать! – сказал Люсьен, ударившись об ее столбик. Маркиз шагнул назад, и схватил Люсьена за руку. Журналист с облегчением вздохнул, радуясь, что выбрался из этой тьмы, не переломав себе ноги. Они прильнули к двери, и тихо выглянули из нее. Изабелла стояла в другом конце коридора, держа в руках подсвечник. Тьма обволакивала их, и девушка не могла их заметить. Ее красивое голубое платье тихо шуршало по полу, когда она шла.
- Откройте мне! – прошептала она, тихо стуча по двери его комнаты. Маркиз и журналист стали подкрадываться к ней все ближе и ближе. Она уловила слабый шорох, но, посмотрев в их сторону, ничего не увидела.
- Откройте! – сказала она чуть громче.
Подкравшись к ней совсем близко, брат сказал довольно громко: «Что это ты здесь делаешь, прелесть моя?»
Девушка испугалась до полусмерти, и чуть не выронила подсвечник. Подавив в себе желание убежать, она приблизила огонь к его лицу, чтобы лучше рассмотреть. Заметив за спиной маркиза журналиста Люсьена, она в начале изумилась. Лис кусал губы, желая спрятаться от ее взгляда. - А-а-ах вот оно что! – воскликнула она с чувством, - Предатель!
- О чем ты, дорогая? – огрызнулся Антуан. Люсьен сжал его руку и шепнул: - «Не зли ее!»
- О чем я? Да ты просто никчемный кусок… - девушка шагнула вперед, и они отступили. Она взмахнула подсвечником.
- Успокойся милая! Это уже совсем не хорошо! На что ты злишься?! – они отступали назад с некоторым испугом.
Девушка продолжала махать подсвечником у них перед глазами:
- Глупец! – кричала она журналисту, - Ты ничего не понимаешь! Ты полностью в его власти, как марионетка! Беги пока еще можно вырваться! Ты не сможешь потом… - она судорожно вздохнула, и по ее лицу потекли слезы, - Я ведь пытаюсь спасти тебя…
- Успокойся, Изабелла! Никого я не держу, не волнуйся, - говорил маркиз, - Отдай подсвечник и прекрати свою истерику! Люсьена не от кого спасать… кроме как от тебя, - прибавил он жестко. Люсьен выглядывал из-за плеча Антуана, а его сердце трепетало, как на первом свидании.
- Не верь ни одному его слову! – говорила она, - Беги отсюда, беги… - ее руки безвольно опустились. Антуан забрал у нее подсвечник, и отдал его журналисту, а сам поднял ее на руки и понес по коридору. Они дошли до ее спальни. Антуан положил девушку на кровать.
- Мне понадобится твоя помощь, - обратился он к Лису, - Для начала, посиди тут с ней, чтобы она не ушла, хорошо? Я сейчас… - сказал маркиз, выбегая за дверь. Девушка уже не плакала, а как-то безнадежно глядела в глаза.
- Вам уже лучше, ma ch;re?
- Глупец. Сам восходишь на эшафот… - прошептала она. Ее шаль упала с плеч, открыв ее декольте. Люсьен не мог оторвать от нее глаз.
- Но я не могу поверить… неужели ты даже не предпримешь попытки… Ведь это все обман… - словно в бреду говорила она, - Дьявол! Он соблазнил тебя! Проклятый змей, мерзавец!
- Тише, тише, - Люсьен подложил ей под голову подушку.
- Если бы я могла… Чары… его чары… вы околдованы им… - бредила она. Антуан вбежал в комнату.
- Отлично, все хорошо, сейчас тебе станет лучше, - говорил он сестре. Люсьен увидел в руках у маркиза шприц с длинной иглой, - Держи ее крепче, она может вырываться.
- Может не стоит? – спросил Лис, - Приступ прошел.
- Не уверен, - ответил ему Антуан, и Люсьен заметил перемену: девушка приподнялась, ясно смотря на брата. Ее взгляд был таким странным, что у Люсьена пробежали по коже мурашки.
- Попробуй только дотронься до меня, и я расцарапаю тебе лицо! – прошипела она, с силой вырвав свою руку из объятий Люсьена, - Не ты, ни твой прихвостень не посмеете меня тронуть! - Она резко поднялась на ноги, и подалась вперед.
- Люсьен, ты видишь? – спросил маркиз, вновь отступая. Люсьен, взяв себя в руки, решил, что наступило время и ему принять участие в драме. Он схватил девушку, и оттащил назад. Держа ее, они сделали ей укол, и через некоторое время, она умолкла.
- Бедняжка, - проговорил Люсьен укладывая ее удобнее, и любуясь ее нежным лицом, - Она невероятно страдает, и думает, что ты хочешь отнять у меня душу… - За его спиной вдруг раздался странный, слегка истеричный смех. Люсьен обернулся. Маркиз пытался взять себя в руки, но у него не получалось, и он продолжал смеяться. - Что я хочу?… - выдыхал он, - Наверное, говорила, что я дьявол?…
- Да… А может, тебе тоже укол сделать? – предложил журналист, - Ты плохо выглядишь…
- Что? – это развеселило его еще больше, - Ты думаешь, я тоже… того?… - Лис пристально посмотрел на Антуана, и тот успокоился.
- Не смотри так, мне страшно, - сказал он, садясь в ногах у сестры.
- А мне страшно, когда ты смеешься непонятно над чем… - Люсьен обернулся к девушке, и бережно укрыл ее шалью.
- Идем, выпьем вина, если ты, конечно, не хочешь спать.
- Я согласен на все, мсье Дьявол, - в шутку сказал Лис, на что Антуан ничего не ответил, но неясно улыбнулся, глянув на сестру.
Когда они вернулись в комнату маркиза, Антуан запер дверь. Лис устроился на краю его кровати.
- Вчера ночью ты говорил мне, что не видел таких красивых людей, как я, - услышал он за спиной. Маркиз подошел к нему и подал руку.
- Идем, я покажу тебе… - Люсьен поднялся, и маркиз повел его в дальний угол своей комнаты. У стены стояло что-то, прикрытое алой шелковой тканью, - Знаешь, есть еще один такой человек… - Антуан сдернул ткань, и Лис увидел свое отражение в зеркале.
Он посмотрел маркизу в глаза – тот снова стоял совсем рядом, положив Лису руку на плечо.
- Антуан… я не достоин таких комплементов, - пробормотал Лис, совсем смутившись и глядя в сторону. Маркиз вновь провел пальцами по его щеке, шепнув: - Вчера ты сбежал от меня, Люсьен… Помнишь?... Сегодня ты тоже сбежишь? – один палец маркиза тронул его губы, и Люсьен, вздрогнув, проговорил:
- Тебе нужно решить, как быть с сестрой.
Антуан улыбнулся, все так же пристально вглядываясь в глаза Лиса. Журналист, вдруг почувствовал, что маркиз осторожно притягивает его к себе.
- Антуан! Сыграй мне на скрипке, прошу тебя! – отчаянно прошептал Лис. Маркиз отпустил его, и отвернувшись, пошел к окну. Лис стоял, все еще дрожа, пытаясь унять этот трепет. Антуан тем временем взмахнул смычком, и по комнате разлилась прекрасная мелодия.
Музыка заставила Лиса очнуться. Она впивалась в его мозг, хватала руками его сердце. Он сделал два неуверенных шага к маркизу, а потом почувствовал, что эти звуки выворачивают его душу на изнанку. Он и сам не понимал, что с ним происходит, Лис даже не замечал слез, что лились по его щекам.
Маркиз вдруг опустил скрипку, и посмотрел на Люсьена.
- Ты – бог! – говорил тот, сквозь слезы. Маркиз обнял его, мимолетно срывая поцелуй с его губ, а потом опустил взгляд и сел у окна.
Люсьен, как и прошлой ночью, так и не лег спать. Антуан сдержал свое обещание, и всю ночь просидел у окна, беседуя с Люсьеном о его делах в Париже. Они пили вино и любовались рассветом. Когда взошло солнце, Люсьен спросил:
- Так что же ты решил? Помнишь: я дал тебе ночь.
- Я решил это уже тогда…, - проговорил маркиз, сидящий на подоконнике, с бокалом в руке, - Когда делал ей укол. Я не могу так больше. Ее действительно надо лечить… - Люсьен лежал, развалившись на кровати радуясь тому, что оказался так полезен.
- Тогда я сегодня же телеграфирую в Париж о нашем приезде, - сказал он. Глаза уже закрывались.
- Пошлешь слуг с поручением, - поправил его Антуан, - Не оставляй меня наедине с ней.
- Хорошо… - Люсьен старался не уснуть.
- Я позову Мари: чем раньше - тем лучше, - сказал маркиз, и принялся звонить в колокольчик, висящий возле кровати. - Не спи.
Услышав это, Люсьен едва не вскочил с кровати.
- Это шутка! Спи сколько угодно, mon cher ami! – весело проговорил Антуан, - Только поручим слугам то, что ты хотел сделать сам.
Поговорив с парнишкой лет пятнадцати, Люсьен уснул сразу же, и проспал до самого ужина. Пробуждение его было удивительным: он почувствовал нежный запах кофе, сочного прожаренного мяса, смешанный с удивительно влекущими ароматами других разнообразных яств. Он открыл глаза, и понял, что находится в комнате Антуана, а перед ним на столике расставлена еда. У дверей стояла улыбаясь Мари.
- Хозяин приказал принести, - сказала она.
- Благодарю… - он посмотрел на нее, - Подойди сюда, красавица.
Девушка смутилась, но подошла к нему, опустив глаза в пол.
- Спасибо! – он поднялся и поцеловал ее, - Ты просто прелесть!
Девушка выскользнула из его объятий, и выбежала за дверь, счастливая как никогда. Люсьен улыбнулся – он уже давно заметил эти неравнодушные к нему взгляды. Теперь она долго будет вспоминать прекрасного журналиста, который назвал ее красавицей. Люсьен принялся за еду; на улице темнело. Через некоторое время пришел Антуан. - Карета будет ждать нас утром, в шестом часу, - сказал он, - Я уже отдал все распоряжения на счет хозяйства…. Может продать особняк? – спросил он Лиса.
- Я бы не стал торопиться, - замелит журналист.
- Ты, конечно же, прав! Сначала надо подыскать что-либо стоящее в Париже.
- Я могу заняться этим, если хочешь. У меня много связей, - напомнил Люсьен, хитро улыбаясь.
- Отлично.
- Как Изабелла? Как ее самочувствие?
- Проснулась утром, отлично выглядит, и вроде бы, даже не бросается на меня. Пойдем к ней, если хочешь, когда поешь. Я ничего ей не сказал пока. Ты проспал ужин, и я приказал подать еду сюда.
- Антуан, я бесконечно тебе благодатен! – воскликнул Лис, - Ты просто совершенство!
Маркиз усмехнулся:
- Совершенен бог, но я не бог. Совершенен дьявол, а дьявол творенье человеческое, - сказал Антуан, глядя, как Лис откладывает столовые приборы, - Кто же я, если я совершенен?
- Ты бог, - сказал Люсьен уверенно. Когда они зашли в комнату к маркизе, она сидела перед зеркалом, расчесывая свои блестящие темные волосы. Она была одета в пышное черное платье с глубоким декольте.
- Приветствую вас, дорогая маркиза, - сказал Люсьен.
- Мне не о чем с вами говорить, - ответила она.
- Изабелла, - проговорил Антуан, раздражаясь.
- Да?
- Будь вежливей.
- Конечно, - улыбнулась она, - Я буду вежливой с твоей несчастной жертвой.
Антуан хотел возмутиться, но Люсьен присел перед девушкой на колено, заглядывая в глаза:
- Дорогая моя, он не тронул меня, не держит, и ничем не угрожает, - сказал Лис, улыбаясь, - Но он очень беспокоится о вашем здоровье.
- Я не сомневалась, - ответила она, не отвлекаясь от созерцания себя, - Просто время еще не пришло, он затаился, - она вдруг опустила на него глаза: - Выжидает.
- И что же ему нужно? – спросил Люсьен, хотя ему уже сделалось не по себе.
- Все. Все что вы можете дать. Но самое главное, - говорила она, снова расчесывая волосы, - Самое главное, это, конечно же, Душа. Он хочет отнять ее у вас, - она говорила так, словно брата в комнате не было, - Но не сразу. Вы и не почувствуете, как он вытянет из вас жизнь… Выпьет по капле, и возможно, долго…
- Замолчи! – крикнул Антуан, но Люсьен жестом остановил его.
- … Долго будет потом смотреть, как вы умираете, притворяясь по прежнему другом, и никогда не покажет вам свою сущность, не даст повода ни в чем себя подозревать, и вы до конца будете ему преданы – тому, кто убил вас… - зловеще закончила она.
Люсьен поднялся на ноги. Речь этой девушки неприятно затронула его душу. Он поглядел на маркиза.
- Ты ведь не веришь ей? – пожал он плечами, - У тебя такое неопределенное выражение лица…
- Вы не здоровы, - проговорил Люсьен девушке.
- Идем, это была плохая идея, - сказал маркиз и потянул его за руку, - Я не думал, что она снова начнет…
- Откуда у нее в голове столько ужасных мыслей? – спросил Лис, когда они спускались в холл, - Про дьявола… Почему она так относится к тебе?
- Это ревность, - сказал маркиз, - Ты же слышал про змея? Наверное, ты понравился ей. Если бы ни эти припадки… - маркиз постарался придать своему голосу как можно больше сожаления, но получилось фальшиво, - Может быть…
- О чем ты?
- Нет, ни о чем, - они спустились вниз. В камине уже потрескивали дрова. Мари выбежала им на встречу.
- Все готово, - сказала она, и низко поклонилась. Антуан кивнул ей.
- Я приказал приготовить для вас ванну, - сказал маркиз.
- Не называй меня на «вы», - попросил Лис, и тут же опомнился, - Ванну?
- Да. Мари тебя проводит и поможет, - сказал Антуан, поглядывая на негритянку, - Ты согласен? Или прислать кого-то другого из слуг?
Люсьен слегка растерялся, но потом сказал, что Мари его вполне устраивает. Ванна стояла посреди небольшой комнаты, обложенной мрамором, полная воды. От нее поднимался горячий пар. Журналист обошел ее. Девушка смотрела на него, затаив дыхание.
- Отвернись! – сказал он, не выдержав ее наглого взгляда, и начал раздеваться. Девушка стояла, отвернувшись к двери. Люсьен пощупал воду: горячая. Он, закусив губу, залез в ванну. - Иди, полей мне, - сказал он через некоторое время.
- Именно этого мне не хватало, - с удовольствием сказал он, намыливаясь, - Давно же я не купался!
Девушка послушно поливала его водой, не произнося ни слова.
- Почему ты молчишь? Скажи что-нибудь… Меня, ты можешь не бояться, - прибавил он на всякий случай.
- А вы не боитесь его? – вдруг спросила она, - Хозяина? - Люсьен удивился:
- С какой это стати? Разве он обижал вас? Он обижал вас? – строго спросил он.
- Нет, но он… Он такой…
- Какой?
- Ну, я не знаю, не спрашивайте меня, мне страшно о нем говорить.
- Почему?
- Ему это не понравится, - жалобно проскулила она.
- Рассказывай, не бойся.
- У него такие глаза… когда он на меня смотрит, мне становится страшно… - Люсьен задумался.
- А… ничего странного ты в нем не находила? – между тем спросил он.
- Нет… разве что… - Что? - Разве что он Дьявол, - сказала она.
- Что? – вскрикнул Люсьен, повернувшись к ней так, что вода расплескалась по полу, - Что ты сказала? – ни то со злостью, ни то в нетерпении переспросил он. Девушка, взвизгнув, отскочила, решив, что он может ее ударить.
- Иди сюда, пугливая девчонка! – раздраженно сказал журналист, - Повтори, что ты только что здесь сказала!
- Он Дьявол! – запищала она, - Я слышала это от маркизы.
- Ах… - Люсьен тяжело вздохнул, - Так бы и сказала.
Мари подала ему новый костюм, и сказала, что он от хозяина. Лис вернулся к камину бесконечно счастливый. Антуан смотрел на огонь, лежа на диване, на маленькой красной шелковой подушечке. - Маркиз! – сказал Лис, повернувшись кругом, демонстрируя хорошо севший костюм.
- Вы прелестны, - немного устало сказал маркиз.
- А ты грустишь?
- Я все думаю, как же я уеду бросив все это… Не знаю… такая тоска, я даже готов заплакать.
- Брось это!
- Нет, правда… Сестра говорит, что я Дьявол. Это даже забавно да какой-то степени, но… Я не нахожу повода ее отвращения ко мне. Мне даже больно слышать это. Она ведь моя сестра.
- Она излечится, - сказал Люсьен, садясь на медвежью шкуру у дивана, - Не огорчайся.
- Она хорошая девушка… - проговорил маркиз. По его щеке скатилась слеза.
- Да, я знаю, - сказал Люсьен, сжимая его руку, - Она прекрасный человек.
- А если ничего не поможет? Если они не смогут ничего сделать? – прошептал он, - Тогда я вернусь сюда, и проведу здесь всю жизнь. Я не оставлю ее в больнице.
У Люсьена защемило сердце, так нежно Антуан говорил о своей сестре.
- Я найду лучших врачей, - сказал Лис, - Обязательно.
Антуан ничего не ответил. Они долго смотрели на огонь. Люсьен думал об Изабелле. Но не о том, что она поправится, а о словах, которые она произносила. «Как марионетка, полностью в чьей-то власти, во власти Дьявола, который, в прочем – обычный человек… Притворство? Ложь, обман? Да что он может сделать?… Выпить жизнь по капле… это особенно неприятно… откуда она все это взяла?… Почему между ними такая пропасть, почему столько ненависти?… Маркиз так любезен… Дьявол? Это смешно», - сбивчиво думал Лис.
- Я поднимусь к себе, - сказал Антуан, - Я мало спал, и мне нужно отдохнуть. Завтра нас разбудят. Как ты наверно догадался, я про врачей ей ничего не сказал, просто предложил поехать в Париж. Она согласилась, - он встал.
- Я тебя провожу.
- Если вдруг тебе покажется, что что-то не так, - сказал Антуан, когда они стояли перед дверью его комнаты, - Разбуди меня. Я не думаю, что она действительно будет что-то делать, но если снова начнется приступ не понятной ярости, один ты с ней не справишься, - сказал маркиз, - Спокойной ночи. Дверь я запирать не буду, - сказал он в конце.
Лис собирался повернуть к себе, но взгляд маркиза, прожигающий, горячий взгляд остановил его. Антуан смотрел ему в глаза немного устало, с какой-то просьбой, с мольбой о защите. Люсьен на мгновение перестал владеть собой, и, повинуясь внезапному порыву, поцеловал прекрасные губы Антуана. Несколько секунд спустя, он оторвался, и с дрожью вновь взглянув ему в глаза, быстро пошел в свою спальню, не дав удержать себя.
Лис вернулся в свою комнату. Спать ему совсем не хотелось – он уже привык спать днем. Журналист решил перебрать все свои записи. Это дело заняло у него около часа. Потом, развалившись на кровати, так и не снимая одежды, он стал думать об Антуане. Об этих мимолетных вспышках нежности между ними.
«Мне кажется, что однажды, она проберется сюда ночью и зарежет меня…», - вспомнились Лису слова Антуана.
«Он сказал, что оставит дверь незапертой. Это как-то… не стоило… а вдруг, она снова решит на него напасть как когда-то? - Люсьен поежился и опасливо посмотрел на дверь, - Может и мне запереться? Или… лучше пойти к нему… И запереться вместе с ним. О, как я хочу к нему!»
Он собирался подняться, но слабость, внезапно овладевшая им, не дала ему подняться. Он чувствовал себя немного странно, словно проваливался в забытье, а глаза закрывались. Когда он открыл их, в комнате стало темно, и лишь одинокий огонек последней не затушенной свечи еще колебался у стены. Скрип половиц заставил Лисицу подняться с подушки и прислушаться. Видно ничего не было, а свеча возле его кровати лишь придавала тьме излишнюю густоту. Сердце Люсьена забилось быстрее. Снова неприятный скрип. Кто-то приближается к нему из темноты.
Ужас захватил его, и даже если бы он попытался, то не смог бы закричать. Между тем ничего не происходило, но Лис чувствовал чье-то враждебное присутствие в комнате. Кто-то глядел на него голодными глазами, выжидая удобного момента. Люсьен не смел дышать, а руки страха сдавили ему горло. Из тьмы кто-то сделал еще один маленький шаг… и он увидел ее.
Изабелла была укутана в черную шаль до пола. Она не отрываясь смотрела ему в глаза, словно гипнотизируя его.
- Прихвостни Дьявола недостойны жизни, - прошипела она.
Шаль соскользнула с ее плеч, и Люсьен ахнул – она была совершенно нага, а в ее правой руке блестел окровавленный нож. Она приблизилась к кровати еще на шаг. «Кровь! – думал Люсьен, - Она его зарезала! Нет! Нет, только не это, пожалуйста, она и меня убьет!» - журналист почувствовал, как по его лицу скатываются горячие потоки слез.
- Не надо, - прошептал он, еле дыша. Лис не мог сдвинуться с места, он совершенно не владел собой. Маркиза приблизила острие ножа к его лицу: - Тебе ведь нравится совершенство? – прошипела она, - Мой брат совершенство! Дьявол во плоти! Притворяется ягненком: «Защити меня!», - передразнила девушка, - Да он просто играет! – она подползла к нему ближе, и нож коснулся его горла.
- Не трогай меня… пожалуйста оставь меня… - попросил Люсьен еле шевеля языком. Одно неловкое движение – и она перережет ему горло.
- Я говорила тебе: уходи, но ты не послушался, - она приблизила к нему свое красивое лицо, на котором безумной зеленью сверкали глаза, - За это ты заплатишь, - он почувствовал вкус ее губ. Отодвинувшись, девушка засмеялась:
- Испугался? – она сверкнула ножом, поворачивая его у лица Люсьена, - Какой же ты красавчик, - она снова поцеловала его, и Лис испугался, что сейчас-то нож выскользнет из ее руки, и воткнется в него, - Ты боишься меня, да?
- Нет, только убери нож, ты мне тоже нравишься, - ответил он, пытаясь придать голосу как можно больше уверенности. Она рассмеялась:
- Я пришла, чтобы покончить с тобой! – она замахнулась, чтобы ударить Лиса ножом, но он успел схватить ее за руку, и нож выпав, поранил ее. Она взвизгнула – на ее груди под ключицей виднелась царапина. Люсьен не теряя времени, оттолкнул маркизу, и вскочил с кровати.
- Сумасшедшая, - говорил он, держась за шею, которая больно щипала – видимо и она успела оставить ему шрам на память, - Тебя мало отправить в психушку!
- Так вот о чем вы сговорились с этим подлецом! – засмеялась она. - Что ты с ним сделала?
Она улыбнулась, от чего по телу Люсьена прошла дрожь. «А откуда, как ты думаешь, была кровь на ноже когда она пришла?» - спросил он себя, и у него закружилась голова. Он понял, что опять цепенеет от страха.
- Оставь меня, - сказал он дрожащим голосом.
Маркиза все еще улыбаясь сползла с кровати, вновь приближаясь к нему. Она ползла по ковру на четвереньках, словно кошка, все еще сжимая в руке нож. Люсьен знал – еще чуть-чуть, и он потеряет сознание. Его шатало из стороны в сторону, и убрав с шеи руку, он понял, что она в крови.
- Антуан! – прошептал журналист, отходя назад, - Зачем ты убила его?
- Этот Дьявол тебя не услышит, - прошипела она.
Собрав в себе последние силы, Лис прошмыгнул мимо нее, и натыкаясь в темноте на что-то, выбежал из комнаты.
- Стой! – услышал он ее крик, полный злобы.
Лис добежал по коридору до последней двери, и рванул ее на себя. Он слышал приближающиеся шаги за спиной. Влетев в комнату, и заперев ее на засов, он привалился к двери, тяжело дыша. То, что он увидел, чуть не повергло его в истерику. В комнате горела одна свеча.
На кровати лежал Антуан, сложив руки на груди. На его белой ночной рубашке, черным растекшимся пятном виднелась кровь. Люсьен присел у двери. Его руки окоченели, а губы дрожали. Он видел: маркиз мертв. Снаружи царапались в дверь. Испуганно отшатнувшись, журналист пополз к кровати.
- Антуан, - плакал он, - Антуан, ну почему?…
- Открой!!! – шипела девушка.
Лис поднялся, вглядываясь в безмятежное лицо маркиза. Оно было как живое – красивая аристократическая бледность, почему-то алые губы, словно маркиз и не умирал вовсе. Внезапно Лиса забила дрожь. Он в истерике схватил Антуана за плечи, и встряхнул с криком:
- Маркиз, проснитесь! Вы не могли умереть!…
Мгновение спустя, маркиз открыл глаза, зевнув. Люсьен перекрестился.
- Ты что? – недовольным и обиженным голосом сказал он, - Ты мне чуть шею не свернул!
Люсьен молча смотрел на него, не веря своим глазам.
- Открой! – донеслось снаружи, и в дверь опять принялись скрестись.
- Что случилось? – поняв, что Люсьен не просто так его разбудил, спросил Антуан, поправляя растрепавшиеся волосы. Журналист, уверившись, наконец, что маркиз жив, а не восстал из мертвых, повис у него на шее, не дав подняться.
- Она хотела меня убить, - плакал он, забираясь в его постель, - Твоя сестра… У тебя кровь... я подумал она тебя уже… - всхлипывал Люсьен, прижимаясь к маркизу всем телом, - Мне страшно, Антуан, она на меня напала!...
- Спокойно, - проговорил Антуан, держа дрожащего журналиста, - Я живой, ты же видишь?
- … не закрытая дверь… я заснул… она, голая… - обрывочно говорил он.
- Голая? – удивился Антуан.
- …Нож к моему горлу… кровь… - Лисица не мог успокоиться, и задыхаясь повторял, - Кровь, в крови… я думал…
- Успокойся, - мягко сказал маркиз, укладывая его на подушку, - Я зажгу свечи, и ты все расскажешь.
Он скользнул к двери, и прислушавшись, крикнул:
- Убирайся!
- Оставь его, Дьявол! – ответили ему. Не обращая на это внимания, он схватил свечу и от нее зажег другие. В комнате стало гораздо светлее. Люсьена стал оставлять страх. Маркиз проходя мимо зеркала увидел кровавое пятно на груди.
- Это уже слишком! – сказал он, - Она пробралась ко мне и облила петушиной кровью, - предположил он.
- И сложила руки на груди, как у мертвеца, - проговорил в подушку Лисица.
- Чтобы запугать тебя, - сказал маркиз, сбрасывая с себя ночную рубашку, - Чтобы ты сбежал отсюда.
- Она поцеловала меня… - проговорил Люсьен.
- Ну, это вовсе не удивительно… - он замолк, пытаясь вытащить из шкафа другую ночную рубашку, - Ты говоришь… она была… в смысле, совсем без одежды?
- Я убью вас обоих, слышали? Сатана, отпусти его! Скольких ты уже соблазнил?! – вскричали маркиза, и из под двери вдруг показались ее пальцы. Люсьен вскочил с кровати и прижался к маркизу, только что облачившемуся в новое белье.
- Убирайся отсюда, сумасшедшая! – закричал он. Шорох внезапно прекратился, что показалось Люсьену еще более зловещим.
- Ты слышал?... Она хочет нас убить! – всхлипнул журналист
- Абсолютно, - журналист все еще дрожал. Антуан вернулся к кровати. Он был одет в красный сюртук с высоким воротником. Маркиз вдруг внимательно посмотрел на журналиста:
- Не может быть!
- Что?
- У тебя кровь на шее! – маркиз схватил со столика платок, и промокнул его в крови.
- Хорошо, что не задела артерию, - сказал он.
- Ты кроме всего прочего, разбираешься в медицине, - заметил Люсьен.
- Да… приходится. Я боюсь, что это может быть серьезно, - осматривая его шею, сказал он.
- В каком смысле? – Лис напряженно пытался определить степень серьезности по лицу маркиза.
- Я, наверное, сделаю тебе укол, - неуверенно проговорил маркиз, - Боюсь, что может что-нибудь случиться…
Люсьен вздрогнул, схватив его за руку:
- Что может случиться? Обещай мне, что со мной ничего не произойдет! - Антуан посмотрел ему в глаза.
- Клянусь тебе – рана не опасна, - сказал он, - Но я беспокоюсь за твое душевное состояние. Все эти события плохо подействовали на тебя. Ты уж прости, что я втянул тебя в это, - маркиз говорил очень искренне, - Это всего лишь успокоительное. Проспишь пару часов, а на рассвете, мы тронемся в путь.
- Если это действительно нужно, - простонал Люсьен, пытаясь расслабиться, но мышцы ныли от напряженного ожидания.
Антуан подошел к шкафу, который стоял с другой стороны кровати, раскрыл его и что-то делал стоя спиной к Лисице. Когда Люсьен увидел, что маркиз возвращается к нему со шприцом вроде того, которым он колол сестру – разве что у этого игла была чуть по меньше, сердце его забилось еще быстрей, чем когда девушка вышла к нему из темноты.
- Не бойся, - мягко сказал Антуан.
- Не надо, - попросил вдруг Люсьен, - Не надо, я хорошо себя чувствую, я засну сам!
- Дай руку, - спокойно сказал маркиз, присаживаясь рядом.
- Не надо, мне не нужно лекарство, - просил Лис со слезами, - Оставьте меня, пожалуйста, маркиз, не надо…
Антуан взял его руку. Люсьен почти ничего не почувствовал.
- Когда ты проснешься, ты поймешь, что это было необходимо, - сказал Антуан, но Люсьен уже ничего не слышал – он спал.
Монотонное цоканье – это был первый звук, приятный как никогда, который услышал Лис проснувшись. Еще не открыв глаза, он понял, что находится в карете, которая направляется в Париж. Он услышал разговор брата с сестрой:
- Что ж, я не смею тебе противоречить, поступай, как знаешь, - говорила Изабелла.
- Если тебе что-то не понравится, я тут же заберу тебя оттуда. Я должен показать тебя врачам. Я хочу вылечить тебя.
- Тебе прекрасно известно, что я не больна.
- Дорогая…
- …и вовсе нет! Для тебя я только преграда.
- Послушай, ты и так уже много чего натворила. Ты довела его до истерики!… - громким шепотом проговорил он.
- Тебе прекрасно известно и то, что я не причастна и к вашей вчерашней оргии. Ты сам запер меня на ключ, и я всю ночь просидела в своей комнате.
- Не строй из себя невинную овечку. - Что ты! У тебя это получается лучше.
- Думай, как хочешь. Я не изменю своего решения, - ответил ей Антуан. Люсьен, наконец, открыл глаза. Он лежал на коленях у маркиза, на шелковой подушечке. Напротив них сидела Изабелла. На ней было красное закрытое платье.
- Как спали? – спросила она, увидев, что он разглядывает ее. - Спасибо, ничего. С вашей помощью – особенно глубоко…
Брат с сестрой засмеялись одновременно.
- Простите, но, к сожалению, ваша благодарность ко мне беспричинна, - сказала маркиза.
- Позволь и мне спросить тебя, как ты спал, - сказал маркиз. Лис принял вертикальное положение.
- Думаю, ты был прав, - ответил ему журналист, и Антуан довольно качнул головой. Четыре дня спустя, они ехали к маркизе в больницу.
Погода в Париже была холодная. В течение этого времени много чего произошло: Изабелла согласилась лечь на обследование, а тем временем, Люсьен занимался делами маркиза, за что тот достаточно платил ему. Люсьен опубликовал свои статьи и ушел из газеты – Антуан предложил ему стать его агентом, заниматься всеми делами связанными с финансами. Люсьен сопровождал его в больницу к сестре.
Лечебница внешне выглядела не очень привлекательно, но это только первое впечатление. Изабелла сидела в одной из комнат, читая книгу. Она встретила брата с улыбкой, и даже поцеловала.
- Как ты здесь одна? – спросил он, - Я ужасно скучаю по тебе, ты знаешь? Если ты оставишь свои выходки, я заберу тебя отсюда как можно скорее. Люсьен нашел особняк недалеко от центра. Завтра я переезжаю туда из гостиницы.
- Я выздоравливаю, - сказала она, и поклонилась, - Как вы поживаете, Люсьен?
Лис все это время стоял в дверях.
- Великолепно.
- Знаете ли… я бы хотела обмолвиться с вами парой слов наедине. Ты ведь простишь мне это, Антуан?
- Конечно, если ты не будешь кидаться на него, - усмехнулся маркиз. Парочка вышла в сад. Остановившись в конце аллеи, маркиза повернулась к нему. - Послушайте, - начала она, - Обещайте, что дадите мне договорить до конца.
- Обещаю.
- Я поняла как доказать вам все. В ту ночь… ну, когда девушка похожая на меня напала на вас…
- Да, - кивнул Люсьен, понимая, что ее опять потянуло на безумство.
- Это была не я, клянусь вам. У меня есть доказательство. - Какое?
- Помните, когда она напала на вас, то порезалась.… Я слышала это от Антуана.
- Да, нож оставил вам царапину…
- Это была не я! – она всплеснула руками, - Я докажу вам.
Она начала расстегивать пуговицы. Люсьен смутился, но когда он увидел, что шрама нет, у него подкосились ноги. Лис долго рассматривал ее ключицу, но она была абсолютно чистой – ни царапинки.
- Это была не я, - повторила девушка, - Но вы знаете того, кто запугивал вас той ночью.
Люсьен посмотрел ей в глаза. - Да, это Антуан, - сказала она.
- Позвольте! - Неужели вы считаете, что Дьяволу не под силу загипнотизировать вас? - Опять вы за свое…- Поверьте мне! Но если вы не верите, я могу и это доказать вам… - Ваш брат не мог…
- В том-то и дело, что мог. Потом, когда вы сбежали от него, в его же спальню, он проскользнул мимо вас, и развеял чары, но царапина осталась при нем. Вы увидели кровь на ночной рубашке…
- Что вы такое говорите…
- Проверьте! Рана не могла так быстро затянуться…
- Маркиза…. Но зачем ему все это? Если он Дьявол, почему же он сразу не убил меня?
- Он не собирается убивать вас. Ему нужна ваша душа. Все это – лишь для того, чтобы вы уверились в его безупречности. Он хотел, чтобы вы поверили в мое безумие. Я абсолютно нормальна, клянусь вам. Только изредка Антуан напускает призраков, которых вижу только я.… Это тоже его проделки.
- Изабелла, я не верю в дьявола.
- Что ж, так поверьте в бесконечное Зло с ангельским ликом. Все это от начала до конца – его жестокая игра. Поверьте мне хоть раз!
- Это очень трудно.
- Тогда распрощайтесь со своей душой, - проговорила она, - Впрочем, ее уже не спасти.
Люсьен отшатнулся от нее, и махнув рукой, пошел прочь.
- Как разговор? – улыбнулся Антуан, ожидая его у ворот.
- Ваша… - Лис вздохнул, - Она и меня сведет с ума.
- Опять те же темы?
- Она посоветовала поискать у тебя шрам…
- Я могу пересчитать их по пальцам, - сказал маркиз, садясь в карету, - Ты ведь поедешь со мной в гостиницу? Кстати, как продвигается дело с продажей особняка?
- Я работаю над этим.
- Отлично. Так ты поедешь со мной? Мне нужно будет отдать кое-какие распоряжения по поводу завтрашнего переезда. А после, мы выпьем вина.
- Конечно, маркиз, я всегда в вашем распоряжении.
Когда они уже были в номере, Люсьен сказал:
- Твоя сестра предоставила мне безоговорочные доказательства того, что ты Дьявол.
- Это какие интересно? – усмехнулся маркиз, наслаждаясь ароматом вина. Они сидели напротив – Люсьен в кресле, маркиз – развалившись на диване.
- Шрам на груди. Я не видел у тебя шрама, потому, что ты все время ходишь с закрытой шеей.
- Погода холодная, - заметил маркиз.
- Может, успокоишь меня? – спросил Люсьен.
- А если я скажу: нет, - спросил он, с лукавством глянув на Люсьена, - Что тогда?
- Я все равно посмотрю, есть у тебя шрам или нет, - твердо сказал бывший журналист.
- Что, это так важно?
- Важнее не бывает.
- Ну, что ж, - маркиз поманил его к себе. Он медленно развязал узел своего шелкового шарфа. Люсьен пересел на диван. Антуан отогнул ворот и рассмеялся. Под ключицей виднелся свежий шрам. Лис не верил своим глазам. Точно такой же…
- Я не понимаю… - прошептал Люсьен, а его глаза наполнились слезами, - Что происходит?…
- Все нормально, - ответил Антуан, - Разве ты увидел что-то ужасное? Шрам как шрам, скоро затянется…
- Откуда? – плача спросил Лис.
- А ты разве не помнишь? Вывернул мне руку – вот я и порезался… - маркиз отпил из бокала.
- Так все это правда? Ты – Дьявол? – Люсьен ничего не видел от слез.
- Называй, как хочешь – Дьявол, Сатана – все это просто имена падших ангелов, а меня зовут Антуан, - он подлил в бокалы еще вина, - На, выпей, обличитель!…
- Ты был там… с ножом?… - всхлипывал Люсьен. Маркиз захохотал.
- Ну, да, я… - смеялся он, - Ты не плачь только.
- Зачем?… - Люсьен сделал глоток и поставил бокал обратно, - Зачем тебе все это? Ты бы убил меня тогда, если бы я не защищался…
- Ошибаешься. Я просто хотел напугать тебя. Даже если бы ты лежал как бревно, я бы выронил нож сам! Только не подумай, что я хочу тебя убить! Это было бы просто глупо. Скучно мне, понимаешь? Я затеял все это из развлечения.
- Моя душа тебя развлекла? – огрызнулся Лис.
- Оставь ее себе.
Люсьен вытер слезы. «Я уйду сейчас… вернусь в газету… но ведь я уволился… мне некуда уходить… марионетка» - думал Люсьен, - «Твой хвост застрял в капкане, Лис». Эти мысли совсем его расстроили.
- Да, ладно тебе, - Дьявол обнял его, - Разве тебе плохо? Разве со мной тебе грустно, или ты страдаешь? Разве я сделал тебе что-то плохое? Разве я обижал тебя? То маленькое приключение можно не считать – оно было вынужденным. А так… ну, неужели я не заслужил твоей дружбы?…
Люсьен поднял на него заплаканные глаза.
- Со мной ты получишь все – деньги, славу, самые прекрасные женщины будут у твоих ног. Почему же ты плачешь?
- Вечность в аду…
- Плевать на ад! Глупости! Выдумки! – говорил Дьявол, - Вечность без страданий.
- А моя душа?…
- Моя душа, mon cher ami, - поправил он, - Но я ведь сказал: оставь ее себе.
Люсьен не верил ему.
- Дьявол – лжец, все это знают!
- Ты мне не веришь? – разозлился Антуан. Он вскочил с дивана. На столе лежал нож для фруктов, и он схватил его.
- Что ты делаешь? – испугался Лис.
- Смотри, - Дьявол проткнул острием кожу на своей ладони, - Ты видишь, это настоящая кровь, такая же, как у тебя. Да, я обманывал тебя на счет отца. Он не заставлял меня клясться – иначе бы я не уехал оттуда. Но теперь – смотри: я клянусь, что твоя душа останется с тобой, я не заберу ее! – Антуан поднес окровавленную руку к его лицу, - Ты видишь? Ты веришь мне?
Люсьен сидел, подогнув под себя ноги, вцепившись в подлокотник.
- Не веришь? – маркиз схватил его руку, и вложил в нее нож, - Тогда убей меня.
- Хватит, прекрати это… - попросил Люсьен, с отвращением отбросив нож, и закрывая лицо руками, - Ты мучаешь меня, перестань…
- Хочешь, чтобы все вернулось в тот день, с которого началось? Я дам тебе интервью, и ты уедешь? Хочешь? Вернешься в газету, и твоя жизнь пойдет, так как прежде? Хочешь? Говори! – прижав его к спинке дивана, кричал Дьявол.
Люсьен ничего не мог ответить, рыдания душили его. Дикое чувство несправедливости и жалости заставляло течь его слезы. Он обмяк в стальных объятьях, и не чувствуя своего тела, провалился в какое-то безмятежное состояния. Внезапно по щеке его прошлась не больно аристократическая ручка Антуана.
- Хочешь? Хочешь навсегда забыть о моем существовании, хочешь, я навсегда исчезну, оставив тебя с деньгами, или так как есть?…
- Нет… - ответил Люсьен, раскрывая глаза.
Маркиз до этого держащий его за воротник сюртука, отпустил его. Фыркнув, Антуан встал, и пройдясь по комнате выпил еще вина.
- Так чего тебе еще надо? Чего тебе не хватает?
- А твоя сестра? – спросил Лис.
- Она больна. Но ее лечат.
- Но ведь…
- Не спорь со мной! Я лучше тебя, ее знаю. Многие вещи она дико преувеличивает. Завтра я все равно ее оттуда заберу. Даже если она решит избавить мир от Демона.… Ты мне не веришь, а это хуже смерти, - он сел в самое отдаленное кресло, - Мне надоел этот мир…
Люсьен упал на подушку, и промолчав минуту, спросил:
- А что мне теперь делать?
- Ну, не на улице же спать… - усмехнулся Антуан, - Изволь выслушать мое предложение: ты будишь вести все дела связанные с финансами – я тебе доверяю, будешь жить с нами, в особняке… Это – деньги, роскошь, и все о чем ты мечтал…
- А… взамен?… - спросил Люсьен с сомненьем.
- Наше с сестрой общество.
- И все?…
- Ты хочешь, чтобы я всю руку себе изрезал? – усмехнулся Антуан, - Это ведь мое родное, так сказать тело… видишь, и шрамы на нем остаются… тут гипнозом не поможешь…
- А для чего это тебе?
Антуан воздел глаза к потолку.
- Скука, скука, скука… - говорил он, - Да и к тому же, должен ведь кто-то вести дела? Хотя – я вру… причина всему – лишь ваше приятное общество, к которому я привык. Знаешь, безумно приятно произвести впечатление совершенства – когда я видел, что ты с невероятным вниманием ловишь каждое мое слово, каждый жест…
- Я считал тебя совершенством! То, как ты владел скрипкой, как ты разговаривал, с какой любезностью принял меня, как ты сказал, что я не посторонний для вас…
- Считал?… Значит, больше не считаешь?
- Мне больно… - Люсьен закрыл глаза.
- Ты согласен на то, что я тебе предлагаю?
- Зачем я тебе? Ты можешь одним жестом обольстить миллионы, и они будут ходить за тобой по пятам, ловить каждый вздох… - проговорил он, - Прислуживать тебе, любить тебя, отдавать свои души… Зачем тебе я? Почему ты со мной так церемонишься? Почему разозлившись, не убьешь меня, и не разорвешь на части… ты ведь Дьявол, тебе это под силу… - говорил Люсьен с безнадежностью.
- Да откуда я знаю? Я выбрал тебя. И если ты заметил, я обращаюсь с тобой как с другом, а не слугой.
Люсьен больше ничего не говорил, закрыв глаза надеялся, что уснет, а когда проснется, все это окажется сном. Перед глазами крутились какие-то картинки – особняк с окровавленными стенами, зеленое платье, шуршащее по полу, темнокожая девушка, золотой медальон на красном покрывале, глаза маркиза застывшие и мертвые, и крик, пронзающий все это, крик… Он открыл глаза, и увидел склонившегося над ним маркиза: - Неужели ты приходишь в себя? – спросил его голос, полный радости. Люсьен с трудом смог сфокусировать свое зрение. Антуан смотрел на него с жалостью. С усилием, повернув голову, Лис увидел комнату, завешанную коврами, столбики кровати, алые занавески, комод, нагруженный золотом. В дверях стояли Изабелла, Мари и еще пара слуг. Это была комната Антуана.
- У тебя лихорадка… - говорил маркиз, - Ты не был в сознании около четырех дней… Позовите врача! – крикнул он слугам, и снова мягко заговорил с Люсьеном, - Я думал… я очень боялся за тебя… Ты можешь говорить? – он обернулся к остальным, - Что стоите?
Изабелла приблизилась к кровати, и села возле нее на стул. Ее лицо ничего не выражало. Остальные ушли. Люсьен прошептал:
- Я болел?… с какого момента?… - его голос был хриплым.
- У тебя ночью начались галлюцинации, ты пришел сюда… Ты что-то говорил про Изабеллу, и помнишь, я сделал тебе укол, ты еще испугался?… - рассказывал Антуан, - Потом ты словно провалился в какой-то безумный сон. Все это смешалось у тебя в голове, и ты в бреду разговаривал о чем-то. Я слышал все, потому что не отходил от тебя все это время… В дверь вошел седой человек.
- Это доктор Морган, мы позвали его в ту ночь, он, как и я постоянно находился рядом.
- Здравствуйте, Люсьен, - сказал он. Некоторое время врач щупал Лису пульс, осмотрел его, и в конце сказал:
- Как я говорил – опасность миновала. Я отправляюсь домой, - врач встал, и поклонившись всем вышел.
- Я сейчас, - шепнул Антуан, - Сейчас я вернусь.
Он ушел вслед за врачом. Люсьен посмотрел на Изабеллу.
- Я рада, что вам стало лучше, - сказала она, - Я должна принести вам извинения. Я заморочила вам голову. Простите. Я действительно хотела, чтобы вы скорее уехали отсюда, но на то были другие причины. Простите меня. Забудьте все, что я говорила о брате…. Я была невероятна зла на него, простите. Я боюсь, что именно мои слова послужили причиной вашей болезни, - девушка взяла его за руку, - Я даже не знаю, что вы мне ответите…
- Я безумно рад, что вы мне все это сказали, - ответил ей Люсьен.
Антуан вернулся, неся на подносе что-то съедобное. Девушка поднялась, помогая ему поставить все на столик. Она посмотрела на брата, и вдруг обняла его. Люсьен почувствовал, что плачет. «Это был ужасный сон… самый ужасный и длинный в моей жизни. Как хорошо, что он кончился» - подумал Люсьен. Маркиза вышла из комнаты, оставив их.
- Откуда слезы? – возмутился маркиз.
- Хорошо, что все закончилось, - сказал Лис. Антуан сел на край своей кровати, поправляя ему подушки.
- Ты так много разговаривал во сне… Мне стыдно, что я тебя до этого довел… - Ты?
- Ты только обо мне и говорил. Ну, и Изабелла, конечно же, постаралась.
- А что я говорил?
- Ты говорил, что у меня где-то есть шрам, подтверждающий то, что я Дьявол, - грустно усмехнулся маркиз, - Просил оставить тебе твою душу, говорил, что не веришь мне.
- У тебя шрам под левой ключицей, - выговорил Люсьен, задумчиво глядя на закрытую шею маркиза.
- Когда ты успел найти такую деталь? – усмехнулся Антуан, - К тому же, шрама нет. - Люсьен поднялся и сел в постели, потом сам развязал маркизу шарф, и отогнул воротник. - Ну, убедился? – спросил Антуан, - Нет никакого шрама! - Люсьен откинулся на подушки и захохотал.
- Если я расскажу тебе свой сон, ты, верно, умрешь со смеху! – сказал журналист.
- Да я и так почти все знаю. И про голую маркизу, и про то, что в конце концов ей оказался я, - ответил маркиз понижая голос до шепота, и они вместе громко рассмеялись, - Знаешь, когда ты бредил, я даже порывался пойти посмотреть, может у нее есть шрам… - Антуан подал ему поднос, - Правда! Все это время, проработав сиделкой, я много о чем думал…
- А на чем же основывалась ваша с сестрой размолвка?
- Это длинная история… Ты, наверное, и так уже догадался, что у отца было две жены… Моя мать и ее… в общем-то в этом все дело, - Антуан дал ему ложку, - Тебя уже не надо кормить?
- Нет, я сам…
- Один раз – помнишь? – ты пришел в сознание, пытался встать, я решил, что тебе лучше, но ты был в бреду. Ты дошел до лестницы, и если бы я не схватил тебя в последний момент, ты бы точно упал и сломал бы себе шею. Я донес тебя обратно на руках, а ты говорил: «Зачем? Зачем тебе все это? Почему ты не убил меня?». Помнишь?
- Нет, - Люсьен запил вином, отставляя поднос, и снова лег, - Антуан, открой занавески…
- Хорошо, конечно, - Антуан убрал все на столик, подошел к окну и раскрыл его.
Яркий солнечный свет осветил спальню.
- Боже! Как я давно не видел света! – воскликнул журналист.
Маркиз сел в ногах своей пастели, смотря в окно.
- Я тоже. Знаешь, я где-то читал, что свет излечивает душу. И как бы глубоко мы не проваливались, как только мы увидим свет, сразу сможем определить, как вернуться назад. Главное – найти свет. Главное найти то, что больше всего ценишь. И никогда не терять веры в то, что спасешься, - говорил он.
- Кажется, я уже нашел свет, - сказал Люсьен. Маркиз обернулся к нему:
- Я тоже…