"Right here and now! Good old Wolf! God-pound it! Right here and now! Wolf!"
THE TALISMAN,
Stephen King
Я вернулся домой ночью, 26-го, переругавшись со всеми. Я даже не отвез свою подружку, высадив ее на остановке автобуса…
Ее, с ее друзьями… Они мне осточертели…
На автоответчике было всего одно сообщение, и я включил его, а сам пошел в ванную. Знакомый голос. Мой лучший друг? Он странным тоном просил проверить электронную почту… Не успев раздеться, я вернулся в комнату и тут же подключился к сети. Одно из новых писем было от него. Вот что он мне написал:
«Хочется задохнуться. Здесь и сейчас…
Я столько раз представлял себе, как скажу тебе это, что меня уже тошнит от фантазий. Всегда одно и то же. И ты один и тот же… Не такой, как на самом деле. Выдуманный мной. Я даже не знаю, кого из вас я люблю больше. Тебя настоящего, или тебя из моих фантазий...
Нет. Это никогда не закончится. Разве что, ты прочтешь это письмо и пошлешь мне разгромный ответ на тему «я не такой!»… Да я и не жду другого… Я вообще уже ничего не жду.
Пришло время, наконец, прекратить все. Я больше не могу. Ты знаешь… Я всегда был тебе лучшим другом, и теперь читать это для тебя, наверняка, будет неприятно.
Прости… Но я не могу больше молчать…
Я знаю, знаю, что ты чувствуешь, когда я говорю, что я – не тот человек, которого ты знал все эти годы. Что все это время я молчал и скрывал от тебя самое главное…
Я сейчас плачу. Ты ведь никогда не видел моих слез?... Да, ты думал, что я нормальный парень… Что я могу держать себя в руках…
Так вот, я плачу… А пальцы бегают по клавишам, быстрее, быстрее… и я не успеваю додумывать фразы, поэтому письмо получается таким рваным…
Я скажу тебе: «Я написал тебе письмо, прочти его, потому что это важно для меня»…
А потом я возьму бритву… И все закончится.
Нет, это письмо – не упрек, я просто хотел объяснить тебе все…
Да, так все и будет.
Здесь и сейчас.
Господи!...
Как трудно!»
На этой фразе я выдернул листки из принтера и, захлопнув дверь, помчался ловить такси. Остальное я дочитал в машине, которая неслась к его дому.
«Слушай, я знаю, знаю, что ты ненавидишь все это, но я люблю тебя, люблю за то, что ты такой, а не какой-то другой, за то, что ты – мой друг… Мой любимый друг…
И никто не отнимет у меня воспоминаний о тебе, даже после того, как я умру…
Но я все предусмотрел.
Я оставлю сообщение у тебя на автоответчике, о письме. Я знаю, тебя пару дней не будет здесь, поэтому ты не успеешь этого предотвратить, что было бы для меня самым страшным и позорным исходом… Лучше я уйду… Правда… Пойми меня, это единственный верный выход… Я сделаю это 26-го, а на следующий день ты приедешь и узнаешь все…
И главное, главное – мне хочется верить, что ты еще успеешь, что ты придешь ко мне… Господи, нет, не делай меня опять таким несчастным, пусть в последние часы я буду счастлив, Господи, я прошу тебя!....
Кейн, прости. Прости меня…
И знай – я всегда тебя любил, я всегда хотел быть рядом с тобой, но это невозможно. Не в этой жизни…
Я люблю тебя. Я люблю тебя. Помни меня, или хотя бы иногда вспоминай… Кейн… Нет такой боли, которую нельзя было бы придушить…
Я не хочу калечить наши жизни…
Я буду убивать себя с мыслью о том, что ты простил меня. За все».
Я даже думать связно не мог, так бешено билось мое сердце от страха, что он сделает это и я не успею… А может быть я уже опоздал?...
***
Когда мы подъезжали, я чуть не плакал, все мелькало перед глазами, и я чувствовал, что ты уходишь – все дальше и дальше… «Еще немного», - успокаивал я себя…
Я влетел на девятый этаж и открыл дверь запасным ключом. На мой оклик ты не ответил… Я вошел в ванную, и увидел тебя лежащим в воде с бритвой – одна рука была уже изрезана, ты держал ее под водой, с которой постепенно смешивалась твоя кровь. Ты увидел меня и застонал от страха и отчаяния, со злостью вспарывая вторую руку…
Я выхватил у тебя лезвие и с размаху ударил по лицу ладонью… Вытащил из воды – голого, трясущегося и беспомощного. Кровь хлестала с силой, я наскоро перевязал твои руки полотенцами, рубашками, которые попались под руку, и вызвал скорую… Ты лежал на кровати, совсем белый…
Я стоял в дверях спальни с телефоном, глядя на тебя, как ты плачешь… Ты даже не сказал мне «привет»… А вот я говорил… Все, что только приходило в голову… И какой ты урод, и какой ты придурок, если считаешь, что можно так спокойно убить себя. Я обзывал тебя всеми словами, какие только мог придумать, а ты просто лежал и плакал…
Положив трубку на место, я вернулся к тебе, еще раз хорошенько перетянув твои запястья жгутами… И тут ты впервые за вечер произнес:
- Я не хотел, чтобы ты нашел меня… Ты должен был вернуться только завтра…
На это я взорвался новыми проклятиями, и даже не замечал, что плачу и дрожу…
- Ты просто идиот, слышишь?! Ну, зачем ты собирался это сделать?! Скажи?!
Ты закрыл глаза и прошептал, что я сам все знаю.
- Ты же читал письмо…
- Да! Читал! И что?! Ты ведь никогда не говорил со мной об этом! Я знал, что ты… Неужели ты думаешь, что это незаметно? Но я думал, что ты просто живешь своей жизнью и не хочешь чтобы мы касались этой темы… Саймон, я не знал… Черт побери, я не знал, что ты любишь меня…
- Но ты знал, что я гей?!
В дверь позвонили.
***
Я сам объяснял врачам в чем дело.
Я придумал какую-то историю, про Саймона и заверил их, что такого больше не повториться… Врачи сказали, что ничего страшного, впрочем, не случилось, и Саймон потерял не так уж много крови. Однако следующие два дня лучше будет полежать в постели….
Они наложили повязки и, дав инструкции, что делать дальше – уехали. Я вернулся в комнату и сел рядом с ним на кровать.
- А теперь я хочу выслушать все, что ты должен мне сказать. А потом ты пообещаешь мне, что ты больше не станешь повторять этих глупостей, и я уйду. Я тоже хочу спать. Я устал, понимаешь? Я только что поругался с этой сукой, а тут еще ты…
- Ладно, я все понял… Серьезно. Когда ты сказал, что ты и так все знал, я понял, что мне, наверное, просто нужно было поговорить с тобой… - Сайм лежал под одеялом и пил горячий чай, который я приготовил, пока с ним возились врачи, - Я все понял. Прости меня. Езжай домой, отдохни. Со мной все будет хорошо.
Я вздохнул. Он врет. Я не знаю как, но я это чувствовал.
- Нет. Не пойдет. Я тебе не верю.
Он поставил кружку на стол и лег на подушку головой, отвернувшись от меня. Я не знал, что мне делать. Я еще злился на него.
- Я останусь на ночь, - сказал я, беря одну его подушку, - Лягу на диване. Не смей даже думать о самоубийстве, ясно тебе?!
***
Ты ничего не ответил, и я на всякий случай обошел кровать и заглянул тебе в лицо. Ты смотрел куда-то сквозь стену, а из глаз изредка скатывались слезы. Меня пробрало это зрелище и захотелось обнять тебя, но я сдержался.
- Спокойной ночи, Саймон, - сказал я, и вышел из спальни.
Я провалялся перед телевизором час, а сон все не шел…. Я вошел в комнату. Ты все так же лежал, и я сел на кровать, чтобы видеть твои глаза, которые до сих пор были открыты и слегка подрагивали – ты все еще плакал…
- Знаешь, я бы мог сказать, что мне легче, что я уже уверен, что не захочу повторить все это, но я не скажу этого, потому что даже то, как ты смотришь на меня, вызывает у меня приступ настоящей боли,… и я не могу с собой справиться… - проговорил ты.
Я вдруг взбесился, и рывком откинув твое одеяло, залез под него и лег рядом с тобой. Ты едва заметно дрожал.
- Чего ты добиваешься? – спросил я, пытаясь тебя обнять.
- Ничего… - ты уткнулся в подушку лицом, я обнял тебя сзади.
- Спи.
- Ты не уйдешь? – дрожащим голосом спросил ты.
- Нет. Спи.
Утро было светло-серым. Я проснулся, обнаружив тебя рядом. Ты все еще спал на моем плече. Бледный.
- Сайм, - шепнул я.
Ты открыл глаза. Я взял сигареты и закурил в постели.
- И что теперь будем делать? – спросил я, выпуская дым.
- Езжай домой.
Я взглянул на тебя: измученный вид, словно ты всю ночь просидел перед экраном компьютера.
- А ты возьмешь бритву и зарежешься?
Ты повернул голову в другую сторону. Чтобы я не видел глаз. А точнее, того что в них. Отчаяние...
- Что теперь делать, Саймон?
Ты вдруг снова начал плакать – ты почти задыхался от слез. Я бросил сигарету и развернул тебя к себе лицом.
- Ну, не надо, Сайм… Я же здесь, я не ушел, перестань плакать….
Но ты не мог успокоиться. И я начинал чувствовать к тебе что-то странное. Не жалость, нет. Какую-то тоску по тому чувству, которое ты ко мне испытывал. Пустоту в сердце от того, что я пожалуй никогда не чувствовал того же по отношению к своим девушкам...
- Хочешь я поживу у тебя некоторое время? - спросил я, проводя рукой по твоим волосам. Ты грустно улыбнулся - для тебя это предложение выглядело "подачкой".
- Не надо. Но спасибо, что предложил, - ответил ты, посмотрев на меня.
- Нет, я серьезно, - я взял твою руку и перебирал теперь твои пальцы.
- Жалеешь меня, да? - я прочел в этом вопросе такую боль и усталость, что сжалось сердце. Поэтому я не ответил. Наклонился к тебе и тронул губами твою щеку, еще влажную и соленую. От этого почему-то появилось ощущение, что я был бы гораздо счастливее, если бы моя подружка любила меня так же как ты. Если бы она была тобой.
- Только завтраки готовить будешь ты, - пробормотал я, и обнял тебя. Да, мне захотелось обнять тебя. Захотелось так сильно, что я не смог сдержаться.
- Я паршиво готовлю, - ответил ты, прижимаясь ко мне всем телом.
- Научишься, - твои губы были в миллиметре от моих, и голова почему-то шла кругом.
- Научусь, - ты закрыл глаза и подался чуть вперед. Наш губы соприкоснулись, я почувствовал твое дыхание. Я не мог отвернуться, я не хотел. Всего лишь одно нежное касание губ....
Я не знаю, что будет дальше. Что будет завтра. Я лежу сейчас и целую тебя в губы, и не могу оторваться от этой сладости, которая захватывает меня полностью... Я лежу и твои руки обвились вокруг моей шеи, и мне уже, кажется, плевать, что ты парень. Ты так тихо постанываешь, когда я стягиваю с тебя трусы и раздеваюсь сам...
Я не помню, что было вчера.
Мне плевать, что будет завтра.
Мне важно только то, что ты рядом. Здесь и сейчас.