Авакову Рафаэлю Артёмовичу
О, сколько картин я за жизнь повидал,
Тарзан был и Дикая Бара,
Бродягу с Колдуньей смотрел и стонал,
Гнедых как апухтинских пара.
Всего не упомнишь…
Раз встретился мне непотребный рахит,
Злокознен и грозен, плешив и сердит…
Утешь меня ложью, любезный рахит,
Поведай про подвиг Икара…
Рахит усмехнулся, блаженство постиг,
Ты просишь про подвиг Икара?
Зачем тебе? Нужно. Зарделся на миг.
И так мне сказал на прощанье рахит: -
Улыбок Тебе Пара…
А я? Что я? Я терплю любую лажу. Такие вот пироги вышли свинские, значит... Ветер с моря дул. Навевал беду, короче. Измывался. А кстати сказать, чем ветер этот морской, лучше рахита? Да, ничем. Одна компания. И о чём мне только писать, бедному? Всё написано давно. И что мне делать? Просто ума не приложу. Тоска зелёная. Мрак. Хоть бы Ника Стрижак позвонила, что ли? Из Пальмиры Северной. Так. От нечего делать. Мол, здравствуй, Андрюша, пришла тебя послушать... Пора уж Нике позвонить – то. Жду, не дождусь, я звоночка Никиного, драгоценного. Заждался аж весь. Для ободрения духа жду звонка, и поднятия всяческого настроения. Ох, и серьёзное же это дело, братцы, Никин звонок. Стихи, может, пошли б бойчей. Кто его знает? Ей же стихи - то писать буду. Нике. А то кому. Обещал – отдай. Закон моря. А она всё молчит и молчит. И куда делась, девка? Мож, пропала, или ещё что? Петербург, как не крути, - тот ещё городок! Знаем. Пробывали – с! Если случилось что с Никой, - повешусь! Ей, Богу, повешусь! Или утоплюсь пойду, хотя для чего мне топиться? На дне стихов, не очень - то попишешь, - тьма египетская. Или, скажем, та же Андреева, позвонила б, Юлия Борисовна. Тоже очень хороший человек. Стихи, говорит, сочиняет. Не дура, видать, раз стихи сочиняет. Вообщем, жить стало лучше, жить стало веселее, как в своё время Отец Народов говорил. Хочу сказать ещё вот что. Настоящих дураков, - тех, вообще мало. Были, да сплыли. Если и существует на этом свете, совершенно круглый дурак, - так это не кто - нибудь, там, абстрактный, а именно я. Живу, один - одинёшенек, и горя не знаю. Как перст божий во пустыне. Правильно люди говорят, - у дурака, и мысли дурацкие. И вот пришла мне недавно в голову безумная мысль. А что, если мне взять, недолго думая, да и жениться на Андреевой? С ходу, так сказать. Без экивоков разных и сватовства. На высоком мастерстве. Зачем ваньку - то валять? Если предположить, что я когда-нибудь, не скоро, не сейчас, спокойно, безо всякой спешки, действительно женюсь на Андреевой, то я буду величаться тогда, - Андрей Андреев. Ну, натурально, шумы пойдут, толки, пересуды. Куда Товмасян пропал? Никто не знает. А Товмасян, в смысле, Андрей Андреев, лежит себе на андреевской раскладушке, эдаким фанфароном, рассматривает её занавесочки на кухне, приговаривая, - прямо андреевские флаги какие - то, а вокруг него шумными стадами андреевские дети ходят, бродят. Хмурые, некормленые. Товмасян - добрый человек, и был бы рад их накормить, но ведь он-то теперь не Товмасян уже, а Андрей Андреев. Да, и денег у него никаких нет. Всю деньгу Юлёк на косметику выгреб. И всю ночь напролёт, только одно и слышу - по людски жить хочу. Да, что там говорить! Дикой кошкой кричит. Собакой Баскервилей воет. Спать не даёт. Это вместо ласки – то. А в разгрузочные дни – сцены из римской жизни показывает. Сатирикон сплошной. Федерико Феллини в юбке. К Нике Стрижак, она меня, видите ли, ревнует. И зачем, кричит, ты на мне только женился? Бери развод, и катись к своей Нике, в Северную Пальмиру. Скатертью дорожка. Дуй к ней, прямо в открытую студию. Адресок знаешь? Небось, на зубок вызубрил? Итальянская, 27. Ну, что ты будешь делать? Вот незадача. Совсем взбесилась баба. Эх, Андреева, Андреева, чем твои сумасшедшие речи слушать, я лучше всю оставшуюся, - у станка коротать буду. В мартеновских жарких объятьях. Эти объятья – то, погорячей твоих будут. Как там, у Пушкина. Порывом пылких ласк и язвою лобзаний. Давай-ка, Юлёк, я тебе одну хорошую песенку спою. В знак примиренья. Я её слышал в те дни, как Пресненское поле ещё забор не преграждал. И твою гуливанскую душу, гул заводов не знал никогда. Дальше не помню. Извини. Вот мы и помирились с тобой. Много ли для счастья надо? И что за жизнь нынче пошла? Только поругаешься, - тут же и начинаешь мириться. И это будет вечно начинаться. Жалко мне Юлька. В принципе, Юлёк хороший. Может, даже и ласковый. Вот уж чего, знать не знаю, ведать не ведаю. Как на духу, говорю. Молчи, грусть, молчи! И смех, и грех. Нет, никак мне нельзя на Андреевой жениться. Оно и хорошо бы вроде, да нельзя. Сам знаю, что, ну, очень хорошо, просто отлично было б, а всё же никак нельзя. Не судьба, видать. Тоже верно. А потом, зачем мне, спрашивается, новая жена, если у меня старых, хоть отбавляй? Но тут мысль моя развоплотилась, исчезла, и перешла в новое, иное агрегатное состояние. И до чего же мне скушно, Господи! Ведь, так же с ума можно сойти. Среди выдуманных рахитов – то. А что? Запросто. Раз - и на Кавказ. У нас с этим просто. Ну, что ребятки, понравились Вам стихи – то мои, с прозой? Ничего, даст Бог здоровья, - ещё напишем. Чего - чего, а это мы умеем. До свидания, товарищи Вы мои, золотые, до новых встреч, подружки, Вы наши, изумрудистые. Наше Вам с кисточкой, как говорится. Только в среду вот, товарищи дорогие, просьба нам не звонить, не беспокоить нас. По средам у нас Джаз-Арт-Клуб, моего дорогого, и горячо любимого мною, бессменного Президента этого Джаз-Арт-Клуба, Александра Эйдельмана. Там же всегда и мой светлый, бесценный друг, Вице - Президент Джаз - Арт – Клуба, Рафаэль Аваков. Прошу Вас запомнить этого человека. То, что я пишу, неважно, стихи это, или проза, - то, что Вы можете свободно читать меня в Интернете, - делает именно он. Это целиком и полностью его заслуга. Там много и других моих друзей. Про всех не расскажешь. Много их. Ещё раз повторяю, звонить нам в среду, просто бесполезно. Нетути нас. Гудочки длинные, похоронные. Хорошая штука – жизнь. А Ника Стрижак – всё не звонит и не звонит. Беда мне, прям, с этой Никой! В Джаз – Арт – Клубе, теперь уже все знают, Ника Стрижак - это моя беда. А Светлана Козырева, - та, вообще, ещё ни о чём не знает, и даже не догадывается. Ничего, придёт время, узнает. Все узнают, - узнает и она. Ноют нытики. Нет в жизни счастья. А я скажу так. Добрые дела нужно делать, господа. Вот что. А там посмотрим. Это была литературная страничка.
А.Т.А. 11 Апреля 2009