Крендель

               
     Раньше в  советское время право проводить все творческие работы имела только одна организация – Художественный фонд при Союзе художников СССР.
Работы были разные.
Кто музей делал, кто пионерлагерь или плакаты по технике безопасности, или для концертов и цирка, театров , упаковки, словом всё, что может делать нормальный профессионал  художник.
И то ,за что платят деньги.

Это не то, что ныне, когда каждый купивший компьютер уже дизайнером называется.
Работы делались не «абы как, с кондачка» , а сдавались Художественному Совету из членов Союза, в количестве их достаточном ,чтобы сдающего выпотрошить и довести до инфаркта замечаниями, как можно улучшить тому работу.

Если уж совсем работа некачественно была сделана, то приходилось её делать заново, и бесплатно, а точнее переде-лывать, ну, а если была всё же приемлемой, то она принималась к оплате, хотя и с некоторой потерей денег в гонораре.

Праздник души начинался тогда, когда работа принималась с « одобрением Совета», ибо это означало повышение стоимости гонорара почти на 25%.
Да и одобрение само  было свидетельством уровня тебя, как художника, и как бы повышало статус среди коллег , что важно, т.к. художники народ всегда честолюбивый и каждому было лестно это одобрение получить.

Иные даже счёт вели, сколько за свою творческую жизнь «одобрений» получили. И очень их количеством гордились.
Времени перед Советом, как всегда, для окончания работы не хватало.
Появлялись какие-то сбои, которые надо было во что бы то ни стало исправить.
И работать приходилось подчас по трое  суток, без перерыва и сна.
Особенно это касалось объектов с плановыми сроками сдачи.
К конференции какой-нибудь.
Приезду высокого начальства у Заказчика.
И тому подобное.
Или появлению в означенный срок на объекте какого-нибудь  районного или городского партийного высокого бонзы.
В один из таких дней после Совета и приёмки им моей работы, сдав её успешно,  решил пройтись по Невскому.
Сдача работа уже несколько дней назад  была позади, а долгое сидение в одиночестве над ней в мастерской привело к сенсорному голоданию.
Захотелось потолкаться в людской толпе, пройтись по книжным магазинам , увидеть как и чем живёт город.
В толпе, метров за двадцать впереди заметил ,что навстречу  мне идёт мой коллега по оформительскому цеху комбината живописно-оформительского искусства, Лёшка Кузнецов.
Но вид у него был слегка ошарашенный.
Но приличный.
Опрятный и чистый.
В стильном модном плаще.
Хотя Леха мог иногда и заложить достаточно крепко, но при этом, правда, не теряя ориентировки и разума.
Парень он был открытый.
И по жизни бывалый.
- Здорово, Лёха. Тоже гуляешь после Совета?
- Да какое гуляешь . В себя прихожу!
- Не понял.
- Да история, блин,  одна приключилась.
- ???
- "Совет у нас был когда?... Правильно.Два дня назад. Мы вот тут выставку к юбилею строили, -сказал Лёшка, показывая на «Дом Знаний» рядом с кинотеатром «Аврора», -ну ,конечно, как всегда времени не хватило.
Не спали трое суток.
А ,когда сдали, немного дёрнули на радостях.
Ну не так, чтобы уж очень, но вдели успешно.
И ,конечно, немного того.
А мне жена накануне плащ вот этот венгерский в Гостинке купила.
Стали расходиться.
Всё чин по чину.
Хотел жене позвонить, что мол еду.
Не беспокоилась чтоб.
А она у подруги  своей была.
А телефон подруги её  я куда-то задевал.
Ищу.
Ищу.
Как сквозь землю провалился.
Ну присел на ступеньку какого-то дома,чтобы с карманами и записками разобраться , а тут менты на « анютиных глазках». / «Анютиными глазками» звали машины подвижного патруля милиции,"-Тогда  только появились маячки эти на их крышах,-
- "Пройдемте. Вы пьяны.
И вежливо меня так под руки. И к машине. Я говорю:
- « Товарищи. Я просто нужный телефон искал. В карманах вон сколько записок накопилось». А они :
- « Это мы выясним в вытрезвителе о ваших записках. От вас запах исходит».
Главное что обидно.
В записках моих разбираться помочь бомж один подсел.
Его не взяли.
Тот вида уж очень был неприличного.
А мой плащ их в большой искус ввёл.
Наверное, подумали, «что уж с этого щегла пёрышки подёргаем  это точно».
Значит, сижу в их «анютиных глазках», но менты  крутят по  центру, а в вытрезвитель не едут. 
А ведь всё в родном районе происходит, я на улице зодчего Росси живу.
Рядом. «Так,- думаю,- решили урожай собрать».
И верно.
На площади Искусств подсаживают ещё двоих.
С сумкой небольшой.
Те, у памятника   Пушкина сидели, и держали в руках бутылку.
Их и подгребли.
Сержант, который с нами в отсеке машины сидит, ласково берёт  от них эту сумочку и… открывает.
А там зонтик складной и … нераспечатанная бутылка коньяка. Хорошего.
А эти.
Вновь подсаженные : «Да какое Вы имеете право? Мы танцоры балета! Лауреаты, конкурсанты!. Вчера была премьера! Успех!. Прессу читать надо! и т.д.»

А сержант  потряс бутылочку и тихонько так, как бы про себя , говорит :
«Здесь пить будете?
Или в вытрезвителе?
Или прямо здесь, под ноги вам  вылить?
Тогда вообще провоняете!» 
Те снова в амбицию.
Ну я-то знаю в чём дело.
Уже не раз у ментов в «гостинице» бывал.
Мужикам и говорю: « Мужики, будьте вежливыми.
Иначе и по морде получить можно.
В ментовку всё равно отвезут.
И штраф снимут.
И до утра.
Нельзя добру пропадать.
Придётся нам  на троих, если по-людски».
Ну мы её и приговорили.
Прямо в машине под сержантским  приглядом.
В вытрезвители, как полагается  всё из карманов.
Раздели догола.
И по койкам.
На простыньки и под стёртые солдатские одеяла с запахом карболки. 
А эти снова « Адвоката!.. Адвоката!».
Я им тихо: « Кончайте, ребята. Добра не будет. Дубинкой накостыляют. Чего зря по морде получать.».
Послушали.
Незаметно сон всех сморил.
Вдруг крики.
Тащат одного старичка.
В белой рубашке и галстуке.
Тот в хлам.
С ором, но в полном ауте.
С него всё сняли.
И тоже в койку.
Поспали какое-то время.
Опять крики: « Как вы смеете обращаться с советской интеллигенцией! Хамы!».
Старичок оклемался.
И всё не унимается, и к нам:
- Мужики. Нас четверо, а этих синих -двое в дежурке! Мы же можем им легко морду набить!
- Дед, ты что ополоумел? Под статью хочешь?
- Дерьмо вы собачье ,а не мужики! Плебеи ! Гордости никакой!  – опять кричит. Словом докричался.
Пришли бравые ребята.
Его за шкирятник и на деревянное кресло голого.
Привязали.
И под открытую форточку.
А ведь холодно сейчас.
Два часа тот голым под форточкой просидел и быстро  в себя  пришёл.
Я-то знаю, как с кресла развязаться.
Там надо одну шпонку из кресла выбить.
Сидел в нём уже.
Нет, думаю, пока помолчим.
А тот совсем протрезвел.
Сидит привязанный и стонет: « У меня же в 8.30 первая лекция. Что же делать? И ведь ещё в институт напишут. Позор ! Позор!.»
- А чего позор? Дело -то житейское,- говорю ему.
- Да какое житейское? Я вообще не пью. Язва у меня. Кислотность повышенная. Вчера просто не мог отказать. Впервые мой ученик, докторант, докторскую защитил!. Господи, да что же такое?
- Ничего, -говорю ему,- надо с мужиками утром в очереди на выписку договориться и пропустят без очереди.
Успеешь на свои лекции..
Ну, утром в пять утра построили.
Вещи раздали.
Кошельки пустые.
Понятно, что  денег только на трамвай оставили.
Остальное исчезло.
Танцоры что-то бухтеть стали про зонтик, -ну, знаешь, тройной складки,- менты им вежливо пояснили ,что так как те были в нетрезвом состоянии , то скорее всего они зонтик на улице и потеряли.
Я к мужикам в очереди на выписку обратился, и разъяснил причину, почему старичка надо пропустить первого.
Мужики, сидельцы по вытрезвителю  ,конечно, головами закивали и с большим уважением профессора впереди себя пропустили, как представителя советской интеллигенции и разной науки.
Вышли на улицу.
Денег ни копейки.
И тут я вспомнил, что под стелькой в правом башмаке заначка в три рубля от жены.
Менты не достали.
Не нашли просто.
- Чтобы в себя прийти надо с утра пивка !
-  Надо -то надо. Да вопрос на что? И как до дома теперь добраться ? !- те говорят,-
-денег-то нет!
- А вот ,говорю,- снимаю башмак, и достаю трёшку.
Очень кстати эта трёшка пришлась.
И на пиво хватило, и ребятам на трамвай дал.
- Ты куда?- спрашивают.
- Да на Боровую К приятелю одному. Плакат тот хотел
  показать . Сдавать ему его надо Совету в  графическом   
  комбинате..
- Пошли,- говорят,- Нам почти по пути. На Фонтанку в Ленконцерт. Там наш главнюк труппы сидит.
Дошли до Ленконцерта.
Время есть. 
Рано же ещё.
Но смотрю девочки ленконцертовские ножками перед зеркалами в каком-то зале там уже крутят.
Балет изображают.
Смазливые.
А один из танцоров говорит,-«Выбирай с какой хочешь познакомиться. Познакомим.  Мы пока к главнюку зайдём. Надо дело как-то замять. А то бумага наверх к директору Ленконцерта пойдёт».
Дверь приоткрыта  была.
Я в щёлку посмотрел.
Что, думаю, за босс?
Вижу так себе. Ничего особенного. Маленький. На Вертинского похож. Только изданием поменьше. А те начинают.
-   Понимаете, вчера сложились чрезвычайные обстоятельства .. и т.д.
Этот маленький как заорёт:
- « Мать вашу! Что мне делать ?! Что…Мне… делать ?! Паразиты! Вы уже одиннадцатые с тем же! Пошли вы все в …..! Премьера ! премьера !.. Как я докладывать должен наверх ?! .. Одно остаётся!  Всё рвать ! Все бумаги рвать!!.... Рвать!!»» 
А потом тихо.
И безнадёжно так дальше : «Я ведь и сам попал…»
Ну, с мужиками мы на Фонтанку из особняка Кочневой, то бишь  Ленконцерта,  вышли. Телефонами обменялись. А тут один из них, который Женькой назвался, спрашивает:
- А сколько сейчас времени?
- Одиннадцать,- отвечаю.
-  Ё-моё. У меня же концерт с партнёршей в Петергофе в 12. Там же 1й секретарь райкома на концерте должен быть! Что будет ??! Что будет!?
Словом тот усвистал.
А мы со вторым попрощались и разошлись.
Тот, второй,  по своим делам.
А я на Боровую к Кундышеву, плакатисту.
Обещал же тому его плакат  посмотреть.
Прихожу к Витьке .
А тот нервный.
Психует от чего-то .
По мастерской бегает, швыряет всё.
Обыск изображает. Всё вверх ногами.
- Ты чего так, Витёк?
- Да плакат уже сделал. Да только фамилию этого,  для кого плакат, заслуженного какого-то и прочее,  забыл. И бумажку   куда-то дел. Мне плакат сдавать надо. Деньги позарез нужны. Не хрена  найти не могу! Уже всё вверх ногами поставил. Как сквозь землю. Помню фамилия какая-то длинная.
А я смотрю на плакат, там мужик танцующий.
И очень мне он знакомым кажется.
Но где я его видел, только никак вспомнить не могу.
А точно ведь знаю, что знаю.
Видел я где-то что-то похожее.
- А чего за мужик-то ?
- Да чёрт его знает! Вот рожа его, - и пихает по столу  фотку.
Глянул , а там  …сосед мой по вытрезвителю. Женька танцор.
 Я ,блин ,просто обалдел...!
-Во какой крендель  получился! А?- как бы про себя, закончил Лёха свой рассказ.

Я слушал его рассказ с интересом .
Поражаясь тому, какие выкрутасы   выдаёт  иногда жизнь. Думая о бесшабашности Лёхи. Его простоте и лёгкости в проживании жизни.   Понимая ,что самому не хватило бы пороху жить так ухарски , как живёт он.

И в чём-то ему завидуя….

                Санкт-Петербург. Январь 2009.