"А лошадь летает, и думает,
Что самый большой секрет -
Это летание лошади,
Нелетных животных летание."
Ю.Мориц, «Большой лошадиный секрет»
........................................................
- Когда мы с ним, лежа на кровати, ощупывали друг друга, я сказала: «Какие же вы все суки», а он в ответ засмеялся и поцеловал меня за ухом.
- Тебе кажется это странным?
- Нет, как-то обидно, что чужая боль вызывает в нем смех.
- Его много.
- Да, его много…
- В этом нет ничего неожиданного.
- Да, это вполне предсказуемая реакция… А потом я поняла, что лошадки умеют летать, а он – нет. И никогда не научится. Стало так грустно. От того, что он никогда не почувствует, какого это – отрываться медленно ногами от земли, закрывать глаза, чувствовать, как со всех сторон тебя обнимает приятный прохладный воздух…
- Ты любишь лошадей?
- Я разговариваю с ними по утрам. Знаешь, ночью они непременно летают, иначе отчего бы им так тяжело дышать? И сено они едят только потому, что оно легкое… А еще, одну лошадь зовут Изольда, и она очень грустная…
- Забавно…
- Ты ведешь себя, как он… Тебя тоже веселит чужая боль?
- Иногда… Иногда я веду себя, как он… А почему Изольда грустная?
- На завтрак её заставляют есть крыс, и она из-за этого не может летать по ночам, ведь крысы – они заметно тяжелее сена…
- Разве лошади едят крыс?
- Изольда ест. Ведь её заставляют.
- Откуда ты это знаешь?
- Изольда сама сказала.
- А вдруг она врет?
- Не верить лошадям – самое низкое, что можно сделать.
- Да, в этом ты права… Но ты не думала, что Изольда, может быть, не лошадь, а только ею притворяется?
- Разве такое возможно?
- Сама подумай: она не летает по ночам, как все лошади. Это не может не настораживать!
- Но ведь это потому, что она ест крыс, которых её заставляют есть…
- Но ведь это она сама тебе сказала. А если предположить, что она не лошадь, значит, она могла и соврать!
- Да… Сейчас ты разрушаешь мой мир, и мне изнутри становится страшно… Во мне что-то трясется…
- Это смех. Ты смеешься над своей болью.
- Разве так может быть?
- А почему можно смеяться над чужой болью, а над своей нельзя?
- Ну да… Но…
- Что «но»?
- …Но почему у Изольды такие грустные глаза, если она не лошадь, если её не заставляют есть крыс, и если она никогда не летала?
- Не знаю… Значит, она всё-таки лошадь.
- Фууух… я так и знала! Во мне больше ничто не трясется…
- Это потому, что тебе больше не больно…
- Но если я могу смеяться над своей болью, значит, я не многим лучше его, который смеется над чужой…
- Да.
- Наверное, я всё-таки пойду схожу к Изольде. Мне как-то страшно за нее…
- Иди… И не забудь закрыть за собой стойло.
- А, уже ночь! Значит, я полечу к Изольде…
- Лети. И доешь в конце-концов это сено, а то однажды тебя совсем ветер унесет!