Всплеск социальной активности

               
        Начало 90- годов. Украина только-только стала самостоятельным,  «незалежным»  государством. Мы теперь  автономны, независимы, земля у нас большая, богатая,  прекрасная – «как Франция»! Правда, без французов… Впереди головокружительные перспективы. И это - несмотря на очереди и пустые полки в магазинах.
         Под Новый Год от близкой подруги – профессора юрфака из Львовского университета - получили поздравительную открытку. Кроме обычных приветствий и пожеланий,  главный мотив в ней: « Тепер ми можем на деякий час підтягти пояси (подтянуть пояса), задерти носа (задрать нос) и будувати нову державу. І ви не хвилюйтесь! (не волнуйтесь) В Україні  і малі народи ( то есть мы – русские, евреи)  будут жити також чудово, як і ми».
    Вот так!  Это уже совершенно новый, неожиданный поворот и предвкушение предстоящих перемен… Оказывается, уже появились люди "второй свежести", и мы – среди них!

        А новостей действительно много. Бурлит парламент – Верховная Рада. Допоздна каждый день не отходим от телевизора, всех депутатов знаем в лицо, их настроения, позицию,  даже особенности характера. Что ни день, то новый закон,  принятый второпях, часто они взаимоисключающие друг друга..  У жены – она доцент  юридического института – весь письменный стол завален газетами, и главный инструмент – ножницы. Не пропустить бы что-то важное,  новое, донести до студентов в лекциях. Поспешно меняются Кодексы... Жена  едет в Киев –  в Министерство юстиции  - работа в комиссии по новому Семейному Кодексу Украины. Съехались специалисты, в том числе и из всех украинских юридических вузов. Там же и наша львовская подруга. Она ещё - одна из советников Президента Кравчука.
В министерском буфете – шаром покати. Кроме плавленых сырков и засохшего печенья, нет ничего. В обеденный перерыв поесть  можно только в забегаловках на киевских улицах  какие-нибудь пирожки с сомнительной начинкой. В приличных заведениях «общепита» - огромные очереди и дороговизна. В перерыве на обед. львовянка предлагает провести жену в буфет Верховной Рады – по-человечески  поесть чего-нибудь.

          Дальше привожу  рассказ моей жены:

         « Стою я на улице Кирова ( так она называлась тогда, сейчас – по-другому) напротив здания Верховной Рады. Оно оцеплено стеной охраны, а через дорогу - толпа людей, всяких интересантов и случайных прохожих. Начало  активности, уличной демократии. Из здания Рады выходят депутаты и разная обслуга –  обеденное время. Кушать хочется всем.  Видимо,  где-то поблизости есть какая-то столовая для них, кроме буфета, что в самом здании Рады   Чтобы попасть в этот буфет, я жду пропуск, который мне должна вынести моя подруга. Разглядываю публику, которая толпится вокруг. Много знакомых лиц – примелькались на экране телевизора – новая национальная демократическая элита.  Вот идёт депутат Мовчан. Медленно, спокойно вышагивает, весь из себя вальяжный, в руке пиджак, небрежно закинутый за плечо (на улице жарко). Вдруг к нему подбегает бабуля. В платочке, одета по-сельски, в одной руке какая-то котомка, в другой - пачка  каких-то бумаг, которые она тычет чуть не в лицо депутату. При этом подобострастно заглядывает ему в глаза, что-то жалостливо,  торопливо объясняет. Наверняка какая-то наболевшая проблема, может, беда, которая привела её в столицу, скорее всего, издалека, из какого-нибудь  села.     Мовчан слушает её вполуха и брезгливо, рукой отводит от себя  её бумажки, которые эта бедная старушка  пытается всучить ему, что-то  торопливо говоря. Похоже,  он обещает взять это прошение, когда будет возвращаться с обеда. А сейчас спешит поскорее избавиться от этой назойливой просительницы. Она кивает головой в знак согласия, кланяется ему чуть не в пояс и остается ждать возвращения  «пана депутата».

       С чувством стыда за  униженную, несчастную старушку я отвожу глаза от этой сцены. И тут моё внимание привлекает совсем другая картина. По улице идёт очаровательная женщина - высокая, стройная,в туфлях на высоких каблуках, в красивом светлом платье из натуральной хлопковой ткани – «шитья».  Мне всё в ней понравилось – и фигура, и причёска, и осанка, и платье из невиданной раньше ткани. В этой  толпе людей, по большей части с какими-то проблемами, наподобие тех, что у той сельской бабули, эта дама  была, как лучик света. Я не могла отвести от неё глаз, с улыбкой провожая это видение. Она прошла мимо той бабушки и спокойно проследовала через улицу к зданию Рады. Видимо, проблем с пропуском в это высокое учреждение, как у меня,  у неё не было – охрана спокойно её пропустила.
            И вдруг вижу: ко мне направляется та самая бабуля. Подходит почти вплотную и, размахивая руками перед самым моим носом, громко, с яростью произносит:

            - Нет, ты подывы (посмотри),  яка пишла!  Сиськами своими тэлэнькае! –(то есть, трясёт ими, колышет)  - От у тебя ж, тоже ж за пазухою не пусто, а ты ж ими не тэлэнькаешь! А та,  пишла на своих каблуках,  и тэлень-тэлэнь, тэлень-тэлэнь!  Ку-у-рва!

         Я обомлела. Эта, казалось бы, такая жалкая, несчастная, озабоченная баба, которой я только что так искренне сочувствовала, переживала за её, неизвестные мне, проблемы, за её   беспомощность и незащищённость! А она, увидев красивую женщину, вместо того, чтобы залюбоваться , что  вполне естественно для нормального человека,  с такой злобностью и завистью реагирует просто на чужую  красоту.
        Такую же реакцию, созвучную настроению моей «собеседницы», я, что называется, «спинным мозгом» ощутила и у других,  наблюдавших в толпе за этой сценой. Они были  единомышленники - граждане новой демократической  страны.
            Было и смешно, и грустно и даже страшновато…  И аппетит почти пропал!»

        Когда спустя несколько лет случился Майдан, и одним из активных действующих лиц там была знаменитая бабка  Параска, я вспомнил этот рассказ моей жены. За  годы социальной активности  та  бабуля  вполне могла набрать такие обороты, чтобы прославиться не только на всю Украину, но и далеко за ее пределами...