Однако разрозненные ряды в отличие от пролетариев всех стран объединяться не хотели. Коллектив, до сего времени поражавший все остальные кубрики своей сплоченностью, развалился. Связист мрачно сидел на кровати в большой полупустой комнате, хотелось курить, но он стоически подавлял возникшее желание. Приближалась осень, судя по всему, холодная, так как сварщики обрезали все батареи отопления на первом этаже, пояснив, что в целях экономии все тепло будет подаваться на второй административный этаж. На деревьях начали сохнуть и желтеть листья. Мысли мчались, куда то вдаль, жаль на наши высокие чувства у природы своя мораль.
Вован подошел и неожиданно уселся рядом.
- Осторожней продавишь.
- Командир, что-то ты загрустил. А может замутим?
- Можем и замутить.
- Заодно Сухаря позовем, авось вернется.
- Не думаю, у него теперь другой сдвиг по фазе, он сейчас только о доме думает. Ему семью укреплять надо. Правда, пока чужую. Вот увидишь, завтра свалит на десять дней домой, ещё и женится втихомолку, чтобы перед нами не проставляться. Но попытка не пытка, как говорил товарищ Берия. Так что попробуй. А я пока сальцо порежу.
Как только толстяк поднялся и направился к двери, офицер добавил вслед.
- Ты вот что, лучше Хотаба позови. Посидим, картишки раскинем, потолкуем.
- О чем?
Поинтересовался Вован.
- Не о чем? А о ком. Догадайся с трех раз.
Произнес связист и многозначительно поднял очи к потолку.
Вован остановился, не дойдя до двери, секунд на пять сморщил лоб. А затем хлопнул себя по лбу кулаком и расплылся в широченной улыбке.
- Черт возьми, о голубях.
- Правильно, Вовчик.
Хлопнул толстяка по плечу поднявшийся с кровати связист.
- Пора пощупать птицу мира. Голод не тётка, он-дядька. Тем более в нашем положении, когда на безрыбье, кого хочешь можно раком сделать.
Приглашенный минут через пять Хотаб выразил готовность прощупать пернатых, однако возникло одно «но», обусловленное тем, что он тоже собирался домой на побывку, а посему ждал ближайшей оказии, которая предвиделась завтра. Голубей решили недельку не трогать.
- Нехай жирок нагуляют, а то будут одни кожа да кости.
Изрек по окончании обсуждения текущего вопроса Вован. И мечтательно продолжил.
- Эх, мама дорогая, щас бы женщину.
- Синюю, синюю, чтобы груди свисали до пят. Чтобы рожа была лошадиная и морщинистый розовый зад.
Добавил связист и расхохотался, а потом продолжил.
- Пусть невзрачную, некрасивую, ну а в прочем какая разница? Я загнул бы её раком и оттрахал бы прямо в задницу.
Вован тоже рассмеялся, а потом как-то смущенно проговорил.
- Не ну командир, это как-то не удобно.
- Вова, неудобно спать на потолке, одеяло свисает и падает. А в нашем положении всё можно, только осторожно.
Кто же знал, что это «можно» произойдет, да ещё так внезапно. Ибо случившееся потом иначе как подарком судьбы невозможно было назвать. Где то в районе половины второго ночи, как раз в тот момент, когда самые ярые полуночники, устав от просмотра различных ток-шоу на канале ТНТ, легли спать, а службу бдил только наряд по охране здания во главе с Вованом, сверху со склона холма свалилось тело. Вернее, конечно, следует сказать, поскользнулось, съехало на заднице вниз. Факт остается фактом, ибо Чук минут пять до этого напряженно вслушивался и вглядывался в окружающую темноту ночи, пытаясь определить, кто это там ломится поверху.
- Вован, гляди тело. Теплое, даже дышит. Ну, ни хрена себе ребята, да это же баба.
Бесформенную поначалу массу, которую с большей степенью успеха подмывало назвать «оно», удалось расшевелить не сразу. Тело было в черном с головы до пят платье, местами с зелеными пятнами – следами от спуска по чуть мокрой от ночной влаги траве. Оглядевшись по сторонам, женщина, которой можно было дать, как и тридцать лет, так и пятьдесят, виновато улыбнулась.
- Ой, ребята, у меня сегодня был день рождения, я отдыхала с друзьями, шла и заблудилась.
- Ты правильно заблудилась, Акулина. Потому что ты сюда и шла.
Раздался за спиной Вована голос «Опасного».
- Так что не переживай, твой день рождения продолжается.
- «Опасный», а ты как здесь очутился, ты же спать давно пошел.
Встрепенулся толстяк.
- Слышь чувак, в твою смену черта два поспишь спокойно, то у тебя палят из всех стволов, то теперь бабы с неба падают. Так что давай подруга, пошли с нами, мы за безопасный секс.
Девица, которая явно была навеселе, в ответ только удовлетворенно хмыкнула, после чего ее, подхватив под обе руки, в мгновение ока занесли в здание.
Поутру, когда связист начал выгонять погрузочную команду для поездки в Моздок за продуктами, он обратил внимание на лицо Вована, которое, несмотря на заспанный вид, то сияло, то рдело от смущения.
- Вован, ты всех поднял, кто выезжать должен?
- А? Что?
Промямлил в ответ толстяк.
- Вова, что ты из себя целку строишь. Ты сейчас выглядишь как девица после первой ночи. Когда не знает, то ли радоваться, то ли в милицию идти, заявление подавать.
- Так командир, мы вчера это, а вернее того.
- А ежели поточнее.
- Так мы вчера бабу задержали, хотели тебя позвать. Токмо ты спал крепко, хрен из пушки разбудишь.
- Знаешь дружище, как говорил незабвенный полковник Кирьянов, кто хочет, тот ищет возможности, а кто не хочет, тот ищет причину. Я надеюсь, вы её не расстреляли.
- Обижаешь начальник.
Произнес толстяк, и на его лице появилось мечтательно-масляное выражение.
- Выставили за ворота, как только рассвело.
- Вот и ладушки, баба с возу коням легче. А теперь, будь ласка, пошевелись насчет людей. Заодно на кухню зайди, возьми лука.
- Хорошо, уже иду.
Вован повернулся и пошел в сторону столовой. В это время связист вышел из здания, достал из пачки сигарету и, ухмыльнувшись сидевшему в курилке на посту Бухурову, закурил. Часовой жестом пригласил офицера присесть рядом на лавочку, когда окно столовой неожиданно распахнулось, и оттуда выглянуло вопросительное лицо толстяка.
- Командир, а лук то зачем?
- Это тебе вместо лимона, чтобы рожа была жалостливая, а то больно она у тебя довольная. Как бы не заподозрили чего. Правильно, ведь я говорю.
Обратился офицер к омоновцу, усевшись рядом на лавочку.
- А то, как же, вон у толстого такая физиономия, как-будто по бабам всю ночь шастал.
Согласился внезапно часовой.
- Да ну вас, мама дорогая.
В сердцах воскликнул Вовка и с силой захлопнул окно, отчего стекло в первой его створке, до сей поры державшееся на трех гвоздях и честном слове, вывалилось на асфальт и разбилось. Вован, рванувшийся приласкать всех матушке, начал с треском открывать окно по новой, когда в оконном проеме второго этажа неподалеку от кубрика, где жило начальство, появилась фигура Альберта.
- Романоков, я не понял, ты чего с утра шумишь, здание разваливаешь. Энергию девать некуда, так ты уже стекла бить начал.
- Да достали меня, товарищ подполковник, житья от них нету.
- Как же, ты сам кого хочешь достанешь. По ночам, небось, опять картошку трескаешь.
- Так нет же её.
- Это для нас её, может и, нет, а для себя, наверное, заханырил. То-то ночью в районе кухни нехватчики как крысы шебуршали.
- Ой, мама дорогая, никак мне вас не победить. Пойду-ка я лучше спать.
Произнес Вовчик и потрусил по коридору в сторону комнаты. Связист докурил сигарету, выбросил через кирпичный забор окурок. После чего, повесив автомат через правое плечо, направился к пятерым бойцам, которые пытались изобразить подобие шеренги возле боковой стены общежития. Пройдя вдоль строя, он внимательно осмотрел, как бойцы поправляли амуницию и вооружение, после чего скомандовал.
- Ну, что становись. Ровняйсь. Смирно. Равнение на появление. Товарищ подполковник, мы готовы.
Обратился он с последними словами к вышесмотрящему командованию.
- Ну, что с богом. А водитель кто?
- Я!
Отозвался «опасный».
- Смотри, не гони, правила дорожного движения соблюдай, особенно в населенных пунктах. Поодиночке никому нигде не шастать, страхуйте друг друга. Оружие у всех в наличии.
- Так точно.
- Тогда вперёд.
- По машинам.
Продолжил связист, а про себя добавил: «А-ля у-лю, гони гусей товарищи». Затем по-молодецки сиганул на подножку «Урала» и уселся на пассажирское сидение.
- Ну, что «опасный» мяч порватый есть?
- А то как же, залезай чувак. Эх, прокачу, да с ветерком.
Машина резво рванула в горку, подпрыгивая на кочках и выбоинах, вызывая задорный свист и семиэтажный мат среди сидящих в кузове. Минут через десять проезжали злополучный поворот с местом подрыва. В голове настойчиво вертелось, что место действительно подходящее, так как если ехать по правилам и беречь свою машину, то здесь на повороте с учетом раздолбанной дороги как раз следовало притормозить. Хорошо, что у наших «карданов», то бишь водителей, задней нет, одна передняя. А тормоза, как они сказывают, придумали трусы. Вот и сейчас водитель Юра по кличке «опасный» задорно крутил баранку, травя анекдоты и сигналя каждой проходившей юбке.
- Вон смотри, командир, как раз то место, где вчера долбанули. Жалко мы ничего не видели. Сказывают, здесь голова валялась, а собака по типу нашей «тигры» оторванную ногу в зубах таскала.
- Что-то крови не видать.
- Так вон же пятно, только песком присыпанное, а вон сбоку яма наполовину гравием.
- Ага, вот сейчас вижу.
Ведь если трезво разобраться друзья-товарищи, это же хорошо, что мы ничего не видели, как говорится даже просто здорово. А так бы лежали аккуратненько в ряд наши головы и ноги, и пели бы про нас песню: «И дорогая не узнает, какой у парня был конец». Все это мыслей ход, а вспомнилось другое. Про подвиги сапера, вывозившего неразорвавшиеся мины и снаряды, обнаруженные возле блокпоста на границе с Ингушетией.
Предчувствия его не обманули.
Вокруг гнетущая настала тишина,
как будто шутки ради мир перевернули,
смешались лето и зима.
Машина тронулась по кочкам потихоньку.
Дерзай боец, держи прицел.
Водитель крутанул баранку,
Андрюха, что-то я вспотел.
А тот, прижавши мины между делом,
размыслил где тоску залить,
не от жары Казбек с тобой вспотели,
нам просто хочется пожить.
Знай пуля – дура, мина тоже,
один лишь штык – вот молодец,
жизнь как картинка промелькнула,
и вот не знаешь где конец.
Водитель продолжал трендеть всю дорогу, болтая без умолку, про то, что лучше в самоволку, словно в армии сходить. Про бабу, как её расшевелить, что бы дала и лучше сразу и как при всём не подцепить заразу. Связист слушал в пол-уха, иногда поддакивая, думая о своём. Правда, подъезжая к Моздоку, он неожиданно сказал.
- Так как её хоть звали.
- Кого?
- Ну, ту вчерашнюю, которую вы с Вованом на пару куда то пёрли.
- А как ты узнал?
- Догадался.
- Хрен её знает, Акулина, она и в Африке Акулина. Свалилась с верху, как дар небес.
- Дар небес говоришь, а три пера потом будут вполне земные.
- Ну, это мы ещё посмотрим, герр майор.
Произнес водитель, выруливая к продовольственным складам в Моздоке.