1.
В эту ночь он не спал. Одна из тех ноябрьских ночей, когда небеса окрашивались свинцом и не пропускали эфемерный свет далёких звёзд. Из своих окон он мог наблюдать блуждающие огни с далёких торфяных болот и вересковых пустошей. Окрестности Провиденса пугали и манили неведомым. Но Говард отвык чему-то удивляться в этих захолустных местах. Он с детства знал толк в загадочном и ужасном. Видимо, это и наложило отпечаток на его судьбу. И в частности его профессию. Нет, в эту ночь он не спал. Как и во все остальные ночи последних лет. Но сейчас он как некогда чуял, что его размеренной и скучной жизни в тихом городке настанет конец. В эту ночь они придут за ним.
Говард нутром чувствовал неотвратимость. Он не знал, кто это будет, не знал, зачем он им понадобился. В нём давно не было страха, остался лишь ледяной покой, окутавший потаённый вязкий ужас. Как туман на безмолвных ночных полях предместий. Его дом стоял на отшибе. И только в одном окне горел свет. Запершись в своём кабинете, Говард приводил в порядок свои бумаги. Он терпеть не мог незаконченных дел. Черновики своих работ, наброски иных миров, выкидыши опьянённого тёмными грёзами подсознания. Прекрасные и ужасные образы мёртвых вселенных. Но манящий мир мрака ожил и в эту ночь готов призвать своего созидателя к ещё неведомой ему миссии. И обратной дороги нет и нет места для слёз. За окном стелились бескрайние туманные поля, где бродили не упокоенные тени тех, о ком давно забыли живые.
2.
На столе кабинета в резной деревянной рамке стояла фотография его давнего друга Рендольфа Картера. Его грустные глаза на чёрно-белом снимке при свете зелёной лампы, казалось, выражали сочувствие и робкое одобрение. Жаль тебя, мой друг, думал про себя Говард. Но ты уже там и обрёл долгожданный покой. А мне через многое придётся пройти, чтобы найти хотя бы первый ключ к разгадке своих тайн. Последние годы Рендольф прожил в Сан-Франциско. Пока Япония не применило своё секретное оружие, превратившее весь запад США до самой аризонской пустыни в заражённую зону. Картер оказался среди пропавших без вести. Смерть пришла по воздуху подобно каре из библейского пророчества. Атмосферные течения перенесли через Тихий океан «фарфоровые бомбы», привязанные к аэростатам. Они были начинены смертельными бациллами, выведенными в военных лабораториях Императорской армии, микробами-мутантами, от которых не было никаких лекарств и вакцин. Несокрушимую доселе Америку охватила волна паники и ужаса. Прошло три года с того чёрного лета 1944, но страна уже никогда не придёт в себя после охватившего её хаоса, когда рухнули все административные и экономические устои, когда рухнула сама надежда, когда великая и могучая держава погрузилась в анархию и запустение. Каждый штат объявил себя самостоятельным анклавом, во многих установились фашистские режимы. Однако Провиденс оказался в зоне, где власть осталась в руках законного президента Рузвельта, которому удалось удержать столицу от атак коммунистических мятежников с помощью присланного из Британии подкрепления. Но война была уже проиграна. Сталину и Черчиллю осталось лишь впервые сесть за один стол со своими смертельными врагами Гитлером и Хирохито, чтобы поделить между собой Старый свет.
Что-то зашуршало в кустах сада. И это был не ветер. В эту ночь воздух застыл, будто замороженный дыханием запредельного. Шаги за порогом вывели Говарда из мечтательного оцепенения. Раздался звонок в парадную дверь. Говард тихо погасил свет и вышел из кабинета.
- Кто вы? – спросил он, спустившись к двери.
- Господин Лавкрафт, - голос за дверью был твёрдым как свинец. – Откройте дверь. Нам предстоит разговор. Дело серьёзное и потому советую подчиниться. Кто мы, откуда и зачем пришли вы вскоре узнаете. Мы окружили ваш дом. Если будите капризничать, мы вломимся силой. У вас нет выбора, кроме как сотрудничать с нами.
- Что ж, господа, - Говард ни на секунду не думал о том, чтобы спрятаться или бежать. – Заходите. Хоть я сразу вижу, что вы пришли не чай со мною пить. Чем же я вам буду полезен в такое позднее время?
Щёлкнул замок. Говард шагнул назад, пропуская таинственных визитёров. На крыльце, освещённом светом из прихожей, стояли четверо. Первым за порог ступил высокий и стройный брюнет на вид лет сорока. Он был, как и все остальные, одет в штатском, однако каменное лицо и военная выправка выдавала в нём офицера. Второй чуть моложе, плотно сложенный и с наголо обритым черепом. На нём черная рубаха и камуфляжные штаны на подтяжках. От его презрительного взгляда обдавало холодом стали. В своей жизни Говард больше всего боялся именно таких людей. Третий держался чуть поодаль и казался на первый взгляд не из их компании. Это был пожилой мужчина в потёртом сером костюме и с лорнетом на глазах, походивший на старого преподавателя из провинциального колледжа. Возможно, он им и был. Последней в прихожую вошла женщина. В ней ощущались неуловимый аристократизм и грация в сочетании с надменной невозмутимостью бледного лица. На ней было черное облегающее платье и длинные, до локтя, кожаные перчатки. У мужчин на поясе висело оружие. Первым заговорил брюнет:
- Если вы, господин Лавкрафт, приняли нас за обычных бандитов, то ваши опасения напрасны. Мы не станем обыскивать ваш дом. Нам нужны исключительно вы сами. И в нашем деле слишком многое поставлено на карту. Поэтому вам придётся последовать за нами. Выбора у вас нет.
- Хорошо, я сделаю то, что вы от меня требуете, господа. Но для начала представьтесь. Ведь мне хочется знать, с кем я имею такую честь.
Обритый схватил Говарда за локоть и процедил, глядя ему в глаза:
- Мы не те, кто страдает вашим метафизическим маразмом, мистер. А раз так получилось, что вы нам необходимы для одного дела, то не советую ерепениться и качать права. Вам всё ясно? Или хотите более доходчивых объяснений?
Его здоровенный кулак упёрся писателю в подбородок.
- Полегче, Дуглас, - женщина в чёрном одёрнула молодчика. – Не покалечь парня. Нам он нужен здоровым. Путь будет не лёгкий. Полковник Ёсимото ведь предупреждал нас.
Здоровяк ослабил хватку, но его лицо с глумливой ухмылкой не предвещало мирной беседы.
- Я – лейтенант Саймон Прайс, - представился высокий брюнет.
Он окинул взором прихожую и указал головой в сторону крыльца, приглашая последовать за собой.
– А это мои компаньоны - Дуглас Адамс, лидер одной местной фашистской ячейки, графиня Хельга фон Штауфен и профессор квантовой физики Джеймс Григореску. Нас нанял тот, кого мы вам вскоре представим.
Они вышли во двор, освещенный фонарями вооружённых мужчин в чёрном, которых было не меньше двадцати. У ворот сада стоял грузовик. Говард поймал себя на мысли, что он не услышал шум мотора. Но застилающий окрестности густой туман, скрывающий силуэты деревьев, мог поглотить любой звук. Куда его ведут? Кто эти люди и что они хотят? Было ясно, что ответы на них придут скоро. Но захочет ли он узнать их? Есть вещи, которым лучше прибывать под покровом тайны.
Рядом с грузовиком припаркован неприметный серый «Форд». У открытой дверцы стоял небольшого роста широкоплечий мужчина азиатской внешности. На нём мундир японской армии с золотыми эполетами, на поясе висели два самурайских меча – слева длинный, а справа короткий. Прайс подал ему знак рукой, видно демонстрируя, что всё в порядке и идёт согласно плану. В ответ японец поманил его к себе. Прайс подошел к нему, и они о чем-то недолго говорили возле машины. Затем Прайс подозвал остальных. Говард протянул руку загадочному азиату, но тот уклонился от пожатия. Его лицо при тусклом свете месяца напоминало лицо статуэтки асура в забытом горном храме. Том храме, о котором рассказывал в письмах Рендольф Картер.
Прайс подозвал своих людей и те начали запрыгивать в кузов грузовика. Их было человек двадцать, все были в чёрном камуфляже и вооружены автоматическими винтовками неизвестного образца. Лавкрафт понял, что тот, кто нанял их и организовал его похищение настроен серьёзно и шутить не намерен. Но он не мог понять, зачем он им понадобился. Что он мог им дать того, ради чего они заявились к нему в эту туманную ночь? Адамс вывел его из мрачных раздумий бесцеремонно тряхнув за плечё и запихнув на заднее сидение легкового автомобиля. Там уже разместилась хранящие молчание мадам фон Штауфен и таинственный японец. «Форд» тронулся и, набрав скорость, пронёсся через просёлочные дороги и лесные тропы подобно фантому, скитающемуся по закоулкам готического сна. Некоторое время укаченного дорогой Говарда клонило в сон, и тогда в его разуме возникали картины полузабытого прошлого, когда он бродил по этим пустошам со стариной Рендольфом и делился с ним своими самнабулическими поисками…
Когда машина остановилась, его вытолкали из салона. Холодный сырой воздух вернул в чувство. Разум Лавкрафта снова мог воспринимать ощущения обыденного мира. Он с интересом осмотрел то место, куда его привезли. Это была окружённая холмами и оврагами плоская впадина, казавшаяся созданной не природой, а чем-то из запредельного мира. Она имела идеально круглую форму и примерно дюжину метров в диаметре. Земля была плоской как заасфальтированный тротуар, не было даже травы. Спуск в неё был пологим. Вокруг впадины возвышались уродливые силуэты старых деревьев, тянущие со всех сторон свои кривые ветви, похожие на лапы сказочных горгулий. По бокам лежали крупные белые камни, стоящие на одинаковом расстоянии друг от друга, а в центре стоял широкий базальтовый алтарь для жертвоприношений. История этих мест уже не вспомнит, кто и зачем его воздвиг в этом унылом и сумрачном месте. Здесь всегда стоит могильная тишь, от которой звенит в ушах. Говард слышал про это место, но не знал, что ему суждено здесь побывать. Да, если говорить честно, никогда и не стремился.
.
3.
- Теперь ты должен открыть нам астральные врата. Ты ведь, надеюсь, знаешь, как это делается.
Прайс и Дуглас смотрели на Говарда пристальным требовательным взглядом. Их наёмники быстро заняли намеченные места вокруг низины. Сами молчаливые визитёры стали вокруг зловещего алтаря. Говард стоял возле каменной глыбы, источающей леденящий холод, и был не в силах пошевелиться. Он понял, что от него хотят. И эта мысль приводила его в ужас. Но уже не один мускул не дрожал на его лице, когда он вспоминал то, что давно хотел забыть. Те жуткие, бесчеловечные ритуалы Вуду, при которых они с Картером присутствовали и в которых его заставляли участвовать. Невозможно передать всю ужасную и богохульную мерзость, что пришлось ему тогда узреть. Обрывки этих видений давали пищу для воспалённого писательского воображения.
- Всё готово? – наконец тихо, но твёрдо произнёс полковник Ёсимото, - Григореску, выноси материал.
Сердце Говарда окаменело, когда он услышал плач младенца, завернутого в грязный кусок бризента, которого субтильный Григореску нёс на руках, возвращаясь из леса, где были оставлены машины. Магия крови, служащая проводником в иные миры, требовала принесения в жертву невинного создания. То, что задумал полковник Ёсимото и его компаньоны, было ужасно уже самим средством, с помощью которого они жаждали шагнуть за грань неизведанного. Что же они искали там? Говард почувствовал ладонью твёрдость костяной рукоятки большого ножа, что ему вложила в руки Хельга фон Штауфен.
- Ты посвящен в таинства колдунов Вуду. Поэтому ритуал должен провести ты.
Это говорил Григореску, водружая на нос пенсне. Младенца он предал в руке Хельге.
- Это единственная возможность открыть портал.
- Куда он ведёт? – спросил Говард.
- Сейчас тот день, когда можно ждать благоволения мира духов. Через астральные врата мы попадём в аномальную зону, образовавшуюся в 1908 в Восточной Сибири. Её появление было вызвано падением Тунгусского метеорита. Я высчитал, что пространственно-временная червоточина, спровоцированная тем загадочным взрывом, протянулась сюда, но быстро затянулась. Однако её можно открыть.
- Молчи, не смей говорить это мне! Вы все безумцы!
Говард окинул гневным взглядом тех, по чьей воле он очутился здесь.
- Вы хоть знать, чем является то место, куда вы хотите попасть и куда хотите увлечь меня. Это обитель смерти. Оттуда никто не сможет вернуться. Мы умрём той смертью, какой и представить страшно.
Но яростный и возмущённый крик Говарда тонул в сыром тумане. Видимо почуяв, свежую юную кровь, каменный алтарь стал издавать едва заметное голубоватое свечение.
- Медлить нельзя! – крикнул Прайс, - Или ты сделаешь это или мы застрелим тебя прямо здесь и сделаем всё за тебя. Решайся.
- Я не за что не сделаю это, мерзавцы, - Лавкрафт взмахнул ножом, отступая к холодному граниту алтаря, - Вы меня не заставите.
- Да хватит с ним лясы точить! - крикнул Дуглас, вынимая из кобуры военный револьвер.
Но Ёсимото оттолкнул его в сторону, давая знак Григореску и Хельге фон Штауфен. Но в этот миг донеслись шорохи со стороны леса и, одновременно, крики стоящих вокруг поляны наемников. В тумане со всех сторон из-за деревьев и камней показались силуэты людей, идущих полный рост. На них не было никакой одежды, их кожа была бледной, но даже туман не скрывал света их жёлтых глаз. Среди них были мужчины и женщины, преимущественно среднего возраста. Не все из них отличались крепким сложением, но от них исходило что-то звериное.
- Стоять, не двигаться, - кричали им бандиты, направляя на них стволы винтовок. Но те продолжали приближаться, меняя свой облик, перекидываясь в нечеловеческие обличия.
- Это оборотни! – Прайс выхватил пистолет, и, заслоняя полковника, стал стрелять в приближающиеся из тумана фигуры полулюдей.
- Батальон «Миллениум», – уточнила Хельга, повернувшись к Говарду. – Его создание курировал сам Гиммлер. Но подопытные вышли из-под контроля. Надо было предупредить тебя, что они шли по нашему следу.
- Я не хочу об этом знать. Зачем вы вообще меня в это втянули? По вам самим плачет преисподняя.
В ту же секунду полковник Ёсимото быстрым движением выхватил из ножен меч и полоснул им по ладони Говарда, в которой тот сжимал нож. Лавкрафт вскрикнул и, отпрянув, упал на алтарь. Капли его крови обагрили базальт, заставив его сверкнуть холодным фосфорицирующим огнём, осветившим низину. Оборотни уже совершили свой неистовый прыжок. Люди полковника в ужасе палили из винтовок и кричали, когда в них вонзались когти и клыки тех, чей истинный облик таила тьма. Говард попытался встать с камня, когда полковник запрыгнул на алтарь и, стоя в полный рост, наступил ему армейским ботинком на раненую ладонь. Из горла Лавкрафта вырвался сдавленный крик страдания. Полковник невозмутимо нагнулся, подобрал жертвенный нож и подозвал застывшего в ужасе Григореску и Хельгу, держащую на руках плачущего ребёнка. А вокруг раскинулась гекатомба. Орущих и удирающих во все стороны наёмников настигали и рвали на куски неумолимые ночные охотники. Одни из них походили на волков, другие на крупных кошек. Несколько самых крупных леканов уже приближались к пылающему алтарю. Прайс и Дуглас пятились, отстреливаясь от них. Хельга взошла на алтарь, протягивая полковнику Ёсимото свою живую ношу.
- Нет! – заорал Говард Филипс перед тем как его сознание провалилось в забытье.
4.
Когда Говард очнулся, то заметил, что лежит на жёсткой снежной корке. Он присел и посмотрел на свои ладони. Кисть его правой руки была забинтована. В ушах по-прежнему стоял гул недавней стрельбы. Над ним склонилась сидящая рядом Хельга.
- Вы целы? Я перевязала рану как смогла. Жалко, вот, промыть было нечем. Пришлось прижечь ножом. Но вы даже тогда не очнулись. Хоть помните, что произошло?
При упоминании о ноже по телу пробежала судорога. Он не хотел и знать, какую цену пришлось заплатить за то, чтобы пройти портал и попасть сюда. Вокруг громоздились вековые сосны, закрывающие ветвями морозное свинцовое небо. Было похоже, что здесь наступал вечер, но уверенности не было. Долго ли он пробыл без сознания? Может, он и не очнулся, а то, что он видит – это предсмертный бред? Но окрик Прайса окончательно привёл его в чувство:
- Мистер Лавкрафт, вы очнулись? Раз так получилось, что мы в одной команде, то вам придётся следовать за нами. Вы понимаете, о чём я говорю?
Говард встал на ноги и отряхнулся от снега. На небольшой таёжной поляне, где он очутился, тлели остатки костра. Рядом лежало снаряжение. Прайс и Хельга оценивающе смотрели на него. Однако Говард чувствовал себя уже неплохо и был готов продолжать это зловещее путешествие по чужому неизведанному миру. В стороне, на краю поляны неподвижно сидел в позе лотоса полковник Ёсимото, скрестив в вытянутых руках оба своих самурайских меча. Его глаза были открыты, но в них не было видно даже проблеска сознания. Он был не здесь, беседуя с чем-то запредельным. Адамса и Григореску не было видно. Колючие кусты и поваленные деревья вокруг поляны казались непроходимыми. Говард обратился к Прайсу:
- Я не могу понять, что вы здесь ищите. И зачем вы меня в это втянули? Я должен это знать, господа.
- Как вам это объяснить, мистер Лавкрафт? Нас нанял полковник Коити Ёсимото, японский военный атташе, на которого разведка Японии возложило эту миссию. Я был одним из тех американских военных пехотинцев, которые из-за фатального просчёта нашего командования попали в плен. Нас держали на одном из далёких тихоокеанских островов, где подвергали самым разнообразным издевательствам и убивали за малейшую провинность. Мне обещали помилование и возвращение домой, если я стану послушным орудием в руках полковника Ёсимото. По его приказу я сформировал из числа пленных американцев отряд спецназовцев-диверсантов, вооружённых новейшим оружием и готовых выполнить любой приказ. Даже суицидальный. Вам даже представить трудно, как они нас дрессировали и как промывали им мозги. Они использовали запрещённые Лигой Наций психотропы. Новейшие военные разработки Японии и Третьего Рейха. Я не хочу об этом вспоминать, мистер Лавкрафт.
- Но в чём цель вашей миссии?
- В этих вопросах я не сильно разбираюсь. Вас на этот счёт сможет просветить профессор Григореску. Он сможет подобрать нужные слова. Скажу лишь, что японцы считают, что здесь, в Восточной Сибири в начале века потерпел крушение космический корабль инопланетян. И они хотят найти его следы, чтобы завладеть технологиями из иных миров.
Полковник Ёсимото приподнял голову. Его взгляд вновь обрёл осмысленность. И, как раньше, его невозможно было долго выдержать.
- Вы должны знать, господин Лавкрафт, - проговорил он, - Что возможно это билет в один конец, и мы отсюда не выйдем живыми. Но я клянусь честью офицера и самурая, что я доведу свою миссию до конца. Во имя императора и богини Солнца Аматерасу. Моя священная родина Ямато получит неведомое доселе оружие, которое позволит нам подчинить весь мир. Даже Германский рейх, господствующий сейчас в Европе, склонится перед нами как вассал. Так пусть моя жизнь и ваши послужат процветанию и могуществу будущим поколениям народа Восходящего Солнца. Вопросы лично ко мне будут?
Кусты затрещали и на поляну ввалились усталые и взъерошенные Адамс и Григореску. В их руках были топоры, которыми они прорубали тропу среди таёжного бурелома.
- Ёсимото-сенсей, - сказал, отдышавшись, Дуглас Адамс, - мы добрались до границ аномальной зоны. Вам будет интересно на это взглянуть. Там твориться такое, что и описать нелегко.
- Мне тоже трудно назвать словами то, что там происходило, - продолжил его рассказ Григореску. - Это противоречит всем законам физики. Мы проделали просеку. Это примерно в трёх-четырёх километрах сюда. Видимо, червоточина образовалась на границе воронки. Выброс энергии что-то потревожил…
- Ладно тебе втирать, профессор. Расскажи полковнику, как проникнуть внутрь зоны. Там ведь, походу, должны остаться обломки той внеземной машины.
- Я тебе объяснял пока мы шли, что тот мир, из которого прибыло это нечто, может сильно отличаться от нашего законами мироздания. Вы это понимаете? Это может быть сущность из параллельного мира, иная форма жизни. Я сейчас сомневаюсь, что мы готовы с этим столкнуться.
- Но ты по своей воле участвуешь в этом исследовании, профессор. Ни так ли? – сказала Хельга, - Поэтому будь добр излагать побольше фактов и поменьше эмоций. Так вот, изложи в деталях свои наблюдения.
- Она права, - поддержал полковник Ёсимото, - Что вы там видели, профессор Григореску? Вы обязаны мне доложить.
И профессор начал свой рассказ, от которого у Говарда похолодело внутри. Его ночные видения обрели жизнь.
5.
Когда Говард ощутил в руках твёрдую сталь оружия, его сердце на миг встрепенулось, а затем обрело равномерное спокойствие. Это был японский военный пистолет, который выдал ему Прайс.
- Там, куда мы идём, нам всем не обойтись без оружия, – объяснил он. – Это восьмимиллиметровый пистолет "тип 14". Он разработан в двадцать пятом году секцией по проектированию стрелкового оружия в токийском арсенале в Коисикаве под руководством генерала Кидзиро Намбу. Автоматика пистолета работает по принципу отдачи с коротким ходом ствола. В нём два типа предохранителей — наружный, флажкового типа, и внутренний, запирающий спусковой механизм при вынутом магазине. Его основное отличие от предыдущего образца "Намбу" "тип А" — две возвратные пружины, симметрично расположенные по бокам затвора, вместо одной, асимметрично установленной в пистолете "тип 4". Данная модификация имеет увеличенную "зимнюю" спусковую скобу для стрельбы в перчатках и более прочный механизм фиксации магазина.
Голос Прайса был спокойным и твёрдым, как у преподавателя, читающего лекцию. А солнце тем временем исчезало далеко за бескрайним как океан лесом.
И они двинулись в неизвестность по узкой, почти невидимой тропе, уходящей на северо-восток. Дорогу приходилось освещать фонарями, чья необычная конструкция позволяла далеко пробивать сгущающуюся вокруг тьму, но при этом не слепить глаза идущих впереди. Лавкрафт шёл между Прайсом и Ёсимото. Впереди шли Адамс и профессор, а замыкала цепочку фрау Хельга. Оцепеневший от сибирской зимы лес казался мёртвым, но в нём пульсировало неведомое, чувствовалось присутствие чего–то чужого этому миру.
- Мистер Лавкрафт, - Говард почуял, что его дёрнули за рукав, обернувшись, он увидел Хельгу. - Я не уверенна, что у нас будет ещё возможность поговорить. Поэтому вы должны знать, что вам хотел передать ваш друг Рендольф Картер.
Её шепот казался сладостным и манящим.
- Вы знаете Рендольфа? – недоумённо произнёс Лавкрафт, пытаясь найти связь между происходящим теперь и тем, что было с ним раньше, в почти забытом, но неумирающем прошлом.
- Да. Но наше знакомство было при достаточно странных обстоятельствах, что достойно особого упоминания, если бы на это было время.
- Не говори загадками, леди. Уж не нам рассуждать про странные обстоятельства.
Твёрдый наст со скрипом крошился под ногами, оглашая звуком таинственное безмолвие. Тишина давила, она изматывала. А на небе даже не было привычных звёзд. И чем дальше они шли, тем тяжелее становился сам воздух.
- Я происхожу из древнего рода Штауфенов, чья династия повелевала Священной Римской империей, а затем оказалась полностью истреблена в борьбе с Папством. Я последняя его представительница. Нас считали еретиками и ведьмами, так как моя семья веками хранила магические знания. И на протяжении поколений мы скрывались от всесильной инквизиции, держа в тайне своё происхождение и прошлое нашего славного рода. Пока нынешним хозяевам Рейха не захотелось привлечь на службу неведомые силы для создания оккультного оружия. И, так получилось, твой друг оказался тоже к этому привлечён.
- Расскажи об этом подробнее, фрау фон Штауфен. Зачем ты темнишь?
- Ты знаешь, что я не могу сказать тебе всю правду. И не только потому, что она ужасна. Эта тайна не только моя. Но Картер очень хотел, чтобы ты всё же смог прикоснуться к тому, что ему удалось постичь.
- Он хотя бы жив сейчас?
- Это слишком трудный вопрос. Тебе придётся самому это почувствовать. Но не спрашивай меня больше об этом. Полковник не хочет, чтобы ты об этом знал.
Через час или два ходьбы путники узрели то, о чём говорил профессор Григореску.
6.
Вдаль на сотни метров тянулась полоса, усеянная торчащими вверх обугленными соснами. Ветви и суки деревьев как будто срезло бритвой. Они были похожи на стоящие под углом столбы, вкопанные непонятно кем и для чего. Снег под ногами стал твёрд как камень булыжной мостовой. Под ногами уже не было кустов и бурьяна. В душе стремилась заселиться паника. А небеса над головами постепенно обретали багровый оттенок. Тьма пожирала направленные вперёд лучи фонарей.
- Позвольте один вопрос, фрау фон Штауфен, - обратился Говард, - мне хочется знать, что такое батальон «Миллениум» и почему они напали на нас в точке перехода?
- Эта история слишком запутанная, чтобы вы сразу поняли, о чем идёт речь, - ответила женщина.
Она огляделась. Впереди шли профессор и полковник. Адамс и Прайс, казалось, не обращали внимания на их разговор. Слишком странным было само это место.
- Когда в Европе шла война, - продолжала Хельга, - Отдел особых исследований СС вплотную занимался созданием сверхсолдата. И им удалось очень и очень далеко в этом шагнуть. Были отобраны люди с особым набором генов и подвергли сложным экспериментам. Они сводились к возрождению древних практик шаманских перевоплощений. Выражаясь проще, требовалось создать людей-оборотней. И их создали и сформировали из них особый батальон СС. Их командиром был некий иностранец неизвестного происхождения, известный только как капитан Шмидт. Его настоящего имени, разумеется, никто не знал. И однажды он поднял своих бойцов на мятеж. Они сбежали из охраняемого полигона, где их содержали. После этого все упоминания об эксперименте хранят за семью печатями. Некто не должен знать, как это происходило. Оборотни из батальона «Миллениум» скрываются от спецслужб всего мира. А в действии ты уже их видел. И вряд ли хочешь увидеть ещё.
- Тут ты права, крошка, - вмешался Адамс, - Но я буду не прочь поваляться в кустах с одной из тех кисок. Если не станет сильно царапаться.
- У тебя, Дуглас, как всегда мысли через штаны, - с невозмутимостью ответила Хельга.
Тем временем ночь стремительно обретала краски неизведанного, делая окружающий мир похожим на галлюцинацию. Обратив взгляд к небу, путники заметили сразу три луны в разных сторонах. Казалось, они блуждали по окрашенному фиолетовым сиянием небосводу. Но об этом трудно было судить, так как исчезло само ощущение направлений и времени. Стрелка компаса начала бессмысленно вертеться в разные стороны, а на твёрдом снегу стали появляться оплавленные следы странных очертаний. Стволы деревьев загибались в совершенно непонятные фигуры, некоторые из которых напоминали морские узлы. Само восприятие реальности в глазах искателей утратило вековую незыблемость.
- Я ведь говорил, что здесь не действуют обыденные законы физики! – профессор Григореску был взволнован, - Это явление называется искривлением пространства. В наших организмах могут произойти необратимые изменения.
Полковник Ёсимото был как всегда невозмутим. На его лице не дрогнул ни один мускул, когда он повернулся к собеседнику и ответил:
- Я не сверну назад. А без меня у вас нет никаких шансов вернуться. Вы ведь, профессор, в курсе, что здесь уже пропала одна наша экспедиция. Их отправили сюда на дирижабле. Но они даже не смогли подобраться так близко к эпицентру, как мы сейчас, когда с ними потеряли связь. Помнишь? И тогда ты и предложил свой способ.
- Но все мои представления были теоретическими. Здесь твориться такое, что я последний раз советую отсюда уйти.
- Ты идиот и трус! До ближайшего жилья сотни миль. К тому же не забывай, что мы во враждебной стране. У русских будет к нам много вопросов.
Полковник снял с плеча ручной пулемёт и передёрнул затвор.
- Если кто-то из вас, господа, хочет выйти из игры, - Ёсимото обвёл взглядом своих спутников, - то я предоставлю вам такую возможность. И патронов мне не жалко. Для себя у меня останутся мечи. Ведь сепоку я обязан сделать по всем правилам бусидо. Вы поняли меня?
Ему ответила ледяная тишина. Тайга была заражена сущностью явно из иного мира, где царили абсолютно другие законы мироздания. Профессор был прав. Когда команда двинулась дальше, стал тускнеть свет фонарей. Очертания предметов и самой реальности стали походить на отражение искривленных зеркал. Казалось, они шли так бесконечно долго, а временами – что не двигались вообще. Жуткие очертания изуродованных деревьев перестали служить ориентирами.
- Что это!? – крикнул Адамс, указывая рукой куда-то в сторону, уже не ясно какую, мир вокруг стал многоплоскостным.
На расстоянии примерно шагов десять от путников брели несколько человек. Говард с удивлением и страхом осознал, что это их двойники. И их пути должны были соприкоснуться с дорогой, которой шла их группа, ведь они тоже двигались туда, где тьма таила первозданный кошмар. Хоть они ещё были на приличном расстоянии, но странным образом стали видны даже мелкие детали их внешности. Оглядевшись, Лавкрафт заметил ту же картину и с остальных сторон. Было утеряно само понятие о сторонах света. В этот миг только полковник Ёсимото и Прайс сохранили невозмутимость.
- Мы попали туда, откуда не выбраться! – закричал профессор Григореску, - Мы обречены здесь блуждать вечность, порождая фантомов. Здесь расщепляется сама реальность. Здесь мы покинули наш мир и больше не вернемся. Мы безумцы, безумцы!!
- Заткнись, придурок! – окрикнул его Адамс. Но и в его голосе была дрожь.
- Я не пойду дальше! Эта сущность живая. Она нас к себе не подпустит. Теперь я это понял. Тварь из иных миров… Оно имеет преобразовывать реальность по своим стандартам. Мы обречены бродить здесь кругами… Иная реальность… Даже небо другое… Я не пойду… Мы пленники… Мы умрём от голода и обезвоживания… Даже не заметим… И будим продолжать бродить…
- Ты что, спятил!? Что ты несёшь, профессор? Да он же свихнулся! – Адамс оглядел остальных путников, разводя руками.
А профессор, продолжая бессвязанное бормотание, вытащил револьвер и приставил к виску.
- Ну и вышиби себе мозги, - сказал, глядя на это, полковник. – Кого ты этим удивишь? Твоя голова и раньше была не вполне здорова.
- Правильно, - поддержал Адамс. - Избавишь нас от своего нытья.
Но то, что произошло секундой позже, стало неожиданностью для всех присутствующих рядом. Профессор завопил, резким движением выкинул руку с револьвером в сторону Адамса и выстрелил. Дуглас схватился за хлещущую кровью простреленную шею, а сам профессор упал, сбитый с ног отдачей.
- Добей обоих, - сказал полковник.
Прайс выстрелил в головы ошалело ползающим по серому снегу Григореску и Адамсу.
- Молодец, я знаю, что ты не ослушаешься, - полковник кивнул Прайсу. - А те были негодным материалом. Зря я вообще с ними связался. Ну, да ладно. И чуть не забыл. Я не вышел на связь.
Ёсимото достал странной формы небольшой предмет и набрал на клавиатуре номер. Лавкрафт впервые видел такую беспроводную модель телефона. Было видно, что японские военные исследования в области электроники и средств связи как минимум на полвека обошли своё время. Минуты две полковник что-то кому-то докладывал на своём языке.
- Японцы научились устанавливать мобильную связь через сеть передатчиков, расположенных высоко в горах и на аэростатах, курсирующих в стратосфере. Нигде больше такая техника не применяется. И её невозможно прослушать.
А Прайс продолжал стоять как вкопанный. Говард заглянул ему в глаза и узрел лишь ледяной покой, недоступный никому из нормальных людей в такой момент.
7.
Искатели неведомого двигались дальше, оставив позади окровавленные трупы своих недавних спутников. Относительно ровная полоса сменилась холмами и оврагами, проползать через которые становилось всё труднее. Мир вокруг перестал напоминать изображение в искривлённой линзе, но буйство совершенно непривычных красок всё больше превращало эту ночь в галлюцинаторный транс. Три бродячие луны на мерцающем небе обретали голубовато-оранжевый оттенок. Деревья и камни в их свете переливались как бензиновые лужи. А где-то впереди что-то манило уходящим в небо волнистым сиянием оттенками зеленоватого и бордового. Многие деревья повалены и вырваны с корнем чьей-то неведомой силой. То и дело попадались огромные и диковинных очертаний камни. Они странным образом напоминали на ощупь оплавленный металл. Сквозь подошвы обуви Говард ощущал исходящее из земли тепло. Но снег и лёд под ногами были по-прежнему тверды как промерзший булыжник. Они приближались к инопланетной сущности. Сам ночной воздух обретал кисловатый привкус.
Обойдя валуны, путники вышли к озеру. Его вода светилась и переливалась в темноте морозной ночи. Тишина стала невыносимой. Не было слышно ни ветра, ни плеска воды, а лишь ритмичный частый стук собственного сердца и нарастающий звон в ушах. Казалось, из глубин светящейся воды на них взирало неведомое создание из иного мира. Видимо, это озеро образовалось в котловине на месте падения космического странника. Берег был усыпан камнями. Из воды торчали стебли камышей. Издали они казались почти с человеческий рост. Неизвестная сила заставила путников подойти к воде и склониться над матовой гладью. Над пульсирующим сиянием заряженной неведомой силой воды, в которой открылось то, что стало ответом на их вопросы, таящиеся в лабиринтах подсознания. То, чему было суждено открыться в эту ночь.
В мутной воде Лавкрафт всё яснее видел себя и остальных участников этого жуткого и странного путешествия. Они были живыми, с их прошлым, настоящим и будущим, причудливо наплывающих друг на друга, как в хмельном сне.
…профессор Григореску, ещё простой студент Гарварда, юный любовник пожилого гомосека-преподавателя. Вот они в грязном номере дешевого мотеля вдали от любопытных глаз. Говарду не хотелось смотреть, что произойдёт с ними дальше.
…Дуглас Адамс на ферме своего отца. Семья фанатичных мормонов. Частые телесные наказания. Портреты Гитлера и Рема под подушкой. Побег из дома. Фашистская банда. Участие в кровавых погромах негритянских селений. Пылающий крест. Расстрелы и пытки. А после ударных ночей – пьянки и гомосексуальные оргии среди трупов и пепелищ…
…и они оба в луже собственной крови.
…полковник Коити Ёсимота…
…лейтенант Прайс…
Вся омерзительная правда, шок от которой на миг лишил Лавкрафта рассудка. Но он пришёл в себя под вой в ушах. И под окрик полковника:
- Я с самого начала догадывался кто ты, стерва!
Ёсимото стоял в полный рост над лежащей под его ногами Хельгой. Та была в крови, её одежда изорвана. Она пыталась подняться с острых камней, но получила удар ботинком в живот. Из её горла вырвался сдавленный стон. Полковник наставил на неё оружие.
- Перед тем как ты сдохнешь, стерва, я хочу узнать, зачем батальон «Миллениум» ищет след Тунгусского метеорита? Что вы хотите с этого получить?
Но узнать это ему было не суждено. Хельга резко изогнулась по-кошачьи и встала на четвереньки. С её телом произошла метаморфоза, она перекидывалась в хищника, разрывая одежду, меняя очертания и зарастая черной шерстью. Полковник Ёсимото успел отпрыгнуть в сторону, когда оскалившая клыки пантера, которой секунды назад стала фрау Штауфен, кинулась на него. Но её бросок не был настолько точным и ловким, как ей хотелось. Видимо сказались усталость и потеря навыков. Или что-то ещё. Полковник Ёсимото бросил ручной пулемёт и, крутанув несколько раз сальто, исчез в прибрежных кустах. И перед этим выкрикнул фразу, смысл которой Лавкрафт не понял..
Он увидел стоящего поодаль Прайса. Тот был похож на недвижного идола войны. А с другой стороны к Говарду повернулась и стала неторопливо приближаться Хельга. Лавкрафт любил кошек и не мог не оценить грацию всех движений её гибкого, изящного тела. Казалась, она велит ему успокоиться, унять стрех, прислушаться к языку её движений. А лейтенант Прайс выхватил пистолет. Всё дальнейшее происходило молниеносно, но казалось, что это мгновение тянется тысячелетие. Лавкрафт не успел заметить, в кого прицелился лейтенант, в него или Хельгу. Но её смертельный прыжок, пронизанный красотой природной грации, он желал бы созерцать вечность. И лишь пригнулся, когда кошка, не задев, пронеслась над его головой и вонзилась клыками в горло Прайсу. Его выстрел лишь на миг потревожил таинственное безмолвие. А ещё через миг его шея, лицо и грудь скрылись под кровавым месивом. Но он не издал ни звука.
Пантера вонзила когтистую лапу ему в подбородок и рванула зубами ему за кадык. И среди разорванных, хлещущих кровью вен Говард увидел переплетения проводов. А Хельга продолжала грызть и рвать начинённую электронными контактами плоть. Лавкрафт, не вынеся этого зрелища, согнулся пополам, и его вырвало прямо в светящееся озеро. Затем он собрал силы и кинулся к брошенному полковником ручному пулемёту. И взвыл от боли. На его больную перевязанную руку вновь опустилась тяжёлая подошва. А крепкая фигура с военной выправкой отбросило тень от замогильного света кровавых лун. Ёсимото вынул из ножен оба свои меча. Остриё самого длинного уперлось Лавкрафту в шею.
- Ты ведь теперь знаешь, что за опыты мы ставили над пленными американцами. Мы вживляли им в головной и спинной мозг электронные схемы, чтобы превратить их в послушных рабов-киборгов. А внешне неотличимы от обычных людей. Когда-нибудь в нашей стране производство гомо-роботов будет поставлено на поток и мы станем их мировым экспортёром. Ведь Япония уже оседлала прогресс в кибернетике и биотехнологиях, породив то, что вашей отсталой Америке и не снилось. Вы и не могли выиграть войну с нами. И без всякого нордического оккультизма в шарашках Гиммлера, которыми так кичатся наши союзники. А сейчас ты умрёшь. Как и твой дружёк Картер.
- Не тебе, подлец, произносить это имя. Ваше искусственное солнце высосет кровь из вас самих. Ты уже не увидишь, как твоя нация выродится в ущербных и деградирующих рабов машин.
- Мне плевать на твои пророчества, глупый мечтатель. Я дал присягу своей стране, и я пойду до конца. А ради чего живёшь ты? Ты хотел прикоснуться к извечному, первородному ужасу, живущему внутри тебя. Я ведь знаю это, я читал твои публикации. Меня, знаешь, интересовало твоё больное творчество. То, что жрало твой мозг в течение долгих лет жизни. И теперь ты узришь свой первозданный кошмар.
Лавкрафт попытался высвободить придавленную руку, но полковник сильнее прижал её ботинком к холодному камню. От боли в глазах замелькали искры, а слова полковника вонзались в мозг как раскалённые электроды. Он как червь изогнулся перед Ёсимото, завалившись набок.
- Ты хочешь узнать, как умер твой друг Картер? Хочешь!?
Полковник хлестанул Говарда мечём по щеке. Хоть он бил плашмя, по лицу писателя потекла струйка крови. Но тот лишь тихо промычал. Свободная рука смогла дотянуться до пулемёта, по-прежнему лежащему на каменистой земле.
- Да ты даже не сможешь его поднять. Ты всегда был дохлым истериком. Боялся тёмных углов и орал по ночам. Слабак! Мне даже мучить тебя противно. Попал бы ты лет в восемнадцать в мою роту, то я бы ещё сделал из тебя человека. А сейчас ты передо мной просто никто, пустое место. Однако мне симпатизирует твоё спокойствие перед смертью.
Полковник поднял меч и замахнулся. Но ударить не успел. Прыжок Хельги сбил его с ног. Ёсимото всё же смог вывернуться из-под захвата её мощных клыков и отбросил зверя ударом рукояткой меча в шею. Хельга перекувыркнулась и снова стала в боевую стойку перед прыжком. Полковник вскочил на ноги, крутанув в руках мечами.
- Даже если ты меня сейчас разорвёшь, это тебе не поможет. С вашим братством всё равно скоро будет покончено. Как столетия назад было покончено с твоим родом. Давай лучше договоримся. Внутри нас обоих сакральная природа мироздания. Так получилось, что нам удалось к нему прикоснуться и остаться в живых. Вдвоём мы сможем отсюда выбраться. А его кровь, - он указал на поднимающегося с колен Говарда, - откроет нам врата обратно. Может и получится, кто знает. Я обещаю тебе службу в одном секретном подразделении спецназа. Или выйдешь замуж за крупного чиновника и не будишь ни в чём нуждаться. По рукам?
Лавкрафт тем временем поднял с земли ручной пулемёт и дрожащими руками выстави его перед собой, обводя безумным взглядом стоящих друг против друга полковника и Хельгу в обличии зверя. Те, в свою очередь, с опаской поглядывали на него. Так втроём они стояли ещё пару минут, косясь друг на друга и не шевелясь.
- Да зачем тебе он вообще нужен, зачем ты спасаешь ему жизнь? – спросил полковник Хельгу, - Только потому, что он друг твоего приятеля Картера? Да он даже не в твоём вкусе. Он фуфло, а не мужчина.
И в ту же секунду метнул свой короткий меч в Говарда. Боль полоснула его сухожилию над правым коленом. Говард, потеряв равновесие, выронил ствол и стал вытаскивать клинок, который вошёл прямо в кость ноги. Боль заставила забыть обо всём. Полковник подскочил к нему и ударил каблуком по зубам. Лавкрафт отполз в сторону, сплёвывая кровью. Обе ладони он порезал об лезвие. Он не видел, как Ёсимото вскинул ручной пулемёт и дал длинную очередь в стремительно бросившуюся на него Хельга...
Когда он немного отошёл от дикой боли и грохота в ушах после пальбы, то увидел распростертый на залитой кровью мёрзлой земле труп полковника. Чуть в стороне лежала Хельга фон Штауфен, вся в страшных ранах от пуль. Она едва шевелилась, её дыхание не было больше дыханием зверя, это был стон боли. Тело постепенно обретало прежний человеческий облик. При свете лун Говард узрел Хельгу беззащитной, страдающей и прекрасной, в её глазах блестела печаль. Он подполз к ней и обнял, стараясь согреть хрупкое нагое тело, из которого неумолимо вытекала жизнь. Он смотрел в её израненное лицо, в небесного цвета глаза, из которых стекали смешанные с кровью слёзы. Она тоже приобняла его слабеющими руками. В последние секунды жизни Хельга не произнесла ни слова. Но её глаза сказали Говарду всё.
Никогда ещё он не чувствовал себя таким беспомощным и печальным как в конце той ночи. Перед тем как встретил первые лучи рассвета истекая кровью в обнимку с обмякшим телом женщины-оборотня. Он ощущал себя эмбрионом в материнском лоне. Внутри него, в глубинах души, зрело неведомое, порождение аномальной зоны, способное заполнить всё его сознание и превратить в иное существо. Цель поисков всей его жизни обретало в нём сущность и разум. Говард нащупал в кармане пистолет и убедился, что он заряжен.
Воскресая фантомным грядущим,
Проведя в пустоте целый век,
Вслед за солнцем погасшим идущий,
Больше ты уже не человек.
Разум твой, очищаемый тьмою,
Знал ответ по ту сторону грёз.
Твоя плоть становилась тюрьмою
И кислотным был вкус твоих слёз.
Эта ночь посреди мёртвой зоны
Пламя мглы не погасит уже.
Твоё сердце навек в её лоне,
А в глазах блики злых миражей.
Пред осколком из мира иного,
Что затерян в безбрежной тайге,
С тебя ужас срывал все оковы
И не жить тебе в прежнем мирке.
Где теперь та вершина Кадата,
Где познал ты вкус крови в борьбе?
Не о том ли мечтал ты когда-то
Когда фавны являлись тебе?
Умирая рождаешься снова,
Новой жизни встречая рассвет
На кровавом снегу, где к иному
Миру твой направляется след.
22 марта 2009 г.