Раки
С утра выдалась отличная погода, хотя в Баку в это время года редко бывает и солнце, и полное безветрие.
В воздухе пахло ранней весной.
Дети высыпали во двор и с восторгом глазели на новую машину Гасанчика, которую ему купил отец, недавно вернувшийся из заграничной командировки. Машина действительно была классная, как настоящая, с клаксоном, электрическим оборудованием, мягкими кожаными сиденьями и раскрывающимися дверцами. Гасанчик - толстый мальчишка, обещая каждому дать покататься, устанавливал очередь, а тем временем отец его уже отлаживал двухколесный велосипед для старшего.
Женщины, не желая упустить долгожданное солнце, выносили и вывешивали на балконные перила ковры, одеяла и матрацы для просушки и чистки, а их мужья, собравшись внизу, во дворе, горячо обсуждали житейские новости.
Первое воскресенье весны.
Этот день в семье Арифа встречали с особым подъемом. Сегодня по традиции собирались “мальчики” - самые близкие его друзья.
Ариф, набегавшись по базарам, безмятежно спал, а Зема, его жена, покормив детей, готовилась встретить гостей.
“Мальчики”.
Это были почтенные главы семейств, давным-давно окончившие институты и работавшие кто на строительстве, кто на Нефтяных Камнях, а кто, бери выше, в министерстве.
До войны родители их жили на Баилово, жили одной семьей, и все они росли, как братья...Разные они были и по характеру, и по своим судьбам, и по национальности, но в сердце каждого из них война оставила глубокий и неизгладимый след.
Зема не успела разобраться с зеленью, как в дверь позвонили.
Звонок был долгим, пронзительная трель, казалось, захлебывалась, но не прекращалась. Бросив Арифу рубашку, Зема кинулась в прихожую.
Распахнув двери, она увидела тяжело дышащего, тучного, с кудлатой поседевшей головой Горхмаза, прижимавшего толстым пальцем кнопку звонка. В ногах у него лежал огромный мокрый мешок.
- Здравствуй. Проходи.
- Привет, Зема баджи! Хозяин дома? Спит? - лукаво улыбаясь, спросил он.
- Что это? Ты перешел в старьевщики?! - спросил Ариф, подавая руку другу и показывая глазами на мешок.
- Да где уж такое счастье, - рассмеялся Горхмаз. - Я прямо с моря. Домой жена не пустила. Говорит, не могу их видеть. Давай звони академику да профессору по ракам. Пусть поторопятся. Помнишь, какой они затеяли в прошлом году спор, как надо раков варить? Так вот я решил, пусть сегодня покажут свое мастерство. А мы будем судьями. И заодно полакомимся.
Ариф кивнул головой. С опаской приподнял край мешка и радостно воскликнул:
- Ура! Раки! Не бойся! - сказал он прижавшейся к нему жене. - Это не крокодилы...
Мужчины, заполнив ванну водой, высыпали в нее содержимое мешка. Ариф, сообщив ребятам о раках, принялся помогать жене, а Горхмаз, умывшись, уселся в кресле и, попивая чай, углубился в чтение свежей газеты.
Спустя некоторое время кто-то робко поскреб дверь.
Перед ним стояли Низами и Борис.
- Здравствуй, придержи-ка дверь...
Они втащили два ящика чешского пива. С чувством выполненного долга, которое прямо-таки было написано у них на лицах, подсели к блаженно улыбающемуся Горхмазу. Завязался оживленный разговор, прерванный стуком в приоткрытую дверь.
Не дожидаясь ответа, в прихожую вошел Джабир с коробкой под мышкой. Он молча отложил коробку, достал гребешок и принялся зачесывать волосы, венчиком окаймляющие поблескивающую лысину.
Из кухни выглянул Ариф.
- Ага, пришел, а это что?
- Соль.
- Ты с ума сошел, что дома у нас соли нет?
- Это необычная соль. Импортная! - заговорщически сказал Джавид.
- Безразмерная что ли?! - в тон ему сказал Ариф. - Ладно, проходи.
- Ну вот и профессор по варке раков прибыл! - разом воскликнули друзья. - А где же академик?
- Сейчас будет, - успокоил их Ариф. - Он должен заехать за Сеней.
- Ну, профессор, смотри, чтоб тебе не пришлось краснеть, как тем пока еще зеленым ракам,- сказал Горхмаз.
- Не придется, - дружелюбно огрызнулся Джабир. - У меня особая соль есть, - сказал и прошел в ванную.
Через минуту оттуда донеслись восторженные возгласы.
Фархад с увесистым свертком в руках и Сеня появились, громко обсуждая перспективы футбольной команды “Нефтчи”. Оборвав спор на полуслове, Фархад с возгласом: “Где же они?!” ринулся в ванную.
- А ты что принес? - сердито спросил Ариф. - Можно подумать, что вы все пришли в мужское общежитие.
- Это? - переспросил Фархад, взглянув на свой сверток.- Здесь специи: зелень, лавровый лист, черный перец и еще кое-что.
- Ты ошибся, мы будем варить раков, а не пити или борщ, - отметил Джабир.
А между тем в комнате развернулось ожесточенное сражение в нарды.
Низами и Борис чересчур громко подбадривали проигрывающего Горхмаза, отчего он нервничал и ошибался.
Подошло время обеда.
Друзья гурьбой прошли к тесноватой кухне и предложили помощь.
Зема улыбнулась: мол, не мужское это дело.
- Вы только стол в комнате раздвиньте, - сказала Зема. - У меня все готово.
Когда все уселись, поднялся Сеня, он был самым старшим среди них и всегда, когда они собирались, первым произносил тост.
- Ну, что ж, я рад, мальчики, мы все еще вместе. Давайте выпьем за то, чтобы мы были для наших детей надежной опорой и верными товарищами. И пусть их связывает такая же дружба. И пусть они никогда не увидят войны.
“Мальчики” были детьми военных лет.
Жизнь не баловала их.
Все они немало испытали на своем веку и знали истинную цену любви и зла.
Когда со стола было убрано, Зема хотела заварить чай, но ее опередил Борис.
- Какой чай, сейчас здесь развернется такое состязание, будет такой накал, что остудить его можно только пивом!
Фархад и Джабир прошли на кухню и занялись каждый своей кастрюлей.
- Тащите раков, - донеслось, наконец, из кухни.
Все дружно начали зачерпывать раков большой кружкой. Наполнив таз, принесли его на кухню.
В глазах Фархада и Джабира горел охотничий блеск, при этом Фархад бросал уничтожающий взгляд на своего друга, в кастрюле которого кипела элементарная вода, перемешанная с солью, пусть даже импортной. Зато от кастрюли Фархада по всей квартире распространялся щемящий, пряный запах специй.
Наступил ответственный момент отбора раков.
Джабир наобум брал их пригоршнями и бросал в свой казан.
Фархад же осторожно, словно мину, брал рака за панцирь, осматривал его со всех сторон, почему-то принюхивался и затем, довольно покрякивая, эффектно опускал в кипящую воду.
Тем временем Низами и Борис протирали бутылки с пивом и относили в столовую. Горхмаз и Ариф приводили в порядок ванную. Сеня следил за происходящим на кухне.
Все они любили хозяина этой квартиры. Он был самым младшим среди них и не имел ни родителей, ни братьев, ни сестер. В годы войны был он во дворе вроде сына полка. Родители ушли на фронт, оставив Арифа на попечение бабушки и соседей. Погибли они, возвращаясь после войны из Берлина.
- Прошу всех за стол! - скомандовал Сеня.
Фархад и Джабир несли в руках огромные тарелки, наполненные доверху красными раками.
Постепенно перед каждым из ребят выросли маленькие холмики панцирей.
- Так, где же раки академика? Ей Богу не отличишь. Вкус один и тот же, - подтрунивал Горхмаз.
- Должен заметить, что черный перец, зелень, лавровый лист и прочая мишура не способны проникнуть через панцирь. Это только обман окружающих, - в тон ему говорил Борис.
- Вы понюхайте, понюхайте! - горячился Фархад.
- Все это ерунда, мне рассказывал крупный рыболов, что раков нужно варить в морской воде с водорослями, - сказал Джабир.
- А я считаю, что и профессор, и академик оба правы. Раки получились на редкость вкусными, - сказал Низами.
- Совершенно верно. Но чтобы разрешить, наконец, этот спор двух великих кулинаров, надо им еще раз сразиться, - сказал Сеня.
Все дружно засмеялись.
Разговор за столом постепенно перешел к спорту, политике, а затем начались воспоминания...
Нескончаемое: “А помните”.
Помнили все.
И как ели жмых, и как играли в альчики.
Как устроили в честь Победы пир: из лука, соли и хлеба. Наелись!..
Горечь обид. Горечь потерь. Первые послевоенные годы.
- Помните первое расследование?! Как мы искали женщину, обманувшую нашего Сеню.
- Да. Сеня сдал кровь и на вырученные деньги хотел больной матери купить сливочное масло, а ему продали на базаре кусок глины, обмазанный тонким слоем масла.
- Ой, ребята, не вспоминайте, до сих пор мороз по коже идет от ужаса. Сколько дней я тогда сам на себя смотреть не мог, - сказал Сеня. - Не просто обманутым, опозоренным себя чувствовал.
- А помните нашу первую драку?!
- Из-за велосипеда?
- Не помните?! Ящики с овощами разгружали, у всех соседей во дворе пустые банки, бутылки собирали, а затем сдавали в приемный пункт.
- Да! Два года деньги копили, да и под конец родители немного добавили. Купили велосипед.
- Один на всех!
- Ага. Дали покататься ребятам с соседнего двора, а они его сломали.
- Случайно, не со зла.
- Случайно не случайно, но драка была смертельной. Взрослые еле разняли.
- Да, да. Хорошо, что разнять сумели. А то беда бы случилась.
- А наши первые костюмы!?
- Сшили из одной и той же ткани.
- Да и одинаковые рубашки к ним купили.
- Щеголяли в них по городу и на танцплощадке в парке Кирова.
- А я свой до дыр сносил.
- А я в своем даже женился.
Первые радости. Дружба. Учеба. Любовь.
Все выбились, что называется, в люди.
У всех растут дочери и сыновья.
- В прошлом году, ребята, я провожал дочь в первый класс, - рассказывал Джабир. - Стою перед школой и держу малышку за руку. Вдруг слышу: “Пап! Пап! Мне больно”. Я забылся. Так волновался, как будто не она, а я в первый класс шел. Меня-то в школу никто не провожал, не до меня в доме было. Я в волнении словно матери руку жал.
- А я своему обещал в Минск повезти. Он у меня все про деда расспрашивает. Вот возьму, пусть посмотрит места, где воевал мой отец.
- Я там был, - сказал Ариф. - Мне даже повезло, попал на парад Победы. Представьте, ребята: идет нескончаемый поток ветеранов и партизан, на груди ордена и медали. Море цветов. А ветераны идут, идут и идут... На трибунах воцарилась тишина, музыка приостановилась. Только слышны гулкие шаги и перезвон медалей...
- Интересно, мы смогли бы так, как они?!
- Конечно же, смогли.
- Но все же, лучше без войны.
- Не хотел бы я, чтобы моя жена и дети пережили то же, что и мы.
- Да! Нельзя допустить войны. Никак нельзя!
- Нельзя, чтобы сиротели дети и вдовели жены.
Воцарилась тишина.
Каждый ушел в свои мысли.
Спустились сумерки.
- Мальчики, пора, - тихо скомандовал Фархад.
Все дружно встали из-за стола.
- Спасибо тебе, Зема баджи! Вкусно ты нас накормила и терпеливо слушала. Но ты уж извини, в следующем году занесу я вам осьминогов. Кажется, кроме меня, здесь в их приготовлении никто ничего не смыслит. Некому будет со мной спорить! - сказал Горхмаз.
Все рассмеялись.
- Я провожу ребят, - сказал Ариф.
Зема с детьми вышла на балкон.
Семеро “мальчиков” направлялись к бульвару.
- Лишь бы не было войны, - пронеслось в ее голове.
Она, крепко прижав к себе детей, смотрела им вслед.
Шли мальчики сороковых годов, слишком рано познавшие тяжелые удары жизни.
Шли юноши, достойно перенявшие незримую эстафету своих отцов и матерей, живых и погибших.
Шли отцы, которым предстояло передать эту эстафету детям.
1977 г.