Фантасмагория
1.
- Уважаемые коллеги! – произнёс Иосиф Давыдович, оглядывая помещение конференц-зала. – Мы собрались здесь для того, чтобы выработать методику лечения болезни, которая вообще не поддаётся диагностике. История болезни была выдана каждому из вас, и все вы с ней ознакомились. Налицо – стремительное похудание и полное истощение организма больного. Его пытались лечить, как вы знаете, и терапевтическими, и хирургическими методами, после чего лечение – увы! - фактически зашло в тупик, и больного передали нам, в Академию наук. Возможно, перед нами – новое, пока ещё не известное науке заболевание, и наша с вами задача – найти методы её лечения. Итак, начнём! Вам слово, Лев Иванович, как светилу в области хирургии головного мозга!
- Кхе-кхе! – прокашлялся, медленно поднимаясь со своего места, пожилой учёный. – По моему мнению, необходимо сделать трепанацию черепа с последующей лоботомией мозга.
- Но ведь это – крайне негуманно! – послышался негодующий выкрик с места.
- Ничего не поделаешь, батенька! – ответил Лев Иванович. – Медицина в данном случае бессильна.
- Вы, наверное, - продолжал тот же голос, - как научились когда-то делать трепанацию черепа, так ничего больше не умеете и продолжаете своё излюбленное занятия вот уже 50 лет! Вас хлебом не корми – дай поковыряться в мозгах! Я уверен, что и прямую кишку вы будете лечить методом трепанации черепа!
- Каждому своё, батенька, каждому своё! Я ковыряюсь в мозгах, вы – в прямой кишке! Хе-хе-хе!
- Но существуют же, - вмешался другой оратор, - неизвестные нам пока резервы организма, его связи с Космосом, иными мирами!..
-
Как нам уже надоела ваша болтовня, Сергей Фёдорович! – послышался чей-то голос. – Выступайте уж лучше перед безграмотными провинциалами и пудрите им мозги! Там, кстати, вам и платят куда больше, чем в Академии! Дураков у нас любят!
- Я-то выступаю! – не сдавался Сергей Фёдорович. – Потому что мне есть что сказать! А кто будет слушать вас, Пётр Петрович? Вы бубните себе под нос нечто маловразумительное! Да через минуту любого нормального человека просто вырвет от отвращения!
- Товарищи! – постучал карандашом по столу председательствующий. – Без эмоций, пожалуйста! У нас медицинский консилиум, между прочим, а не базар!.. Кто ещё хочет высказаться? Вы, Александр Николаевич?
- Трепанация черепа и лоботомия, - высказался очередной учёный, - это мракобесие! Это уровень 15-го, а не 21-го века!
- Выражайтесь яснее! Что вы этим хотите сказать?
- Ещё в 1979 году английский профессор Чарлестон доказал не только негуманность, но и неэффективность этого метода лечения! А мы всё ещё пользуемся дедовскими методами!
- Уважаемый Александр Николаевич! – не уступал Сергей Фёдорович. - Я хочу сказать – бывший уважаемый! Вы хотя бы раз в 10 лет читаете медицинскую литературу? Лично я уверен, что вы, по крайней мере, лет 50 ничего не читали, кроме, разумеется, ваших опусов, которые вы издаёте сотнями, в которых чёрт ногу сломит и в которых не поймёшь, где правда, а где враньё! Вы ведь писали про говорящих лягушек? Писали! А где вы их видели? В вашем больном мозгу? Да вам место на Пискарёвском кладбище, а не в Академии Наук!
- А сами-то? – задохнулся от возмущения тот. – Вы-то сами чем у себя занимаетесь? Для чего, скажите на милость, вы скрестили муху со слоном? А?
- Не муху, уважаемый, а дрозофилу!
-
А дрозофила, что, не муха? Представьте: если такая вот муха - дрозофила капнет на вас сверху, что от вас останется? Не знаете? Так я вам скажу: куча дерьма, вот что!
- Товарищи! – вновь призвал к порядку председательствующий. – Напоминаю: здесь – не профсоюзное собрание, а медицинский консилиум!
- Иосиф Давыдович! Да Чертков просто ревнует меня к своей жене! Этот старый идиот вбил себе в тупую башку, что его жена изменяла со мной, и теперь житья мне не даёт!
- Вот фотографии! В 1961 году моя жена отдыхала в Гаграх, в 1964 – в Пицунде, и оба раза – с Феофановым! А на следующий год у неё рождались дети! Вот, посмотрите! Мои дети- копии Феофанова! Я подаю на алименты!
- Поздновато уже, батенька!
- Ничего не поздновато! – возмущённо выкрикнул кто-то. - И я могу засвидетельствовать! Черткова, эта тварь бесстыжая, просто жила тогда с Феофановым!
- Да какие там свидетельства! Вся Москва об этом знает!
- Нечего было жениться на 20-летней! Сам не ам и другим не дам!
- Да при чём тут Феофанов?! Один он, что ли? А актёры Брондуков, Самойлов, а замминистра?
- Да какой там замминистра! Она ни одного дворника не пропускала!
- И раз 10 лечилась в вендиспансере!
- И раз 20 делала аборт!
- Товарищи! – постучал карандашом по столу академик. - В последний раз взываю к вашей сознательности! У нас - научное собрание, а не бордель! Тем более, что Настя Черткова лет 10 как умерла, царство ей небесное!.. Правы товарищи: женщина была – м-м-м! Сказка, а не женщина! Мечта поэта!.. Мда!.. Но вернёмся к делу!.. Так на чём мы остановились?
- На лоботомии!
- Уважаемый Иосиф Давыдович! Я не знаю, что там прочитал Феофанов про лоботомию. Я уверен, что он, кроме «Муму» Тургенева, вообще ничего не читал! И на курортах разводил шуры-муры с тургеневскими барышнями, ну, а те, естественно, приносили ему в подоле, а Феофанов, как тургеневский Герасим, топил их у себя в ванне!..
- К делу, Петраков!
- О деле и говорю! Так вот, статья Чарлестона была опубликована в 1979 году, а в 1984 я прочитал работу профессора Уолтера из США, в которой тот убедительно доказал, что измышления Чарлестона – ненаучны и не подтверждены экспериментальными данными. По мнению Уолтера, только химиотерапия способна дать максимально положительный эффект!
- Петраков у нас, оказывается, - послышался иронический возглас, - ещё и читать умеет!
Все захихикали.
- Ха-ха-ха! – послышался чей-то холодный смех. – Кого вы слушаете? Этого шарлатана? Который погубил жизней больше, чем сам Адольф Гитлер? Со своей химиотерапией? Да у него из клиники ещё никто живым не выходил! А кого поймали на продаже внутренних органов из тел обречённых больных? Вот то-то и оно!
- А вы? Вы не продавали? Я-то продавал органы, а вы – живых людей! Женщин! Да вы в ваших больницах публичные дома развели! Нажились, небось, до самого не хочу! Понятно теперь, откуда у вас и квартира, и дача, и «Волга»!
- А ваша жена на служебном автомобиле катается!
- Мою жену не трожь, подонок!
- С шофёром, между прочим!
- А за шофёра ответишь!
- Щас по лбу у меня получишь, гад!
- От гада и слышу! А ты – под дых!
- Я протестую! – послышался чей-то возмущённый возглас.
- Как вам не стыдно!
-
Перестаньте!
- Товарищи! – повысил голос председательствующий. – Прекратите! Да разнимите их, наконец, что ли, а то они последние волосы друг другу повыдёргивают!.. Петраков! Сергеев! Прошу вас покинуть зал - обоих!.. Ух!.. Ну и баня!.. Итак, - отдышавшись и вытирая платком лоб, продолжал Иосиф Давыдович, - мы с вами должны найти методы лечения больного. Кто желает высказаться? Вы, Никифор Петрович?
- Чарлестон, Уолтер!.. – раздался скрипучий старческий голос. – Кто ещё? Что, русских учёных больше нет?.. Долой низкопоклонство перед Западом! Да здравствует советская наука – самая научная наука в мире! Только наша, марксистко-ленинская, наука выведет человечество к процветанию и изобилию, и на Земле воцарятся мир и справедливость!
- А по существу вопроса вы можете что-то сказать?
- Я и говорю по существу! Сегодня капиталистические государства судорожно пытаются удержать упущенные позиции, но всё напрасно - империализм обречён! Пролетариат, вооружённый передовым марксистко-ленинским учением, возьмёт власть в свои рабочие руки, и над всей Землёй будут гордо реять красные флаги! Империализм – высшая и последняя стадия капитализма, сознание – первично, а материя – вторична...
- Ну, понесло! – с неудовольствием произнёс кто-то.
- А Волга впадает в Каспийское море! – закончил мысль учёного председательствующий. – Спасибо, Никифор Петрович, можете сесть!
- А я не обижаюсь! Да, был я и на Волге, драпал вместе со всеми! А вы бы не драпали? Когда у тебя – ни винтовки, ни гранаты, а на тебя идут «Тигры», «Пантеры», «Леопарды»!
- Иосиф Давыдович! - высказался с места очередной учёный. - По-моему, наш уважаемый Никифор Петрович попросту спятил! Я тоже как-то раз отдыхал на Волге, но ни тигров, ни леопардов и, тем более, пантер я там не видел: только ослов и одного верблюда...
- Сам ты верблюд, идиот! – пробрюзжал старик. – И осёл в придачу!
- Вы слышали? – радостным голосом отозвался его оппонент. – Он меня и верблюдом обозвал, и идиотом, и ослом! Я этого так не оставлю! Да я до Гаагского суда дойду!
- Да перестаньте вы, Семён Семёнович! – укоризненным голосом обратился академик к выступающему. – Что вы привязались к старому человеку? И какой вам, к чёрту, Гаагский суд? Вас и без Гаагского суда посадят - нашим, российским судом, - если не прекратите продавать направо и налево женскую плаценту!..
- Танки! – неожиданно выкрикнул диким голосом Никифор Петрович. – Танки!
- Вот видите, Иосиф Давыдович! – тем же радостным голосом продолжал Семён Семёнович. - Вы сами слышите, что за чушь он несёт! Какие-то танки ему померещились!
- Танки, я говорю! - продолжал Никифор Петрович. – «Тигры» и «Пантеры» – немецкие танки!
- Никифор Петрович! - произнёс председательствующий. - Мы, конечно, глубоко уважаем и вашу политическую подкованность в области марксизма, и ваш героический ратный труд, но что вы можете сказать по существу данного вопроса?
- Какого вопроса?
- Вопроса о лечении больного.
- Какого больного?!
- С вами всё ясно, Никифор Петрович! Вы можете быть свободны... и предаваться вашим дальнейшим воспоминаниям о том, как вы драпали, оставаясь при этом стойким ленинцем и убеждённым марксистом. До свидания!.. Вы что-то хотите сказать, Григорий Григорьевич?
- Я был на Севере; тигров там, конечно, не было, но оленей – сколько угодно! Хотите, Иосиф Давыдович, я вам рога подарю?
- Нет уж, спасибо! Носите лучше вы их сами!.. А вы что хотите сказать, Игнат Тимофеевич?
- А я раз участвовал в сафари! – неторопливым, благодушным тоном начал тот. - Вот это экзотика! Африка, саванна! – мечтательным тоном произнёс он. - Мухи, знаете ли, цеце, летают – здоровые, собаки! Того и гляди, цапнет за ногу! А баобабы, понимаешь, такие, что не обхватишь! Уж на что у меня супруга – не из худых, только ей до баобаба - ой как далеко!
- Я охотно верю, что вы, Игнат Тимофеевич, мастак поразвлечься и с бабами, и с баобабами, но что вы можете сказать по существу?
- Я хотел сказать, что Пеструшкин, драпая, получил пулю в задницу и до конца войны прокантовался по госпиталям да по тылам! А мы в это время кровь проливали! А потом, скотина, всю жизнь незаслуженно пользовался всеми льготами участника ВОВ и пробил и квартиры, и машины, и дачи и для себя, и для всех своих детей!
- Уж ты-то - проливал! – возмущённо выкрикнул кто-то. – Когда брился, что ли?
- Нет, - подхватил другой учёный, - это когда он в носу ковырялся!
- Прекратите, товарищи! – недовольно поморщился академик. - О деле, Игнат Тимофеевич, о деле!
- Я, вообще-то, всё сказал! – смущённо ответил тот и сел на место.
- Ну, а вы, Виолен Пропапандилович? – обратился академик к следующему учёному. – Вы у нас – специалист в области пищеварительных органов, вам и карты в руки!
- Если Вы, уважаемый Иосиф Давыдович, имеете в виду наше последнее, так сказать, рандевю, то я охотно прощаю Вам Ваш карточный долг!..
- Да сколько вас можно учить! – взорвался один из присутствующих. – Пора бы запомнить уже: не «рандевю», тупица, а «рандеву»!
- Это они хочут, - насмешливо высказался кто-то с места, - образованность свою показать, потому и говорят завсегда непонятно!
- Эгалитэ, - весело подхватил другой голос, - эмансипэ, ля франсэ... Хрен тебе в бороде!
- О долге, смотрите-ка, вспомнил! – высказался ещё один. – А сам-то, крохобор, занял как-то у меня 5 рублей до получки... Уже и Гагарин в космос слетал, и Брежнев умер, и Ельцин в отставку подал, а он всё ещё отдаёт!
- Да что вы понимаете?! – возмущённо высказался Виолен Пропапандилович. – Вспомнили о каких-то несчастных пяти рублях! Отдам я вам эти деньги, отдам, не переживайте! Только что там – пять рублей, когда к Земле с огромной скоростью несётся неизвестный астероид, и все мы вот-вот сгорим! Сбывается Божье предсказание – конец света близок!
Учёные заволновались.
'
- Где вы это слышали? По телевизору?
- В газете прочитал, - объяснил учёный. – Утром за столом увидел газету, начал читать и, не поверите, весь аппетит как рукой сняло!..
В зале послышались смешки:
- Глядя на вас, в это, действительно, трудно поверить!
- Да вас вообще можно год не кормить – никто этого и не заметит!
- Товарищи, хватит! Пусть выскажется!
- Продолжайте!
- Так вот, в газете чёрным по белому написано, что этот астероид через пять лет врежется в Землю. Научный мир в панике!
- Где эта газета? Как она называется?
- Я на всякий случай взял её с собой. Вот она!
- Читайте!
- Нет, лучше дайте мне прочитать!.. Ага! Вот эта статья! Всё правильно, товарищи! Как это ни странно, но на этот раз Виолен Пропапандилович прав!
- Как газета называется?
- Сейчас посмотрю! Вот! «Путь Ильича»!
- Ка-а-ак? Да таких газет уже сто лет не выпускают!
- А год какой?
- Одна тысяча девятьсот... шестьдесят второй...
В зале послышались шум, смех, свист.
- Товарищи, хватит! – повысил голос председательствующий. – Давайте вернёмся к нашему вопросу! Что нам, интересно, генетики скажут?
- Как известно, - подал голос сухой старичок, - генотип влияет на фенотип, если данный генотип гомозиготен...
- Ни черта не понял! – поморщился Иосиф Давыдович. – И что нам делать с вашим высказыванием?
Старичок пожал плечами и под дружный смех присутствующих сел на место.
- Тогда пусть выскажутся физиологи. Эдуард Захарович, вам слово!
- Причиной заболевания, - высказался тот, поднимаясь, - по нашему мнению, является обусловленный возрастом повышенный взброс мужского гормона – тестостерона – в организм больного. Не в силах самостоятельно справиться с этим - новым для него, возбуждающим фактором - наш подопечный прибегнул к искусственной стимуляции данного ему от природы полового органа, что, в конечном счёте, и привело к энтропийному коллапсу и полному истощению организма.
- А попроще сказать нельзя? – поморщился профессор. – Любите вы, учёные, где надо и не надо, блеснуть своей эрудицией!
- В то же время, - ничуть не смутившись, продолжал тот, - количество эстрогена - гормона, отвечающего за нормальную жизнедеятельность организма - близко к нулю, что представляет собой угрозу для самого существования организма больного.
- И что вы предлагаете?
- Руководствуясь гуманными принципами и исходя из интересов самого больного, я предлагаю лишить больного его полового органа и внедрить в его организм орган, осуществляющий продуцировании женских гормонов – стероидов. Это приведёт не только к остановке регрессивных процессов, но и позволит организму больного полностью восстановить свои жизненные функции
- Вы имеете в виду кастрацию?
- Да, но не только кастрацию, но и полную ампутация полового органа, что лишит больного всякой возможности искусственной стимуляции, а также внедрение женских половых органов.
- Но, как вы сами понимаете, на эту операцию мы не можем пойти без согласия самого больного?!
- Это уже, уважаемый Иосиф Давыдович, не в моей компетенции! Я всего лишь высказал своё мнение.
- Это мы доверим нашим психологам. Спасибо, Эдуард Захарович! Совещание окончено. Все свободны!
2.
- Больной! Вы согласны на операцию?
- А куда деваться? Жить-то хочется!
- Но, согласитесь, если вы умерите, так сказать, ваш любовный пыл, то никакая операция вовсе и не потребуется!
- Что поделаешь? Наши руки – не для скуки, для любви – сердца!
- Но, Сергей Александрович, вы учтите, что, лишившись детородного органа, вы тем самым меняете и свою половую принадлежность!
- А если я не сменю половую принадлежность, что тогда?
- Увы! Летальный исход!
- А что это значит?
- Это значит, что вы умрёте, батенька, и вас закопают в землю.
- Ну, меняйте, чёрт побери! Что с вами поделаешь!
- Значит, вы согласны?
- А куда я денусь? Пишите: согласен!
- Не «согласен», а «согласна», Сергей Александрович! Кстати, какое имя вы себе выберете? Помните: от того, какое имя вы будете носить, зависит ваша дальнейшая жизнь и судьба!
- Ну, я не знаю... Потом будет видно... если останусь жив...
- Да куда вы денетесь! Вы ещё всех нас переживёте! И не «жив», Сергей Александрович, а «жива»! Привыкайте!.. Так как мы вас должны именовать? Выбирайте сами: Фёкла, Марфида, Апполинария, Агриппина, Матрёна, Клементина, Полина...
- Бррр! Какой ужас! Нет, уж лучше я буду Полиной!
- А чем вам не нравятся Агриппина с Клементиной? А разве плоха Фёкла? Замечательное русское имя! Вдумайтесь, как звучит! Фё-о-окла! Здорово, правда? Похоже на «свёкла»! Любите свёклу? Представьте: в салатике... Вкуснятина!
- Нет, не люблю! И Фёклой быть я не хочу!
- Ну, что вы так расстраиваетесь! Полина так Полина! Мне - так вообще по лампочке, кем вы назовётесь! Хоть горшком! Только не обижайтесь потом – сами выбрали!.. Итак, теперь вы - Полина Александровна! Прекрасное имя! Поздравляю вас, Сергей Александрович! А какого цвета волосы на вашей.., то есть на вашем детородном органе вы желали бы иметь? Бесцветные, рыжие?..
- Да пусть будут рыжие – мне теперь уже всё равно!
- Ну, не надо так, батенька, расстраиваться! У вас - вся жизнь впереди! Ещё и замуж вас выдадим! Ребёнка родите! Сына! А захотите – и дочку!.. А жаль, что вы не пожелали иметь чёрные волосы! По-моему, гораздо красивее!
- Вы не говорили, что можно чёрные! Я хочу чёрные!
- Поздно, батенька! Вы же сами сказали, что желаете рыжие! Написано пером – как говорится, не вырубишь топором!.. Ха-ха-ха!.. Прямые или кудряшками?
- Кудряшками! Только отстаньте от меня!
- Ну, успокойтесь, успокойтесь! Это - моя работа!.. А половые губы – большие или маленькие?
- Да какая разница! Идите вы к чёрту! Делайте, какие хотите!
- Ну, нельзя же так, Полина Александровна! Это ведь жизненно важный вопрос! Решается, можно сказать, ваша дальнейшая судьба, а вы!.. Представьте себе: появится у вас молодой человек, всё у вас будет хорошо, ребёночек родится, и вдруг обнаружится, что у вас – маленькие губы! Это же – катастрофа! Развод! И куда вы пойдёте – одна, с маленьким ребёнком на руках?!
- Ну, ладно, уговорили! Пишите: большие!
-
А если подумать? Положа руку на сердце, скажите, Сергей Александрович, для чего вам большие половые губы? Ни промыть как следует, ни прочистить... Это же – грязь, антисанитария, всевозможные инфекции!
- Вы, что, издеваетесь надо мной, что ли? То говорите: нужны большие, теперь спрашиваете: зачем мне большие!
- Ну, ладно, ладно! Пусть будут маленькие – мне-то что?.. Ну, а груди какого размера желаете?
- Я не знаю! А вы что скажете?
- По-моему, большие как-то красивее... но решайте сами! А то скажете опять, что я как-то не так посоветовал!
- А если я выберу маленькие, что тогда?
- Да кому вы будете нужны, с маленькими-то грудями! Тогда на вас, Сергей Александрович, никто и не посмотрит, и умрёте вы нелюбимой, нецелованной...
- Вы меня уже достали! А если я выберу большие, что вы скажите?
- Таскать будет тяжеловато, Сергей Александрович! Сами посудите: на что вам лишние килограммы? После родов вы так и так поправитесь...
- Ну ладно! Пишите: маленькие!
- Если потребуется, могу сделать вам потом увеличение грудей в моей клинике. За отдельную плату, разумеется... А сосочки какие желаете – кружочком, звёздочкой?
- А что, и такие бывают?
- Сразу видно, что вы, Сергей Александрович, ещё неопытная девушка! Всякие бывают!.. Так какие?
- Может быть, звёздочкой?
- Чудесненько! Пишем: звёздочкой!.. Волосы на ногах оставить?
- Пошлите вы к чёрту, мучитель!
- Значит, оставляем! Ничего – выдергаем потом, если потребуется! У меня в клинике... За отдельную плату... Вижу, Полина Александровна, вам совершенно безразличен ваш внешний облик! Прискорбно, весьма прискорбно!.. Но, ничего не попишешь!.. А позвольте вас спросить, Полина Александровна, кем вы раньше работали?
- Трактористом у нас в деревне.
- Мда! Тяжёлый случай! Трактористом, тем более, в вашей деревне, теперь вы вряд ли сможете работать – засмеют! Так ведь? Но! Не согласитесь ли вы, Сергей Александрович, поработать секретаршей у нас в Академии?
- А что я должна буду делать?
- Ну, там, кипятить чай, подавать на стол, отвечать на звонки...
- Я согласен!
- Согласна, Сергей Александрович! Только учтите, что в обязанность секретарш входит также умение спать со своим начальником, причём нередко – в извращённой форме!
- А как это – в извращённой? Под кроватью, что ли?
- И под кроватью, и на кровати, и на столе, и на люстре, и на потолке...
- Я не хочу на потолке! Я упаду!
- Ну, хорошо, хорошо! Раз уж вы, Сергей Александрович, пришли к нам невинной девушкой, таковой от нас и уйдёте! Значит, не согласны?
- Нет, я не хочу в извращённой!
- Ну, и что я, по вашему мнению, должен записать? В прямой, что ли?
- И в прямой не хочу!
- Ну, я не знаю, Сергей Александрович, чего уж вы хотите! Кажется, самое лучшее вам предложил!.. А согласны стать преподавателем у нас в колледже?
- А по каким предметам?
- Да по любым! Хотите, преподавайте анатомию, хотите – черчение, хотите – историю...
- Пусть будет история! Я люблю всякие истории! Можно, я расскажу вам один потешный случай? Знаете, до сих пор как вспомню, так смешно становится! Раз мы женой брата поехали на лошади в лес за малиной...
- Потом, Полина Александровна, потом!.. Хорошо, пусть будет история! Но вы учтите, что среди ваших учеников наверняка найдутся акселераты, которые захотят поглубже, так сказать, изучить интересующий их предмет. И с каждым разом всё глубже и глубже... А ведь вы, Сергей Александрович, девушка молодая, интересная, неопытная!..
-
Я не понимаю ваших намёков! Как вы, учёный, можете порицать тягу юношей к знаниям?!
- Но, поймите, не одну ведь только историю придут они к вам изучать! Им наверняка захочется чего-то большего!
- Пусть приходят! Я хорошо подготовлюсь и по другим предметам!
- Ну, не горячитесь вы так! Вам вредно! Видите ли, ваши ученики со временем начнут приводить к вам своих друзей, а те, в свою очередь, своих; представляете, что из этого получится?!
- Так ведь это замечательно! Я организую кружок, и они станут его членами!
- Полина Александровна! Представьте себе ситуацию: молодой преподаватель и масса девушек, и все они – кружки его члена!
- Так вот вы о чём! Я – против!
- Ну, слава Богу! А не желаете ли поработать у нас библиотекаршей?
- Я согласен! А что я должна буду делать?
- Выдавать книги вашим читателям, только и всего. Но подумайте – к вам ежедневно будут приходить сотни молодых студентов – этих великовозрастных жеребцов, и всем им от вас будет нужно только одно...
-
Я понимаю – прочитать книгу! И пусть читают на здоровье – я не против! Я буду только рада!
- Но вы также должны понимать, что среди ваших, так сказать, читателей найдутся и психически нездоровые люди, которые, если можно так выразиться, начнут рвать и мять страницы ваших книг!
- Ничего! Я подклею!
- Сергей Александрович! Вы – взрослая девушка! Как вы не понимаете – среди ваших читателей могут оказаться и больные люди! Читая, так сказать, вашу книгу, они заразят бациллами, образно выражаясь, некоторые её страницы, ну, а вы, в свою очередь, заразите ими и других ваших читателей! Это же – подсудное дело! Понимаете?
- Как не понять! Я - мужик с понятием! Гулливера люблю и Робинзона тоже!
- Ох, беда с вами, Сергей Александрович! До чего вы наивны!.. Техничкой у нас в общежитии будете работать?
- А мне не привыкать! Могу и техничкой!
- Но - представьте себе: обычный вечер, по коридорам шатаются пьяные студенты, аспиранты, доценты - и тут вы с ведром и шваброй - слабая, беззащитная девушка!
- Да ничего страшного! Выпьем с мужиками, погуляем! Песни споём! «Ой, мороз, мороз!»
- Ох, Полина Александровна! Вот смотрю я и думаю: и за что только на вас свалилось такое несчастье? Грешили, поди, в молодости? Ведь очень трудно быть женщиной! Всюду её подстерегают опасности!.. Да, нелегка ты, наша женская доля! Знаете, - оглянувшись, профессор понизил голос и приблизил лицо к больному, - я ведь раньше тоже женщиной была! А потом подумала: да на фиг мне это нужно – пелёнки, распашонки! На одной вате разоришься! Вот, сделала себе операцию, и поглядите, какой я молодец-удалец! А? Посмотрите, какие мускулы! Силища! А сколько мне лет, как вы думаете?
- Ну, лет 60...
- Ха-ха-ха!
- 50?
- О-хо-хо!
- Неужели... 40?
- Почти угадали. Мне – 287 лет, батенька! Да-да, не удивляйтесь! Эликсир бессмертия давно уже найден, только мы, учёные, не спешим делиться этим секретом с прожжёнными политиканами! Но вы мне нравитесь, молодой человек, и после операции подходите ко мне в клинику. Так и быть, дам я вам немного эликсира... за определённую плату... Только – никому ни слова!.. Значит, вы согласны на операцию! Распишитесь, пожалуйста, вот тут!
3.
- Марлю! Повязку! Шприц! Скальпель!
Оперативная бригада работала чётко и слаженно. Разрез, другой... В корзину полетели детородные органы Полины Александровны. Погас свет, остановился насос, подающий кровь в организм больного и обеспечивающий жизнедеятельность организма.
- Узнайте, в чём там дело! – приказал хирург.
Ассистент вышел и скоро вернулся.
- Отключили за неуплату, Николай Гаврилович! В 6 утра, сказали, включат!
- А спирт есть?
- Найдётся, Николай Гаврилович!
- Несите! И стаканы прихватите!..
... Стоял прекрасный сентябрьский вечер. Во всём городе было тихо, и только из больничного городка раздавалось слаженное пение мужских и женских голосов. Мёдом разливалась по воздуху чудесная мелодия:
- То не вечер ветку клонит,
Не дубравушка шумит!
То моё, моё сердечко стонет,
Как осенний лист дрожит!..
- Ну, хватит! – послышался бодрый мужской голос. – Не на поминки, чай, собрались! А ну, давай нашу!
- Полюбил меня Макарка-водовоз! – запел он, -
Повалил меня Макарка на навоз!
Все радостно подхватили:
- Калинка, калинка моя!
В саду ягодка малинка росла!.. И – эх!
Толпа высыпала из душного помещения на улицу.
- Тили-тили! Трали-вали!
Это мы не проходили,
Это нам не задавали!
Тарам – там-там!
Тарам – там – там!– выплясывали медики перед зданием ГУВД.
- Что отмечаем? – улыбнулся вышедший из помещения милиции дежуривший в нём майор.
- Кончину Полины Александровны! – ответил радостный голос. – Присоединяйтесь к нам!
Тут же из дежуривших автомобилей высыпала толпа сержантов и обступила большую стеклянную бутыль со спиртом.
- Хочу мужа, хочу мужа, хочу мужа я! – глотнув живительной влаги, весело запела сержант милиции, победительница конкурса красоты.
- Графа, герцога, барона или короля!
Мужской хор подхватил:
- А без мужа – злая стужа, стынет кровь моя!
Хочу мужа, хочу мужа, хочу мужа я!
Сбрасывая с себя всю ненужную теперь, надоевшую амуницию, сержант рванулась в центр образовавшегося круга; полетели в воздух рубашка, лифчик и трусики.
- Я не лягу под машину, под большое колесо! – заверещала она, вертя всем своим гибким телом.
- А я лягу под шофёра – там тепло и хорошо!
В круг вступил майор:
- Эх, ёж я тебя да в нетоплёной бане! – наступал он на девушку-сержанта,
Твоя рыжая та-та шлёпала губами!
- Калинка, калинка моя! – подхватили окружающие.
В саду ягодка малинка росла!
Не в лад и невпопад запел старик-сторож, подошедший из ближайшего магазина:
- С деревьев листья облетают, поксель-моксель!
Пришла осенняя пора!
Забрали в армию ребят всех, хулиганов, поксель-моксель...
- А мне смеяться уж пора! – оборвала его пение начальник вытрезвителя. – Мужики! Все - ко мне! – выкрикнула она. – У меня выпивки – море! И даже баянист, в натуре, есть!
- Ура! В вытрезвитель! – восторженно проревела толпа, и десятка три человек устремилось к вожделенному зданию. Ворвались в камеры к задержанным, выволокли полупьяного мужика, всучили ему в руки баян; как только раздались звуки, ударились в пляс.
- Стойте! – возмущённо выкрикнул кто-то. – Ты что играешь, балбес? Ты, вообще, умеешь играть на баяне?
- Я – только на трубе, - признался тот.
Вскоре, однако, нашли и разбудили баяниста. Услышав более-менее слаженные звуки, вновь бросились плясать. Баянист некоторое время пытался что-то изобразить на своём инструменте, после чего свёл мехи; мелодия смолкла.
- Граждане-начальники! – взмолился он. – Ну, не могу я играть по трезвянке – не привык! Налейте хоть граммулечку!
Тут же к нему протянулась рука со стаканом, который щедро заправили спиртом. После приёма порции допинга дело пошло намного веселее.
Майор взасос целовал хирурга.
- Гаврилыч! – проникновенным голосом говорил он. – Я тебя уваж-жаю! А ты меня уважаешь?
- Я тебя тоже уваж-жаю! – взаимно признался тот.
Между тем девушка-сержант, обнаружив более-менее трезвого и дееспособного мужчину, увела его в пустующий кабинет – видимо, на допрос; допросив одного, вызвала второго, третьего...
Медички заволновались:
- Оставь и нам! Мы тоже хотим допрашивать!
Организовалась очередь: кто пойдёт первой, кто – второй, третьей, четвёртой...
- А почему меня поставили в хвост очереди? – возмутилась молоденькая медичка. – Я, что, меньше всех, что ли, хочу допрашивать?
- А ты опоздала вчера на работу, – пояснила ей старшая медсестра, - вот теперь и наказана!
Тех клиентов, чьи показания не устраивали женщин, приводили в чувство под холодным душем. Выстроившись в коридоре в ряд, медички пропускали провинившихся сквозь строй, методично взмахивая дубинками, и вновь препровождали в кабинет, давая тем шанс исправиться. Мужчины же больше обращали внимание на бутыль со спиртом, чем на женщин; клиентки заведения были этим обстоятельством немало возмущены.
- Гражданин мужчина! – нетрезвым голосом взывала одна из них. – Полюби меня, а то я возьму и описаюсь прямо здесь!
- Воткни себе огурец в одно место и люби себя сама! – пригрозил ей дубинкой сержант.
- Я тоже хочу огурцов! – выкрикнул кто-то. - А пошли в теплицы за огурцами!
- Почему – «пошли»? – возмутился майор. – Сейчас автобус вызовем!..
... Приехали в совхоз. Набрав мешка два огурцов, тронулись в обратный путь. Уже светало. Из открытых окон автобуса слышалось дружное пение:
- Расцвела ты, черёмуха,
Нарядилась невестою!
На душе беспокойно так,
Не найду себе места я!..
Внезапно раздался оглушительный выстрел. Автобус резко свернул в сторону и остановился на обочине дороги близ проходной завода. Все вылезли из автобуса.
- «Запаска» есть? – обратился майор к шофёру.
Тот с досадой поскрёб в затылке.
- В том-то и дело, что нет! Говорил механику, а тому что в лоб, что по лбу! Вот, прохлаждайся теперь тут!
Женщины заплакали.
- Мне ребёнка в садик нужно вести! – в голос ревела одна.
- А мне - мужа разбудить на работу! –сквозь слёзы проговорила другая.
- А я в фитнес-центр опоздаю! – всхлипнула третья.
- Тихо, бабы! Не реветь! – скомандовал майор. – У моего свояка в гараже есть «запаска»! Через полчаса все будете дома – слово офицера!
Женщины успокоились.
- Ждите нас здесь! – распорядился майор. - Мужики, стройся! – зычным голосом скомандовал он. – Шагом – арш!
Строем направились в сторону юга; женщины махали вслед платочками.
- Пройдём напрямик, через отстойник, - решил майор, - я тут все ходы и выходы знаю!
Шли, по щиколотку, а местами и до колен утопая в тягучей, зелёной жиже; наконец, выбрались на сухую землю и принялись оттирать травой брюки и ботинки.
- А где Гаврилыч? – спохватился майор.
Все оглянулись: на ровной глади отстойника всё было тихо и спокойно, лишь невдалеке ветерок трепал белую хирургическую шапочку.
- Эх! – с горечью произнёс майор. – Какой человек был! А какой хирург! Золото! Значит, не выпить нам с тобой, Гаврилыч, у тебя на юбилее!.. Что ж! Выходит, не судьба!.. Помянем, что ли, хорошего человека минутой молчания?!
Помолчали минутки три.
- Пора в путь! – напомнил майор. – Взвод, слушай мою команду! Ориентир первый – окраина города! Бегом – марш!
Минут через 15 запыхавшиеся мужчины, едва шевеля ногами, передвигались по узкой улочке, застроенной бревенчатыми домами. Возле одного из них к группе людей прицепилась маленькая, злющая собачонка. Отчаянно тявкая, она носилась вокруг с явным намерением тяпнуть кого-нибудь за ногу.
- Кыш, кыш! – замахал руками ассистент хирурга, замыкавший цепочку. Собачка приотстала, но через несколько шагов вцепилась мужчине в икру; тот вскрикнул от боли.
- Жучка! Нельзя! – послышался чей-то незнакомый голос. Все оглянулись. К ним приближался старик, одетый в старую фуфайку, – не то татарин, не то башкир.
- Ай-ай-ай! – укоризненно проговорил тот, обращаясь к собаке. – Что ты наделал, шайтан! Ты зачем человек укусил, а? Секир-башка делать будем! Ай-ай-ай! Ну, друк, идём ко мне домой! Нога вылечим, повяска сделаем - хорошо будет!
- Нет, нам нельзя! – ответил врач. – Торопимся мы, отец!
- Зачем обижаешь, а, кунак? Моя твоя гости зовёт, бешбармак ашать будем, арака пить, свадьба друг у друга гулять, кунаками станем!
- Нет, отец, некогда мне! Да и не один я, видишь?
- Так я всех к себе зову! Обычай такой у нас, понимаешь? Ты – мой гость, ты не можешь мне отказать! Обижусь я! Врагами станем! Лютше пойдём ко мне – бешбармак ашать, арака пить!..
- Ладно, зайдём на минутку! – решил майор. – А то не отвяжется!
Вслед за стариком вошли в дом и расселись за столом. Тот хлопотал, бегая то на кухню, то возвращаясь обратно с тарелками в руках.
- Один со старуха живём! – рассказывал хозяин. – Старший дочь выдал замуж; муж: плечи – во! – старик свёл ладони вместе. – Жопа – во! – он развёл руки в стороны. – Я бил, старший сын бил, Махмудка маленький - знаешь? – и тот бил! Плахой мужик! Младший дочь выдал замуж, - продолжал хозяин, курсируя между комнатой и кухней, - муж: плечи – во! – старик широко развёл руки, - жопа – во! – он свёл ладони. – Меня - бил, старший сын – бил! Махмудка маленький - знаешь? – старик горько заплакал, - са-авсем убил!
Опустив голову, хозяин разрыдался.
- Ладно, не переживай ты так, отец! – положил ему руку на плечо майор. - Чего в жизни не бывает! Мы вот тоже... товарища своего потеряли... - его голос предательски дрогнул.
Отвернувшись, майор вытер глаза рукавом мундира.
Неожиданно из соседней комнаты послышался жуткий женский вой; все вздрогнули.
- Что там? – нахмурившись, спросил майор.
Старик проскользнул в комнату и тут же вернулся.
- Жена, однако, рожаит. А я-то думаю: что с ней? С утра лежит! Раз посмотрю – лежит, другой раз посмотрю - лежит! Рожаит, значит! Савсем дурак стал! Ничего! Родит - сам встанет!.. Я - сичас - за самогонкой в подпол полезу!
Открыв люк в полу, старик встал на лесенку и внезапно исчез.
- А-а-ай! – услышали гости громкий вопль; главврач бросился к люку. Хозяин лежал на земляном полу, держась за ногу; его лицо выражало неописуемое страдание.
- Больно, однако! – с трудом произнёс он. – Лесница сломался, собака!
- Самогонка-то где у тебя? – нетерпеливо спросил главврач. – Мы же ждём!
- Вон там, за мной! – мотнул головой хозяин. Врач спустился в подпол и поставил на пол бутыль с самогоном; гости оживились.
- Разливай! – распорядился майор. – Закуска у всех есть? Ну, хозяин, за твоё здоровье!
Выпили, начали закусывать.
- Хороший самогон, крепкий! – одобрительно отозвался сержант.
Из подпола послышался протяжный, жалобный стон; за стеной завыла старуха.
- Может, ему налить? – спросил сержант главврача. – Жалко ведь человека!
- Ни в коем случае! – категорически отрезал тот. – Алкогольное опьянение может исказить картину анамнеза, и тогда будет поставлен неправильный диагноз и, соответственно, назначено неверное лечение!
- Уважаю грамотных людей! – с завистью произнёс сержант. – А я вот только 7 классов одолел. Никуда на работу не брали – пришлось в милицию идти...
- Да ему просто самогонку жалко! – хмыкнул врач, который ассистировал утонувшему хирургу. – Ну, давай, разливай, что осталось, да пойдём!..
- Короче, так! – произнёс майор, поставив на стол пустой стакан и вытирая губы. – Ты, старик, не журись, - продолжал он, подойдя к подполу и заглядывая вниз, - вызовем мы тебе «Скорую помощь»! И тебя вылечат, и старуха твоя родит!.. А за хлеб-соль, как говорится, спасибо!
- А-а-ай! – простонал тот; завыла и старуха.
Вышли из дома; собачонки нигде не было видно. Наконец, приблизились к кооперативному гаражу и остановились возле гаражного бокса.
- Тю-ю-ю! – просвистел майор. – Свояк-то ведь в отпуск уехал! Как же я забыл?
Мужчины в изнеможении попадали на землю. Невдалеке тарахтел колёсный трактор. Подняв кузов тележки, тракторист разгружал в гараж кучу чёрного и цветного металла. Закрыв ворота, тракторист сел в кабину, и трактор покатил из гаражей.
- Стой! – закричал майор. – Стой, кому говорю!
Вытащив из кармана свисток, он оглушительно засвистел. Трактор остановился, и из него вылез мужчина лет 40 в промасленной фуфайке.
]
- Давай сюда трос и подъезжай к воротам задом! – распорядился майор.
Пока тракторист разворачивался, майор ловко зацепил трос за створку гаражных ворот.
- Дёргай! – скомандовал он.
Трактор тронул с места; трос натянулся, и верхняя часть ворот отогнулась, образовав довольно широкую щель.
]
- Полезай! – приказал майор водителю. – Там, в углу – запаска. Подай её сюда!
Тракторист не без труда влез в гараж и через некоторое время вытолкнул наружу автомобильное колесо.
- Там ещё грибы есть в банках! – вспомнил майор. – Достань одну!
Тракторист подал литровую банку с грибами и выбрался из гаража.
- Доставай насос и накачай колесо! – распорядился майор.
Минут через 15 стало понятно, что колесо накачать не удастся – воздух выходил из камеры где-то под покрышкой.
- Поехали к тебе на работу! – сказал майор шофёру. – Есть где у вас там заклеить камеру?
- Найдётся! – ответил тот.
- Мужики! – распорядился майор, садясь в кабину рядом с трактористом. – Прыгайте в кузов!
Все послушно влезли в тележку и покатили по городским улицам. Наконец, оказались на промплощадке какого-то завода.
- Я сейчас погружу деталь, - прокричал тракторист в ухо майору, - и потом мы поедем в автохозяйство! Там и заклеим колесо!
Майор кивнул, прижимая к груди банку с грибами.
Группа слесарей, застропив какую-то большую деталь, препиралась с крановщицей.
- Да не полезу я на этот кран, хоть убейте! – доказывала та. – Он, вообще, ещё не принят в эксплуатацию! Застрянет посреди пролёта – ты, что ли, меня снимать будешь?
Майор начал нервничать.
- Скоро вы там? – произнёс он в нетерпении.
- Торопитесь, так сами и полезайте! – неприязненно откликнулась крановщица. – А я, сказала, не полезу!
- А что, испугался, думаешь? – презрительно хмыкнул майор. – Я что, на кране, что ли, никогда не работал?
Забрав у крановщицы ключ, он по-молодецки вбежал по лестнице на 30-метровую высоту, прижимая к себе банку с грибами. В кабине зажёгся свет, и мост крана медленно двинулся по направлению от стояночной площадки; слесаря оживились.
- Майна! Серёга, подъезжай! – скомандовал старший из них. – Молодец, мужик! – восхищённо произнёс он, обращаясь к товарищам, и его грязное, некрасивое лицо озарилось счастливой улыбкой.
– Значит, вовремя выполним ремонт, дадим Родине дополнительную продукцию! Не стыдно будет в глаза Василию Васильевичу смотреть!
- А представляете, как Александр Фёдорович обрадуется! – мечтательно подхватил другой.
- А если не успеем до восьми вечера? – обеспокоенно осведомился третий.
- До утра останемся! – уверенно заявил старший. – Правда, ребята? Останешься, Толя? А ты, Серёга?
- Да чего спрашивать? – зашумели слесаря. - Все останемся! О чём разговор! Надо – значит, надо! Прежде думай о Родине, а потом – о себе!
- А вдруг нормировщица возьмёт, да опять в двойном размере оплатит? – так же обеспокоено спросил скептик.
- Тогда мы от премии откажемся! – решительно заявил старший. – Правильно я говорю, парни?
- И вообще без выходных работать будем! В две смены! Или в три! – дружно поддержали его. – В четыре!
Между тем крюк опустился и встал в метре от пола.
- Профессионал! – с уважением проговорил старший; хромая, он подошёл к детали и накинул стропы на крюк.
- Вира!
Деталь оторвалась от пола и медленно поплыла кверху; слесаря, задрав головы, провожали её глазами.
- Ё-пэ-рэ-сэ-тэ! – изумлённо произнёс один из них.
Прогнулась и затрещала ферма крана, лопнул стальной канат. Многотонная деталь, в полном соответствии с законом всемирного тяготения, тяжело рухнула вниз, глубоко врезавшись в бетонный пол. Через мгновение никого из слесарей рядом и в помине не было; первым, сев на велосипед, укатил старший из них. Тракторист поспешно завёл трактор и, дымя выхлопом отработанных газов, скрылся в неизвестном направлении.
- Что же нам теперь делать-то? – почесал в затылке один из врачей. – Банка с грибами у вас, товарищ майор? – громко крикнул он вверх. – У него! – с облегчением выдохнул он, обращаясь к своим спутникам. – По крайней мере, с голода не помрёт!
Все расселись кругом на деталях, которые в беспорядке валялись тут и там.
- Курить ни у кого не осталось? – поинтересовался врач, который ассистировал хирургу. – Эй, мужик! – крикнул он какому-то рабочему, проходившему невдалеке. – Курить есть?
- Я не курю! – отозвался тот. – А что случилось?
- Да вот кран, видишь, у нас сломался! Вызывай начальника!
- Я – главный инженер, начальник сейчас в отпуске. А там кто у вас? Майор? Эй, майор, - прокричал он, - слушай сюда! С крана не прыгать – сейчас снимем!..
... В кабинете главного инженера выполнили все необходимые бумажные формальности, связанные с поломкой крана.
- А теперь – давайте выпьем за знакомство! – предложил главный инженер. – Как это у тебя, майор, вышло, что ты очутился на кране?
- ... Вот так всё и получилось! – закончил свой рассказ майор. – А всё с Полины Александровны началось, чтоб ей неладно было!.. Теперь, наверно, меня с работы выгонят!
- К нам пойдёшь! Главным технологом! – успокоил его инженер. – Хотя и меня, наверно, тоже выгонят... Да ничего – вредность я выработал, можно и отдохнуть!
- На том свете успеем, отдохнём, - отозвался гравврач. – Кстати, как ваш завод называется?
- ОАО «Главкопыт- тяжмаш- шараш-монтаж». Не слыхали?
- Не приходилось. Да, что там с автобусом, с запаской?
- Автобус я уже вызвал, запаску отремонтировали. Спасём ваших женщин! Всех по домам развезём!
- Человека-то не вернёшь! – рукавом вытер слезу майор.
- Эт точно! Ну, давайте выпьем за это!.. А со стариком что будем делать? – спросил инженер.
- С каким стариком? – не понял майор.
- Ну, который ногу сломал! Где он живёт?
- А хрен его знает! – ответил тот. – Я на номер дома как-то и не посмотрел. И улицу не запомнил. Помню, что собачонка там маленькая бегала – вот и всё.
- И я не запомнил, - почесал в затылке главврач.
- Да, тяжёлый случай! – вздохнул инженер. – Ну, да ладно! Провожу вас – там и разберёмся!.. Ну, пошли – автобус подъехал!
Захлопнув кабинет, главный инженер побежал по лестнице вниз.
- Подождите меня здесь! – крикнул он. – Я на секундочку!
Мужчины терпеливо ждали в салоне автобуса. Наконец, показался инженер с двумя тяжёлыми сумками в руках.
- «Запаску» захватил? – спросил он у шофёра. – Ну, счастливого вам пути! Сумки примите! Заезжайте, если потребуется!
- Спасибо огромное! – хором отозвались пассажиры автобуса.
Автобус тронул с места.
- Что, интересно, там, в сумках? – спросил майор.
Окрыли, посмотрели. Оказалось, сумки были забиты спиртным и провизией.
]
- До чего душевный человек! – восхитился майор. – Вот что значит – инженер!
- Проголодались, поди, наши женщины! – откликнулся главврач. – Наш, мужской, долг – сначала защитить, потом накормить их! Или наоборот? Как ты считаешь?
- По-моему, - ответил майор, - ты сначала накорми, а потом защищай – хоть до самого утра!
- Тоже верно! – одобрил врач.
Ещё издали увидели фигурки, темнеющие в лучах заходящего солнца. Майор на ходу выпрыгнул из автобуса.
- Родненькие вы мои! – растроганным голосом произнёс он, и на его глазах показались скупые мужские слёзы. – Всё-то вы, русские бабы, вытерпите, всё-то вы переможете! Цены вам нету!
Женщины, плача от радости, наперебой обнимали и целовали майора и остальных мужчин.
- Как же вы день-то прожили голодом, милые? – осведомился майор.
- Да вот, огурцами перебивались! – радостным, счастливым голосом откликнулась одна из них. – Грибочки тут, под забором, собирали да варили!
- Это же поганки! – схватился за голову главврач. – Которое по счёту ведро уже варите?
- Второе! – ответили ему. – Или третье?..
Подойдя к костру, врач с силой пнул по гнутому, ржавому ведру, в котором булькала жидкость чёрно – бурого цвета, и оно укатилось к забору, расплёскивая кипящую влагу.
- Воду где брали? – сурово обратился он к женщинам.
- Да тут, неподалёку, из лужицы! – виновато откликнулась та же женщина.
– Всем - пальцы в рот! – приказал он. - Быстрее!
Женщины послушно выполнили распоряжение главврача, из скромности отойдя в сторонку. Опорожнив желудки, они с сияющими, просветлёнными глазами подходили к группе мужчин.
– Налетайте, дорогие женщины! – предложил главврач и гостеприимным жестом раскрыл обе сумки. – Проголодались, поди, за день? Бедненькие!
- Грибки берите! – предложил майор. – Свояченица солила!
- Да нет уж, спасибо! – откликнулась старшая медсестра. – Грибками мы сегодня уже наелись – досыта! А вот рыбка да колбасочка – в самый раз будет!
- Там мы «запаску» привезли! – обратился майор к водителю автобуса. – Можете вдвоём с шофёром поменять колесо!
... Через полчаса, хорошо выпив и закусив, сдружившаяся компания сидела вокруг костра; все, как зачарованные, смотрели на огонь.
- Говорят, - задумчиво произнёс майор, - можно, не отрываясь, смотреть на три вещи: как огонь горит, как вода бежит и как люди работают...
- Спой, Семёныч, что-нибудь! – робко попросила девушка-сержант.
- То не ветер ветку клонит! – приятным баритоном негромко запел майор и обнял девушку; та доверчиво прижалась к нему своим худеньким, дрожащим тельцем.
- Не дубравушка шумит!
Женщины подхватили:
- То моё, моё сердечко стонет!
Как осенний лист, горит!..
Когда песня смолкла, главврач громко всхлипнул; все посмотрели на него.
- Что с вами?
- Если б знали вы! – едва сдерживая рыдания, произнёс тот; по его щекам текли слёзы.
- Что случилось? Говорите! Говорите!
- Ах, если б знали вы! – плача, выговорил врач и неожиданно сменил тональность:
- Как мне дороги! – громко запел он,
- Подмосковные вечера!..
Заодно спели и эту песню, после чего замолчали.
Мимо один за другим проносились автомобили, обдавая сидящих на траве людей копотью, но те сидели, не слыша и не замечая ничего вокруг и чувствуя рядом с собой локоть товарища.
- Знаете, - задумчиво произнёс главврач, - живёшь вот так, живёшь, проходит год за годом, и не знаешь, где и когда найдёшь своё счастье... Ищешь его в работе, в детях, в семье... А счастье, может быть, вот оно, рядом – тут, у костра! Только ты начинаешь понимать это слишком поздно...
- А, по-моему, - откликнулась полногрудая медичка, сидящая рядом с ним, - счастье – это когда ты можешь сделать кого-то счастливым!
- Ну, а я понимаю счастье, - откликнулся майор, - это когда, допустим, приезжаешь домой из поездки – и бегом в туалет! Вот это – настоящее счастье!
- Вы, Иван Семёнович, - тёплым, задушевным голосом отозвалась девушка-сержант, - напрасно стараетесь показать себя грубым и пошлым! Я знаю: Вы – добрый, Вы - прекраснейший человек на Земле! Хочу Вам признаться – сейчас, при всех: я люблю Вас всем своим нежным, горячим сердцем и готова вырвать его из своей груди и бросить вам под ноги! Хотите?
- Не надо! – испуганно выставил руки майор. – К тому же - я женат!
- А можно, я Вас просто поцелую!
Майор попытался было увернуться, но все присутствующие начали дружно кричать: «Горь-ко! Горь-ко! Раз! Два! Три!...» На счёт «двадцать пять» целующаяся парочка отстранилась друг от друга; оба со смущённой улыбкой глядели друг на друга. По этому случаю выпили ещё раз.
- Знаешь, - сказал майор девушке-сержанту, - ты бы оделась, в конце концов! Неудобно как-то перед людями, да и холодно уже!
- А что? – обеспокоено спросила старшая медсестра.- Она до сих пор не одета, что ли? Ты почему мне ничего не сказала? – строго спросила она у девушки. – Ты же простудишься!
- А меня любовь греет! – счастливыми глазами посмотрела та на майора.
Тот расстегнул и откинул полу шинели; девушка юркнула ему под мышку и там притихла, дрожа всем телом и отогреваясь.
- Я вас люблю, - продекламировала одна из женщин, с любовью глядя на главврача,
Любовь ещё, быть может,
В душе моей угасла не совсем.
Но пусть она вас больше не тревожит –
Я не хочу печалить вас ничем!
- Я вас любил безмолвно, безнадёжно, - откликнулся врач, -
То робостью, то ревностью томим.
Я вас любил так искренне, так нежно,
Как дай вам Бог любимым быть другим!
Все зааплодировали.
- Да, любовь! – вздохнул главный главврач. – А не кажется ли тебе, - продолжал он, обращаясь к майору, - что любовь прекрасной женщины – это на самом деле всегда снисхождение, а? Просто потому, что быть достойным такой любви нельзя!
- А где это твоё снисхождение помещается? – спросил майор, ласково поглаживая девушку- сержанта по груди. - У тебя в голове, так? А любовь где у тебя происходит?
- Там же, наверное! – предположил врач.
- Получается, - продолжал майор- ты меня спрашиваешь: всегда ли то, что происходит у меня в голове – это то, что происходит у меня в голове, или не всегда? Верно?
- Верно! – засмеялся врач. – Молодец, майор!
- А ну вас! – рассердилась полногрудая медичка, сидящая рядом с инженером. – Вы, мужики, вечно, как выпьете, так начинаете свою глупую болтовню! Что это у вас за дурная привычка!
- А ты – кто такая? – повернулся к ней майор.
- Я? – изумилась та. – Я – медик, врач!
- Это понятно! У тебя есть имя, фамилия и всё такое прочее. Но - что ты собой представляешь?
- Я, - растерялась та, – человек, личность...
- А что такое личность? – не отступал майор.
- Ну, это - совокупность опыта, привычек...
- Ага! – обрадовался майор. – Ты сказала, что у нас – дурная привычка! Ещё ты сказала, что ты – совокупность привычек, так? А разве могут быть какие-то привычки у привычек?
- Ой, ну перестаньте! – рассмеялась та. – Вот не знала, товарищ майор, что вы – такой забавник!
- Домой что-то захотелось! – призналась одна из медичек.
- Ой, а мне за границу ужасно хочется! – вздохнула другая. – В Египет! Пирамиды бы посмотреть!
- А что, - повернулся к ней майор, - наши, русские мужики тебя уже не устраивают?
- Откуда им взяться, мужикам-то? – вздохнула та. – От сырости, что ли?
- Ну, ты и сказала! – осуждающе произнёс майор. – Сказала бы ты мне раньше – я целый взвод к тебе по наряду бы прислал!
- Куда мне взвод! – смущённо зарделась та. – Мне хотя бы одного солдатика, самого завалящего!
- Ладно! – решил майор. – Так и быть - пришлю я вам в медгородок взвод курсантов – для уборки территории, понятно?
- До чего вы душевный человек, товарищ майор! – восхищённо воскликнула старшая медсестра. – Цены вам нет!
- А знаешь, - внезапно погрустнев, произнёс главврач, обращаясь к майору, - а ведь меня накажут за смерть Полины Александровны! Ещё, глядишь, и под суд отдадут! Скажут: не принял мер! А какие, к чёрту, меры я мог принять, если кончилось электричество?! Как это всё надоело!.. Есть у меня друг в Сыктывкаре... Давай, бросим всё! Поехали вместе со мной к другу! Оленей будем пасти, на медведей, лисиц охотиться! Романтика, а не жизнь!
- Куда я поеду! – горько усмехнулся майор. – Семья, работа... Пашешь вот так вот всю свою жизнь этими вот самыми руками! – пашешь, пашешь, а зачем, для чего?.. Эх! – с тоской вздохнул он. – Дело с мостовым краном, в конце концов, чем-нибудь да закончится; ну, получу я выговор от своего начальства... Мало, что ли, у меня выговоров этих? Наверное, больше, чем у неё – м…шек! – кивнул он на девушку-сержанта. – Ну, отслужу я ещё годков 5 или 10... Дальше-то что?
- Поехали! – упрямо повторил врач.
- А что? – неожиданно вмешалась медичка, сидящая рядом с майором. – Действительно, езжайте!
Все присутствующие вдруг разом начали дружно уговаривать майора поехать вместе с врачом в Сыктывкар.
- Ну, что Вам тут делать? – сказала старшая медсестра.- Езжайте!
- Конечно, поезжайте! – согласился с ней врач, который ассистировал хирургу. – Что Вы тут забыли?
- На Вашем месте, - нежным голосом произнесла девушка-сержант, - я обязательно бы поехала!
- Если Вы поедете, - сказала пышногрудая медичка, - то и я с вами поеду!
- И я! – подержала её девушка - сержант. – Как жена декабриста!
- Вот видишь! – обрадовался главврач. - Теперь ты просто не можешь, не имеешь права отказаться!
- Ну, я не знаю! – растерялся тот. – Всё это как-то неожиданно... Да мы с Вами ещё и не знакомы! – обратился он к соседке.
- Вот заодно и познакомимся! – многообещающе улыбнулась та. – А давайте выпьем на брудершафт!
Медичка ловко просунула правую руку под руку майора, свободной левой рукой вручила ему стакан с водкой, взяла стакан себе, и оба выпили.
- Браво! – дружно и весело закричали все.
Внезапно раздался непонятный шум. Едва слышимый поначалу, очень скоро он превратился в мощный рокот сильных моторов. Все подняли голову: прямо на проезжую часть дороги садился пожарный вертолёт. Вот он опустился на асфальт, из вертолёта выпрыгнула тёмная фигура.
- В чём дело? – сквозь шум моторов прокричал вертолётчик, приблизившись к группе людей. – Почему огонь разводим?
- Всё в порядке! – успокоил его майор. – Просто культурно отдыхаем! Видишь: огонь - в безопасном месте! Выпей с нами!
Вертолётчик принял из его рук стакан с водкой и залпом опрокинул его в рот.
- Замотался уже! – доверительно сообщил он, закусывая грибами. – Осень нынче сухая, кругом пожары, вот и мерещится чёрт знает что. Показалось – завод горит. Сейчас вот на Север полетим – там всюду пожары!
- А возьми и меня с собой, командир! – попросил главврач. – Друг у меня на Севере, понимаешь?
- Не положено! – засомневался тот.
Все начали упрашивать лётчика, и тот быстро сдался под дружным натиском женщин.
- А! Была не была! – махнул рукой он. – Садись!
- Только я не один! – предупредил врач. – Нас четверо!
- Разместимся! – успокоил тот. – Ну, давайте, собирайтесь, да побыстрее! Через три часа я должен быть уже в Сыктывкаре!
- Милый ты мой! – растроганно произнёс врач. – Давай, я тебя расцелую! Мне как раз туда и надо!
Майор и главврач распрощались со всеми своими новыми друзьями. Майор подошёл к молоденькому сержанту.
- Вот такие вот дела! – смущённо произнёс он. – Найдёшь мою жену, скажи ей, что уехал - так получилось... Как там в песне поётся? Мол, в степи замёрз, а любовь её я с собой унёс! Эх! – вытер майор показавшиеся слёзы. - Ну, давай! Прощай, брат!..
Расцеловавшись по русскому обычаю с сержантом трижды, он вслед за главврачом, девушкой – сержантом и медичкой влез в чрево вертолёта; дверца захлопнулась, и машина взмыла вверх. Майор сквозь стекло кричал: «Про старика со сломанной ногой не забудьте!» - но его никто не слышал; оставшиеся, не стесняясь слёз, долго махали руками им вслед; водитель автобуса, как будто навсегда прощаясь, не переставая, нажимал на сигнал.
Конец.