«Сладкая у неё жизнь»,- слышала я завистливые голоса подружек за спиной. Я тоже так раньше думала. Но носить сахар и сладко жить – совсем разные вещи. Знала бы раньше – не пошла бы в сахарницы.
«Таких не берут в космонавты»,- напевал вентилятор и мечтал стать Карлсоном.
«Вышла б за него замуж – купалась бы, как сыр в масле»,- говорила мне мама, нарезая ломтики «сулугуни» на бутерброд.
Горько плакала мясорубка, перемалывая фарш. Такая сентиментальность охватывала её в двух случаях: когда ей попадался лук и перед месячными.
Залётная птичка, по воле рока или по нужде, какнула на подоконник именно в тот момент, когда цветочный горшок напевал «А у любви, как у пташки, крылья». И он разлюбил эту песню.
Сливной бачок был безгранично счастлив быть сливным бачком. Но однажды он увидел «Чёрное море» Айвазовского и повесился.
Унитаз очень гордился своей уникальностью, а мы, всё ещё помня трагедию со сливным бачком, прятали от него брошюрки о Ниагарском водопаде.
Самым большим эрудитом в нашей семье считался телевизор. Но когда поломалась розетка, все заплакали от запоздавшего осознания истины. Увы, это традиция: гениев признают только после смерти.
Наш старый добрый телефон совсем сошёл с ума. Наслушавшись всякой новомодной ереси, он стал считать себя медиумом и решил уйти в религию. Хорошо, что мы его ещё в детстве привязали.
Больше всего на свете я уважаю своего свёкра. Он не признаёт никаких догм и писает мимо унитаза.
вышивка автора