Огонь – пожар, ожог и боль,
Огонь – тепло, уют и радость,
Закован в цепи Прометей,
Быть может, вот за эту разность.
Огонь, огонь, мечта в ночи,
Но пламя, вспыхнувшего танка,
Ужели, тот огонь горит,
Что вместе с сердцем отдал Данко?
О, как ты вырос, человек,
Как возмужал, окреп в бореньях,
Но, что за миг предначертал
Тебе царить, во всей Вселенной?
Огнём, ужаленная, степь
Взметнулась бешенным пожаром,
Воздух, наполняя хрустом,
Тьму ночную пламя жрало,
Свой страшный, непонятный пир
Справляли мотыльки ночные,
Не понимая красоты,
Жалобно собаки выли.
Огонь – языческий шаман,
Степные рвал, покровы, в клочья,
И головою сотрясал,
Летели искрами волосья.
Добравшись к берегу реки,
От пляски жаркой, утомившись,
Припал к воде, глотнул и стих,
Лишь чёрный след, в степи дымился.
Как прав огонь,
Гоня, гонясь,
Сбирая вместе трусость, смелость,
Обжигая и паля,
Врагов, друзей и тень и тело,
Гоня еду и едоков,
Безумством, облекая спины,
Быть может, заглянуть в лицо
Хотела дерзкая стихия?
Куда там, уже нет огня,
Но всё бежит шальное стадо
И бесконечная земля
Скрывает стонущее чадо.
Кто первый встал лицом к огню,
Как Прометей стал Прометеем,
И почему не обожгло,
А стало, от огня, теплее?
Бежал огонь,
Упало в реку,
Им, подгоняемое,
Стадо,
Река, оскалившись, сглотнула
Весь страх, отчаяние, слабость,
И сытно отрыгнув бедою,
Волною бросила на берег
Двоих, вцепившихся в друг друга,
Им жить во времени доверив.
Один был – волк,
Другой похожий,
Совсем чуть-чуть
На человека.
Пожар устал,
Углями тлел,
А у воды,
Спасеньем, ставшей,
Дрожали зверь и человек,
Но кто есть кто, ещё не знавший.
Прохладой веяла река,
Теплом тянулся дым пожара,
Живая, меж двумя смертями,
Полоска берега дрожала.
А жизнь звала - к огню, к теплу,
Ползли и, веря и не веря
И первый раз горел теплом
Огонь, для человека, зверя.
Костёр горит,
Облизывает тьму, хрустя, жуёт безумных мотыльков,
Во тьме шептанье, слившихся голов,
В огне мечтанье, красных, жарких слов.
Тьма спину кутает игольчатой дремой,
В глазах блуждают призраки огня,
Всё далеко, лишь есть огонь и тьма,
И в них мелькают страсти и века.
Сильна огня чарующая власть,
Тьма в сказки складывает шорохи ночные,
Густеет ночь, мягчает блеск огня,
Спят, заколдованные, существа земные.
Нас ворожит камин –
Это же свод пещеры,
Там, в глубине, огонь –
Первоисточник веры.
Рисует огонь художник,
Что ты рисуешь, светоч?
Давай-ка, подбросим веток,
Может быть, станет лучше.
Надо, чтоб посветлее,
Здесь вот чуть-чуть поярче,
Нет, это будет жарко,
А надо, чтобы теплее.
Простите, что вам мешаю,
Знаю, но вот досада,
Потеряно это надо
В дороге от ада к раю.
Нет, нет, подождите, милый,
В дороге от рая к аду
Огня оттолкнули радость
С какой-то безумной силой.
Что там за крики –
Пли, да пли,
Что там за блики
В тумане Земли, что там всё дымом
Заволокло,
Вулканы – веленья на то
Не дано.
Владыко, прости,
Мы тебя берегли,
Там люди дерутся
За крохи земли.
Сына зовите,
Зовите Христа,
Пусть он это смотрит,
А я, уж, устал.
Скажи мне, мой сын,
Ты к людям ходил,
Всё ли исполнил,
Как я говорил.
Конечно, Отец мой,
Всю веру в Тебя
Я отдал сполна им
И умер, любя.
Скажи мне тогда,
Почему же они
Занялись грызнёю,
Вместо любви,
Я разум им дал,
Чтобы множили дни
Благословенной от Неба
Земли.
Владыко,
Над этим я думал не раз,
Но этим себя
От Голгофы не спас.
Владыки их алчны,
Пусты и глупы,
И мыслят не дальше
Гребущей руки.
Наместники Ваши –
Ленивы и суть
Всё той же, алкающей,
Жажды несут.
Владыки у них
Словно боги живут,
Хотя, кроме бед,
Ничего не несут.
Владыки, наместники
Лгут, как шуты,
Что мантию власти
Доверил им Ты.
Я слал им поэтов,
Им слово дано.
Владыкам поэты
Все служат давно,
А тем, кто не служит,
Печать на уста,
И жалкую долю
Влачат до конца,
А есть светлый разум,
Сожгут на огне,
И Имя Твое
Поминают всуе.
Сын мой,
Далёк до Голгофы бы путь,
И что, в том пути
Невозможно свернуть.
Мне было нельзя,
Я в страданиях ждал,
Чтоб в этом пути,
Всяк, себя увидал.