Недовольный, или просто невольный, ветродуй скользил по гладким щекам стёкол, тесня воздушными боками городскую твердь, одетую иерусалимским камнем.
Под окнами слетались голубиные школы: перья учительствующих лоснились неутомимой назидательностью, остальные с покорным интересом, сосредоточенно глядели по сторонам.
На площадях и в садах царили вольные сообщества кошек Иерусалима.
Цвёл дождём Иерусалимский камень, душный сон травы поутру и в полдень возносился к самому Солнцу, где находил безмятежность и успокаивался к вечеру.
Тишина цветочной тёплой шалью овевала Иерусалим.
Вечер затушил тлеющую сигару в беззвучном, иссиня-чёрном море горизонта, и чистые, ясные звёздочки раскрыли длинные-длинные, до земли ресницы.
Город погрузился в глубокую, сладкую зевоту апрельской ночи.
Картина Елизаветы Михайличенко
http://www.zoopicture.ru/koty-i-angely-ierusalima/